Алланон медленно кивнул, на его тонких губах заиграла бледная улыбка, он ожидал реакции изумленных слушателей. Его глубоко посаженные глаза под высоким лбом мрачно заблестели, внимательно оглядывая окружающие его лица. Менион медленно сел, на его лице было написано полное неверие в эти планы, и Алланон продолжил.
— Меч все еще находится в Параноре; можно предположить, что там он и останется. Ни Брона, ни Носители Черепа не в силах перенести талисман оттуда — само его существование угрожает их дальнейшему пребыванию в мире смертных. Любой контакт с ним, длящийся более нескольких мгновений, причиняет мучительную боль. Это значит, что если они и предпримут попытку переправить Меч на север, в королевство Черепа, то только прибегнув к помощи карликов, все еще удерживающих Паранор.
Задача отстоять твердыню эльфов и Меч лежала на Эвентине и его эльфийских войсках. Хотя Паранор и потерян, эльфы все еще удерживают южную часть Стрелехейма, и всякая попытка карликов двинуться на север, к Властелину Тьмы, заставит их прорываться через патрули. Очевидно, Эвентина не было в Параноре в момент его взятия, и у меня есть причины полагать, что он постарается вернуть Меч или, по крайней мере, пресечет все попытки переправить его из крепости. Повелитель Колдунов должен это понимать, и я не думаю, что он рискнет лишиться оружия, заставив карликов вынести его из Паранора. Напротив, он предпочтет удерживать крепость, пока с севера не подойдут его армии.
Вполне вероятно предположить, что Повелитель Колдунов не ожидает от нас попыток вернуть Меч. Он может считать, что окончательно уничтожил Дом Шаннары. Он может ожидать, что мы начнем укреплять свою оборону в надежде отразить его грядущий удар. Если мы начнем действовать незамедлительно, то маленький отряд сумеет незамеченным проскользнуть в Крепость и завладеть Мечом. Такое предприятие рискованно, но если у нас есть хоть малейший шанс на успех, то оно стоит этого риска.
Балинор встал и показал, что желает обратиться к собравшимся. Алланон кивнул и сел.
— Я не понимаю сути власти Меча над Повелителем Колдунов — это я признаю открыто, — начал высокий воин. — Но я понимаю, какая судьба ждет все народы Четырех Земель, если армия Броны вторгнется на юг, в леса Анара, а он уже готовится к этому, судя по нашим донесениям. Моя родина первой столкнется с этой угрозой, и если я могу хоть чем-то воспрепятствовать этому, то не смогу поступить иначе. Я пойду с Алланоном.
При этих его словах гномы вновь вскочили и зашумели, выражая свое искреннее единодушие. Алланон поднялся и протянул свою длинную руку, призывая к тишине.
— Двое юных эльфов рядом со мной — это кузены Эвентина. Они готовы сопровождать меня, ибо их ставка в этой игре ничуть не меньше вашей. Также со мной пойдет Балинор, и еще я возьму одного из старейшин гномов — и не более того. Если мы хотим победить, наш отряд должен быть мал и состоять из самых умелых охотников. Выберите лучшего среди вас, и пусть он отправится с нами.
Он взглянул на конец стола, где сидели Шеа с Фликом, потрясенно и непонимающе глядящие на него. Менион Лих сидел молча и о чем-то размышлял, не глядя ни на кого в отдельности. Алланон выжидающе взглянул на Шеа, и его суровое лицо внезапно смягчилось, стоило ему посмотреть в испуганные глаза юноши, прошедшего такой опасный путь, пережившего столько трудностей, добравшегося наконец до своей мирной гавани и тут же узнавшего, что он должен покинуть ее и отправляться в еще более опасное путешествие на север. Но у них не было времени, чтобы морально подготовить Шеа к этому страшному сообщению. Он с сомнением покачал головой и продолжил ждать.
— Думаю, мне стоит идти с вами, — послышалось короткое заявление Мениона, вновь поднявшегося на ноги и прямо глядящего на собравшихся. — Я прошел с Шеа весь этот путь, чтобы быть уверенным, что он живым добрался до Кулхейвена, и ему это удалось. Мой долг перед ним выполнен, но остается долг перед моей страной и ее народом, и я обязан защищать их так, как сумею.
— И что же ты предлагаешь? — резко возразил Алланон, изумленный тем, что горец вызвался добровольцем, не посоветовавшись предварительно с друзьями. Шеа с Фликом просто онемели от этого столь неожиданного заявления.
— Я лучший лучник земель Юга, — без промедления ответил Менион. — А возможно, и лучший следопыт.
Казалось, Алланон мгновение помедлил в нерешительности, а затем взглянул на Балинора, который только пожал плечами. Какой-то миг Менион с Алланоном смотрели друг другу в глаза, словно пытаясь выяснить намерения друг друга. Затем Менион холодно улыбнулся угрюмому историку.
— Тем более, как вы можете мне запретить это? — сухо осведомился он.
Темная фигура за другим концом стола почти удивленно взглянула на него, и в комнате воцарилось полное безмолвие. Даже Балинор неуверенно отступил на шаг. Шеа с самого начала видел, что Менион напрашивается на неприятности, и что все за этим столом, кроме них троих, знают о мрачном Алланоне нечто такое, что им пока неизвестно. Испуганный юноша бросил короткий взгляд на Флика, чье раскрасневшееся лицо побледнело при мысли о столкновении этих двух людей. Отчаянно стремясь избежать беды, Шеа порывисто встал и откашлялся. Все посмотрели в его сторону, и все мысли исчезли из его головы.
— Ты что-то хочешь сказать? — бесцветным голосом поинтересовался Алланон. Шеа кивнул, лихорадочно придумывая выход из положения, зная, что может сейчас случиться. Он снова взглянул на Флика, и тот заставил себя еле заметно кивнуть, показывая, что согласен со всем, что бы ни пришло в голову брату. Шеа во второй раз откашлялся.
— Кажется, от всех остальных меня отличает только одна черта — отцовская кровь, но я собираюсь воевать до конца. Мы с Фликом — и Менион тоже — идем в Паранор.
Алланон одобрительно кивнул и даже выдавил слабую улыбку, в душе довольный поведением юноши. Шеа, более, чем любому другому из них, требовалось быть сильным. Он стал последним сыном Дома Шаннары, и от этого наследия, порожденного прихотливым случаем, теперь зависела судьба стольких людей.
За другим концом стола Менион Лих молча расслабился на своем сиденье, с его губ сорвался еле слышный вздох облегчения, и он мысленно поздравил себя. Он намеренно вызвал ярость Алланона, и тем самым вынудил Шеа прийти ему на помощь с заявлением о согласии отправиться в Паранор. Он повел опасную игру, чтобы заставить Шеа решиться на это путешествие. Он оказался на грани смертельного столкновения с Алланоном. Ему повезло. Он искренне надеялся, что в предстоящем путешествии им всем будет так же везти.
