- Ваша Светлость, скорее! Леди Варианте плохо!
Герцог сорвался с места и побежал к Южной башне.
Спуск на кухню затянулся. По дороге я рассматривала замок, и он мне начинал нравиться. Все же в украшениях и отделке чувствовалась женская рука - кованые подставки под факелы были чистыми, ниже на специальных завитках висели масляные лампы, видимо как позднее добавление, не умаляющее исторических деталей интерьера. Пол покрывали простые камышовые циновки, но достаточно свежие, чтобы приятно похрустывать и проминаться под ногами. Витражи и несколько гобеленов тоже заставили меня задержаться, хотя за окном уже была ночь.
Кухню я опять нашла по запаху. Она располагалась в отдельном здании - туда вел длинный коридор, чтобы дым и чад не проникали в главный зал, аромат еды вызвал слюноотделение и привел меня, как бычка за веревочку. Здесь властвовала крупная женщина в красивом коричневом платье с белоснежным воротником и манжетами. Увидев меня, сначала изумленно рассмотрела, а потом спросила:
- Что вам угодно, леди?
- Здравствуйте, меня зовут Маргарита, мне не спалось, и я решила выпить чаю и что-нибудь испечь, можно?
Женщина немного странно на меня посмотрела:
- Конечно, леди, сначала чаю?
- Да, пожалуйста.
Меня проводили к столику у окна, красиво накрытому и уставленному чайными парами. Я скромно присела на стул, в соседнее монументальное кресло опустилась хозяйка кухни, на другие стулья, словно птички, присели ее помощницы. Сначала все делали вид, что пьют чай, и внимательно меня разглядывали. Наконец, старшая прервала молчание:
- Скажите, леди, вы наша новая герцогиня?
- Да, - спокойно ответила я, делая маленький глоточек из чашки.
- И неужели здоровье нашего герцога так сильно пострадало в его путешествии?
- Не так все страшно, если поблизости есть Травник.
Лаконично ответила я, а что еще скажешь? Ронять авторитет герцога нехорошо, но и говорить правду нельзя, враги должны быть уверены, что Вран слаб, и его легко одолеть, иначе противников придется вылавливать по всему герцогству, а времени на это нет.
- А вы Травница? - с интересом спросила худощавая рыженькая вострушка, отрываясь от пышной булки с маком.
- Да, так что если есть нужда - обращайтесь, думаю, завтра спрошу у герцога, в какой комнате можно устроить лазарет и буду принимать больных.
Женщины зашушукались, вспоминая о своих болячках, а я склонилась к старшей поварихе и спросила:
- Как вас можно называть, госпожа?
Та удивленно на меня покосилась и представилась:
- Меня зовут Карлиэсилэ, миледи, но близкие зовут меня Карлиэ.
- Спасибо, Карлиэ, можно я буду вас так называть?
- Конечно, миледи.
- Карлиэ, у вас найдется немного муки и молока, парочка яиц и масло?
- Все есть госпожа, что-то еще?
- Увидим в процессе! - обрадовалась я, очень хотелось занять руки, чтобы не чесались набить морду мужу Врановой сестрички, уж очень выразительные эмоции вокруг него кружили.
Задумала я испечь блинчики, вот вроде бы нехитрое блюдо, а сколько в нем нюансов: блинчики можно постряпать и дрожжевые, и молочные, и постные, и заварные, а уж о начинках можно отдельный трактат написать. Одолжив у безразмерной Карлиэ фартук и смешной белый чепчик, я занялась тестом. С сахаром тоже была напряженка, главная повариха никак не могла понять, зачем нужно переводить столь дорогой продукт в бесполезную пыль, впрочем, особо она не спорила, больше внимательно смотрела, запоминая рецепт. Когда тесто было готово и тихонько отстаивалось в уголочке, я решила пошерстить насчет начинки: вместе с Карлиэ отправилась в кладовую, не скупясь на комплименты. Время было почти зимнее, и все припасы давно стояли в погребах и ледниках. На печной трубе качались жирные куры и колбасы трех видов, рядом млел завернутый в тряпку сыр. Уже готовые припасы были аккуратно развешаны в кладовой, словно костюмы в шкафу у модницы. Отдельная кладовка полагалась для сушеных яблок и груш, орехов и семечек. Там же покоились вязки сушеных кореньев и южных фруктов. Обойдя все это богатство и поахав над рачительностью Карлиэ, я выбрала кое-что для начинки блинчиков: хороший кусок ветчины, свежий творог, сушеные абрикосы и морковь, икры не нашла, но не очень то и жалела. Через час я уже совсем упыхалась, зато на большом блюде красовалась стопка кружевных блинчиков, тщательно промазанных маслом. Осталось накрутить их с начинкой. Помощницы Карлиэ, не переставая трещать, уже нашинковали меленько морковь и ветчину, морковь потушили и, смешав с мясом, получили соленую начинку, я бы для пикантности еще корнишоны добавила или оливки, но это на любителя, не стала морочиться. А размоченную курагу, так же мелко порезанную, смешали с протертым через сито нежнейшим творогом и сахаром - получилась сладкая начинка. Я уже предвкушала, как наверчу аппетитные блинчики, уложу на тарелочку и пойду искать Врана. Он, наверное, уже зелененький от всех этих дел.
И тут на полупустую уже кухню ввалился муженек Варианты, одетый в тот же камзол, хотя и распахнутый вместе с рубахой до волосатого живота. Впрочем, я не сдвинулась с места, делая вид, что не замечаю, как этот тип ругается и ищет в кухне бутылку. Оказывается, по приказу Врана все подсобные помещения, включая винный погреб, были опечатаны. Найдя бутылку чего-то достаточно крепкого, Тиренсий уставился налитыми кровью бессмысленными голубыми глазами прямо на меня и попытался просверлить дыру. Ха! Не на ту напал! Куда уж этому красавчику, свято уверенному в своей неотразимости, против Хранительницы Династии или старшего принца! Посверлив меня взглядом, барон, наконец, убрался с кухни, рыча, как раненый зверь, а еще через десяток минут в кухню влетела бледная простоволосая служанка в одной сорочке и завопила, что господин пришел пьяный к хозяйке, и теперь из ее комнаты доносятся крики боли. Уронив блинчик, я выхватила у Карлиэ тряпку и заорала:
- Быстро, мою камеристку поднять, скажите ей, чтобы принесла мою сумку, Карлиэ, живо за мной, а ты показывай дорогу!
Я развернула служаночку к двери и придала ей ускорение толчком. Она шустро засеменила ногами. Дверь в покои баронессы была заперта, массивное розовое дерево в розанах и завитках парировало любые удары, из-за двери уже не было слышно криков, только мужской рык и тонкое скуление. Плюнув на все, я вскинула руки и смела дверь силовой волной. От картины, представшей перед нами, меня едва не вывернуло на пол. Большая кровать под легким белым балдахином была разворочена, словно на ней боролись не на жизнь, а на смерть. Голый зад барона возвышался из облака белых простыней кое-где окрашенных кровью. Руками он сжимал горло баронессы, ритмично вторгаясь в распластанное под ним тело. Скуление уже затихло, изо рта пошла пена. Второй волной я смела этого ублюдка на другую сторону кровати.
