— Горы им не помеха, — присоединился молодой безбородый охранник, — я родом с севера, с предгорий, так у нас все знают, что черные древние тоннели сквозь горы используют, а мы их найти не можем, потому как они черной магией прикрыты. Все мальчишки у нас эти ходы ищут. И я искал.
— И? — переспросил лысый.
— Гни! Никто не нашел еще.
Все дружно рассмеялись.
— Потому что их нету, сказки это все, — отсмеявшись, сказал горбоносый.
— Неет, есть пути, — не сдавался лысый, — как-то же они попадают к нам. Даже зимой.
— Можно пройти, — согласился с ним молодой, — если знаешь где и как. В любое время года.
— Да что они забыли в этих Клювцах! Наверняка Барматцы что-то намутили и на черных свалили. Такое сплошь и рядом случается.
— Что бы ты ни сказал, Горбонос, а война будет. Сердцем чую, — заметил лысый.
— Лысиной ты чуешь, а не сердцем, — подколол его молодой и увернулся от затрещины, — надоели эти разговоры. Война, война! Отовсюду только про это и слышно.
— Вот и слушай старших. А вы, молодые люди, как думаете, война будет? — лысый неожиданно обратился к нам. Мы тоже пили пиво и совершенно не выделялись из толпы охранников и караванщиков.
— Будет, — уверенно ответил я, — только когда о ней забудут. Война всегда неожиданно начинается, сколько ни готовься.
— Учись, молодой, мудрые слова, — лысый снова попытался дать товарищу затрещину, — поэтому, никогда не стоит забывать о ней, дольше жить будешь. Какой верткий! На тренировках надо таким быть, а то вечно в синяках.
По честному жребию, спать на полу выпало мне. Моя бумага ничего не смогла противопоставить Витаровским ножницам, а на узкой кровати вдвоем было никак не поместиться. Ничего, не привыкать. Тем более подушку с одеялом выдали.
Я долго крутился с боку на бок, а потом вспомнил — Медиан! Не поздно ли? А, плевать, поди, снимает разговорник на ночь, не разбужу. Позвонил. Служитель ответил быстро:
— Здравствуйте, Егор, что случилось?
— Здравствуйте, Медиан, ничего срочного, просто внезапно вспомнил и решил вызвать вас сейчас, а то снова забуду. Как оказалось, вы не спите. Можете говорить, не заняты?
— Я один и не слишком занят. Могу.
— Тогда послушайте занимательную историю, которую поведал умирающий чернокнижник…
Я выдал ему всю информацию, полученную от Барта, включая историю проникновения в телохранители принцессы. Жаль, не догадался спросить, как они пробрались через горы. Вот идиот! И Витар хорош, тоже разинув рот слушал, а про главную оперативную информацию забыл. Не быть нам Штирлицами, не быть. Мне простительно, а он то — штатный Джеймс Бонд! Утром выскажу.
— Барон, вашим сведениям цены нет!
— Да что вы, там все общеизвестное. Мне наоборот кажется, что я зря вас беспокою. Вокруг только и слышно о войне.
— А направления ударов? Наши церковные стратеги считают, что они в обход пойдут, через побережье и степь. А численность? Мы даже примерно не представляли! А переговоры, а кочевники, а спецотряды? Время нападения, наконец! Нет, я завтра же доложу брату епископу!
— Подождите, брат Медиан, очень вас прошу, про меня — ни слова! Откуда у вас эти сведения, придумайте сами. Пожалуйста! Вы лучше меня понимаете наше положение, какие домыслы о нас ходят. Я обратился к вам исключительно из-за того, что церковь — единственная реальная межгосударственная сила, которая перед общей опасностью может хоть как-то повлиять на нашу разобщенность. Понимаете меня? И войдите в мое положение, скройте настоящий источник сведений.
Служитель надолго задумался. Было слышно его нервное дыхание. Наконец, ответил:
— Знаете, Егор, я бы и без вашей просьбы не стал бы говорить, откуда информация. Подумал бы ночь и решил так же, как вы сказали. Очень уж неоднозначное отношение к вам. Ко всем "стихийникам".
— Вы знаете, чем я сейчас занимаюсь? Не угадаете. Работаю в канцелярии епископа. Таково было его благословление. Считаю, видите ли, быстро, по вашей системе, а на самом деле не очень доверяют мне после вас. А в церкви не так много магов… поняли, к чему я клоню? Я сделаю все, что смогу, да простит меня Спаситель! Придется обманывать во благо его.
— Спасибо, Медиан. Надеюсь на вас. Всего доброго.
— Да пребудет с вами благодать Спасителя, Егор. До встречи. Я свяжусь с вами.
Покрутился на жестком полу и, в конце концов, уснул. И приснился мне сон. Очередной "вещий".
Я провожал брата в большом портальном зале. Народу было мало. Да что мало, никого, кроме оператора, сидящего за каменным столом рядом с управляющим амулетом. Обычный портальный кубический постамент и классическая скульптура Эфрада в центре зала.
— Когда планируешь обратно, Миша?
— Не знаю, на все воля господня. Я сейчас в пустыне служу, там очень интересная цивилизация намечается, языческая. Мы не первые, там до нас толи демоны, толи божки побывали и оставили свой культ. Сложно у них, но интересно. Надеюсь, не оставит их господь своей милостью.
— Работай, раз интересно. Не всегда у вас так: пошлют к черту на кулички и не спросят, — вздохнул я.
— Не пошлют, а благословят, — привычно поправил Михаил, — а мне действительно повезло, прости господи, за роптание. Они строительство грандиозное затеяли, усыпальниц, а наши решают, помогать или нет. На Лизии, слава богу, маны почти нет, на рутинии только и управляются, из Эгнора.
— Не повезло аборигенам.
— Наоборот! — потом Миша опомнился и махнул рукой, не желая начинать спор.
— Я вот что хочу тебе передать, — после паузы начал говорить я, — амулетик на память, так сказать. Талисман, что ли.
Протянул на ладони четырехгранную каменную пирамидку, похожую на лингвор. Брат с интересом посмотрел на артефакт и взял его в руку. Подкинул разок.
— Очередная колдовская штучка? — заметил с иронией.
— В общем, да, — усмехнулся я, — это, если можно так выразиться, я. Мои мысли, знания, эмоции, стремления и все такое. Она и сейчас пишет, пока я рядом.
Михаил прищурившись, внимательно посмотрел мне в глаза:
— То есть, ты старательно обходишь термин душа. Я прав?
— Не будем спорить, Миша! Называй, как хочешь!
— Эх, маги, маги, — я поморщился. Не любил, когда меня так называли, особенно брат. Ученый, работающий с пси-полем — друге дело! — Играетесь, играетесь, смотрите не накликайте беду, знаете же, чем все опыты по "пересадке" души заканчивались.
— Это совершенно не то! Моя разработка. Ни каких ножей и вообще ничего колющего.
— Не объясняй, все равно ничего делать не буду. Возьму просто, как талисман. Хотя это тоже суеверие, но господь меня простит. Память о брате как — никак.
