О, как хорошо! Магдалена чувствовала себя очистившейся от скверны, заново рожденной, и долго не хотела выходить на берег.
Но каким же образом Кристер собирается раздобыть ей чистую одежду? Непостижимо.
Кристер сидел на корточках перед колокольчиком, глубоко сконцентрировавшись. Колокольчик, самый чистый и девственный из всех цветов. Кто может быть более достоин его прекрасной Магдалены. И какой замечательный цвет. Отлично пойдет ей к лицу.
– Колокольчик, колокольчик, превратись в платье, – пробормотал он. – Стань нарядом, достойным моей девушки! Из шелка и нежнейших кружев, с широкой юбкой, в точности, как твой цветок. Стань платьем сей же миг!
Он ждал. Колокольчик, тронутый легким бризом, приветливо покачал головой и подозрительно затих.
– Большим платьем, разумеется, – быстро добавил он. – Ты же понимаешь, что Магдалена не влезет в платьице твоего размера!
Секунды бежали. Он начал нервничать. Магдалена скоро выйдет из воды.
– Предки, – взмолился он с перекошенным от нетерпения лицом. – Я знаю, что моя сила капризна и проявляется спонтанно. Но разве вы не можете протянуть мне руку помощи один-единственный раз? Моей бедной маленькой подружке нечего надеть, это ведь крайний случай, а? Ну будьте же так любезны! Поступите по-товарищески! Несмотря ни на что, я же Кристер Томассон, я из рода Людей Льда, хотя и не вправе носить это имя. Это поэтому вы такие жадные? Нет-нет, простите, я не это имел в виду! Я ведь «меченый»! Или лучше сказать, избранный!
Но ни колокольчик, ни предки не реагировали.
«Что же надо говорить? – в панике подумал он. – Абракадабра ? Нет, не такую глупость. Возможно, что-то неладно с заклинанием, меня же никто ничему не учил, никто не воспринимает меня всерьез! А мать, которая знает столько заклинаний, почему она не могла со мной поделиться?»
В глубине души Кристер понимал, что его мать Тула никогда не заучивала никаких магических заклинаний. Она их просто знала, инстинктивно.
А почему он не знал? Он, призванный стать величайшим, тем, кого целый род ждал на протяжении веков!
– Кристер?
Робкий голос Магдалены заставил его вздрогнуть. Голос шел с берега, и Кристер по рассеянности обернулся. Но ничего не случилось, она подняла свое рваное рубище и теперь держала перед собой на вытянутых руках, словно боясь осквернить им чистую кожу. Она дрожала так, что он видел это издали, а губы были роскошного синего цвета.
«Что делать, что же делать? – мысленно взмолился он. – Я же обещал!»
Последний напрасный взгляд на колокольчик лишь подтвердил его мысль, что придется уйти несолоно хлебавши. Ладно, есть еще один выход, хотя его трудно назвать чудом. Он сорвал с себя рубашку. Она была белая и длинная, доставала ей как раз до колен. Конечно, это не то, о чем он думал, но нужда заставит.
– У меня… ничего не вышло, – крикнул он. – Можешь воспользоваться моей рубашкой. Она довольно длинная.
Мгновение девочка тупо смотрела на него, потом согласилась и добавила:
– А как же ты?
Он знал, что за время работы шлюзовым смотрителем на Гета-канале накачал заметные мускулы. Вот подходящий случай их продемонстрировать.
– Мне она не нужна. Я положу ее сюда и отойду. А ты потом позови меня. Хорошо?
– Да… спасибо, – медленно проговорила она.
Через минуту он услышал, как она неуклюже подошла. Рубашка была достаточно длинной, но при ходьбе развевалась вокруг, и девочке приходилось держать ее руками.
Не глядя на нее, он сказал:
– Когда приедешь к дедушке, хорошенько причешешься и вымоешься. Ну как, тебе чуть лучше?
– О, да, – произнесла девочка, затаив дыхание.
«Как же я появлюсь в Пеннингбю? – думала она. В рубашке, доходящей до колен, и с мокрыми спутанными волосами?»
Словно прочитав ее мысли, он ответил:
– Я буду говорить, что ты тонула, а я тебя вытащил.
Она с облегчением улыбнулась.
– Отличная идея! Минуту спустя он спросил:
– Ты не голодна? Она горько хмыкнула.
– Когда ничего не ешь, перестаешь чувствовать голод. Это всегда ровное состояние, без «больше» или «меньше».
– Понимаю. Думаю, тебе поначалу надо есть осторожно. Привыкать к еде.
Она кивнула.
Магдалена устала, и они присели отдохнуть под деревьями. Они уже миновали разбросанные тут и там усадьбы, безлюдные рыбацкие поселки, и теперь по всем расчетам до Пеннингбю оставалось не так далеко.
Она сидела в его рубашке, благопристойно поджав ноги. А Кристер словно невзначай поигрывал мускулами, красиво освещенными пробивавшимся сквозь листву солнцем.
– Зато ты, наверное, голоден? – спросила она. Ее расцарапанные ноги так трогательно высовывались из-под подола рубашки, когда она шевелилась.
– Да в общем-то нет, – заверил он, попытавшись заглушить кашлем урчание в животе.
Беседа застопорилась. Оба вдруг испытали неловкость. В решающий момент им стало ясно, как они в сущности плохо знают друг друга.
Магдалена нервно поглаживала Сашу.
Взгляд Кристера блуждал по лесу, словно тщился отыскать там подходящую тему для разговора.
Так прошли две долгих минуты, в течение которых в его животе непрерывно урчало. Таким протяжным, позорным завыванием, берущим начало где-то внизу и поднимающимся к горлу.
Магдалена не осмеливалась настаивать, что он голоден. С усмешкой отчаявшегося человека он заговорил, временами срываясь на фальцет:
– Похоже, нам суждено каждый раз встречаться в лесу.
Мучение! Звучит не слишком дерзко? Магдалена еще ниже склонилась над Сашей:
– Да.
В сущности она лишь ответила на его слова, но Кристеру показалось, что она ответила и на его мысли. Он зарделся от стыда.
Вот и весь разговор. Магдалена была в отчаянии. Она очень хотела поболтать с ним, но почему-то мозги заклинило. Единственное, что она смогла выдавить, было: «Маленький Саша! Мой чудный маленький Саша!»
Должен же он почувствовать, в самом деле! Интересно, красиво ли она сидит? Рубашка не задирается? Видит ли он, какие у нее страшные экземы на руках?
К несчастью, она сидела на чем-то сильно колющемся. Но не решалась переменить позу, чтобы не сбилась рубашка. Под ней же ничего нет.
– Ой, твои ногти…. – хрипло произнес он. Она испуганно взглянула на них.
– Я пыталась вырыть ход под стеной, – прошептала она.
– В подвале-то? Бедное дитя!
«Кристер такой замечательный», – подумала Магдалена, бесконечно тронутая его заботой. Он взял ее руку в свою и осторожно погладил. Потом прижал израненные кончики пальцев к своей щеке.
– Все будет хорошо, они заживут, – нежно пообещал он. Пока он мог заботиться о ней, быть сильным и храбрым защитником, все шло хорошо. Он боялся только пустых разговоров. – Можешь идти дальше?
