— Нет.
Про Скверну Ян не собирался рассказывать никому. Он вообще решил пересмотреть свою стратегию в отношении Адама. Тот оказался вовсе не таким уж простым противником, умело используя обстоятельства в свою пользу. Рассчитывать на то, что его можно взять на такую простую приманку, как ревность и оскорбленное эго, больше не приходилось.
— Точно?
На секунду задумавшись, молодой человек удивленно поднял глаза на собеседника. Что значил этот его вопрос? Он что-то знает?
Видимо, этот вопрос был написан у него на лице, так как дядя невесело рассмеялся. И окончательно добивая племянника, сказал:
— Как вы, Эссены, это называете? Энергия Геенны?
В считанные мгновенья после этого вопроса в голове юноши сложилась полная картина. Ян вспомнил все те странности, которые замечал за опекуном. Его чрезмерную осведомленность, странные, не имеющие объяснения поступки, связи и возможности, которые больше подошли бы государственному служащему высокого ранга, чем пусть и преуспевающему, но купцу. На ум сразу пришли все необычные вопросы, которые задавал Коваль. И появилось понимание, что отвечать лучше честно.
— Дыхание Скверны… Ты не купец, — выдал он вердикт.
— Ну, вот тут ты неправ, — хмыкнул ничуть не смущенный этим обвинением дядя. — Чтобы организовать достаточно грамотное и долгосрочное прикрытие, нужно по-настоящему заниматься тем видом деятельности, который тебя защищает. Так что я все же купец. Но не только, тут не ошибся.
— Тогда кто?
— Сперва ты ответь мне на вопрос. Дыхание Скверны, оно исходило от Олельковича?
Ян задумался. Не над вопросом — в ответе он был полностью уверен. Размышлял он о том, стоит ли продолжать этот разговор и к чему он может привести. Теперь, когда стало понятно, что Коваль не тот, за кого себя выдает. То есть он родственник и, как уверяет, купец, но важно даже не это. Друг или враг? Он перевез их с Софией во Львов, поселил в своем доме, настоял на обучении в Гимнасии — для чего? Он ведь явно преследовал какую-то иную цель, нежели забота о детях родной сестры. Или нет? Как можно верить тому, кто соврал один раз? Можно ли ему раскрывать тайны рода? Хотя о последнем уже поздновато переживать — сбитый с толку, он уже выложил Богдану одну из них.
— Да, — решился он наконец. — Смерти финна предшествовал сильный выброс Скверны.
— На кого направленный? — опекун тут же подался вперед, напомнив Яну охотничьего пса, почуявшего дичь. Или Эссена. Последнее, как ни странно, добавило дяде очков.
— Ни на кого. Выброс шел во все стороны. Не знаю, как объяснить… Будто бы произошел взрыв, а его эпицентром был Адам.
— Какие-то еще наблюдения? Сам Адам изменился?
— Дядя Богдан, я на твой вопрос ответил. Твоя очередь. Кто ты такой?
Коваль шумно выдохнул, как делают люди, пытающиеся избавиться от раздражения. Ян, к своему удивлению, хорошо понимал, что сейчас испытывает опекун. Он был охотником, как и его племянник. Только что встал на след, его трясло от азарта, а ему предлагают подождать и сперва ответить на вопросы.
Он поднялся с кресла, сходил к секретеру и вернулся, неся в руках графин, наполненный чем-то темным и вязким, и два узких высоких лафитника из синего стекла. Поставил все это на столик рядом с собой, разлил напиток, протянул один из фужеров племяннику.
— Настойка на черемухе. Домашняя, можно сказать, семейный рецепт Ковалей.
— Ты вроде говорил, что не пьешь спиртное?
На самом деле Богдан такого никогда не говорил, Ян сам сделал этот вывод, наблюдая, как дядя пьет квас, соки, морсы или простоквашу тогда, когда любой другой мужчина в его возрасте выпил бы пива или вина.
— Я контролирующий себя алкоголик, — ухмыльнулся опекун. Опрокинул рюмку, прикрыл глаза и сообщил чуточку охрипшим голосом: — Знаю, что звучит это как оксюморон. Выпей. Нужно снять напряжение.
— Я не напряжен.
— Ну да. Эссены…
— Но если тебе так будет легче.
Ян поднял стопку, залпом влил ее в рот и проглотил. Алкоголь он не особо жаловал, в семье к нему относились как к лекарственному средству, да и внимание он притуплял. Однако именно сейчас выпить показалось очень правильным поступком.
Настойка оказалась неожиданно крепкой, градусов пятьдесят, не меньше. Юноше стоило большого труда не поперхнуться и не закашляться. Когда дыхание к нему вернулось, он обнаружил, что образ дяди как-то размылся. Разгадка оказалась простой — на глазах выступили слезы.
— Черемуховая, — со значением произнес Богдан, наполняя лафитники второй порцией. Ян не успел среагировать и прикрыть рюмку рукой.
Однако опекун не торопился пить вторую сразу же за первой. Некоторое время он молчал, глядя в упор на племянника и не говоря ни слова. Потом вдруг встрепенулся и выдал.
— Все, что я тебе сказал тогда в Марке, было правдой. Я любил твою мать, помогал твоему отцу, приехал за вами, чтобы позаботиться о родне.
— Я знаю, — юноша еще продолжал бороться с последствиями приема ста граммов огненной воды, о которой его опекун отзывался с такой нежностью, а потому предпочитал говорить короткими фразами. — Но это не вся правда.
— Не вся, — согласился Богдан. Поднял стопку, полюбовался на колышущуюся внутри жидкость и с некоторым сожалением вернул ее обратно на стол. — Не вся. Как это часто бывает, погнавшись за двумя зайцами, я рискую остаться без ужина вообще. Хотел и о вас позаботиться, и ищейку из Эссенов получить для своего дела.
— Какое отделение? — многое Яну уже стало понятным, но не хватало некоторых деталей.
— Восьмое.
Юноша даже подскочил. Обычно-то он следил за тем, чтобы вести себя как взрослый мужчина, но порой забывался, и истинный его возраст вылезал наружу.
— Оно все-таки существует? В Гимнасии утверждают, что это миф!
— Ну еще бы! У них есть на то прямой приказ. Тебя это не удивило, верно?
Ян кивнул — еще бы было иначе! Самое секретное из ведомств Имперской Канцелярии, разумеется, правду о нем будут высмеивать, потому что никто не хочет быть смешным. Но он-то знал, что это правда! Хотя… Спроси его кто после лекции господина Киро, верит ли он в существование «восьмерки», Ян ответил бы, что нет.
Особенно здорово было то, что в Восьмом отделении служил его родной дядя. И был не самым рядовым сотрудникам, судя по его возможностям. Одно только прикрытие — преуспевающий негоциант — чего стоило.
— Были кое-какие подозрения. С самого начала, — молодой человек старался говорить спокойно, никак не выдавая охватившего его внутреннего восторга. — Слишком круто для простого купца выписать солдат в Марку, отмазать Софию от карьеры святого воина в Экзархате. Да и сегодняшнее спасение… Ты же не деньгами вопрос закрыл?
— Бумагой из Седьмого Отделения.
— Охранка? Ничего себе! — Ян снова не смог совладать с эмоциями, чем изрядно развеселил собеседника.
— Мы часто работаем в связке, — пояснил тот, посмеиваясь. — Родство душ, можно сказать.
— А чем занимается Восьмое отделение? Вы наблюдаете за элитами, да?
— Анализ угроз.
Юноше показалось, что он ослышался. В его представлении мифическая «восьмерка» чуть ли не тайно правила империей.
— Анализом?
— Ну, знаешь, что произойдет, если… И так далее. Анализ.
Ян даже головой потряс, словно это могло помочь уложиться там всему, что он узнал за последние полчаса.
— То есть ты аналитик. И что же ты анализируешь?
— Геополитические угрозы с привязкой к активности Ада.
— Это как? — Говорил Богдан вроде на русском, но так, что понятнее от этого не становилось.
— Скажем так, мы предсказываем вероятность войны с Британией с учетом активности Бельфастской Геенны. Или возможность агрессии со стороны Османской империи, основываясь на делах за Пеленой в Асхабаде.
— Прости, я что-то не могу сообразить…
Коваль закхекал, пытаясь сдержать смех. Но пояснил:
— В современном мире, Ян, державы вроде нашей не могут не учитывать такую переменную, как Ад. Представь для простоты, что Герцоги, Губернаторы и Бароны — обычные земные владыки. У них есть интересы, мотивы, в их распоряжении определенный наряд сил и средств. Есть собственные территории — на Земле уже четыре Геенны. Даже пять, если верить слухам о том, что происходит в Южной Америке. Их правители, хотим мы того или нет, влияют на политическую карту мира. Да о чем я! Третий Рим появился только потому, что господарь Валахии Цепеш решил, что справится с призывом Вапула!
