Эйнар слегка побледнел.
— Нет уж, спасибо! И вообще, парень, шел бы ты подальше от нашего Дома, а?
— Да-да, я уже ухожу! — Халли отступал все дальше. — Спасибо тебе за помощь! Пока!
И он скрылся в толпе.
Время терять было нельзя. Раз по двору бродит Хорд — а может быть, и Рагнар, — оставаться здесь невозможно. Халли пробрался между красивыми палатками к углу чертога. Где-то в этом огромном белом здании лежит Олав. Больной, беспомощный Олав, пораженный проклятием троввов. Халли чуть заметно улыбнулся. Похоже, его дело наполовину сделано…
Однако же оставалось еще проникнуть в чертог, убить Олава и уйти незамеченным. Это тоже не так просто. Мальчик поднял руку и коснулся серебряного пояса под безрукавкой. Его холодная тяжесть, как всегда, придала ему сил и уверенности — и в этот самый миг он увидел у боковой стены чертога еще одно маленькое крылечко и дверь, ведущую внутрь.
Халли подошел поближе, пробираясь через толпу. Он увидел, как человек в одежде слуги вкатил в дверь небольшой бочонок. Человек исчез внутри, и дверь осталась раскрыта нараспашку.
Халли остановился рядом с палаткой для битья троввов и стал следить за дверью. Рядом с ним несколько мальчишек и девчонок швыряли камнями в установленные на тонких столбиках репы, на каждой из которых была намалевана черная ухмыляющаяся клыкастая рожа. Одна из девочек попала в цель: голова слетела со столбика под одобрительные возгласы зрителей.
А за дверью все было тихо. Никто не входил, никто не выходил.
Халли устремился вперед. Но тут из двери выбежали две раскрасневшиеся, запыхавшиеся служанки, которые заторопились куда-то вдоль стены чертога. Халли поспешно свернул в сторону и притворился, что очень внимательно разглядывает разложенные на лотке леденцы. Когда женщины пробежали мимо, он развернулся, огляделся и решительно, но неторопливо вошел в дверь.
Сумрак, тени, приятный пыльный запах: Халли очутился в огромной кладовой, заставленной ларями, бочонками и мешками с зерном. На крюках, вбитых в потолок, висели вязанки лука, пучки мангольда, трав и морковки; длинные ряды окороков уходили вдаль и исчезали во тьме. Халли перевел дух — помещение было размером почти с чертог Свейна — и торопливо зашагал по длинному проходу к виднеющейся вдалеке лестнице.
Шаги. Халли пригнулся, крабом метнулся вбок и заполз за груду мешков с мукой. Он съежился, спрятал голову между колен и затаил дыхание.
В нескольких шагах от него прошли две служанки: он услышал шорох юбок, шелест дыхания.
Все затихло; Халли встал, вскинул на плечи свой мешок и молча зашагал дальше.
Лестница была беленая, широкая, со стертыми ступенями; сверху лился дневной свет. Халли задрал голову — он увидел вдалеке балки, стропила, огромное пустое пространство. По стеночке он торопливо поднялся наверх, страшась столкнуться с кем-нибудь бегущим вниз.
С каждым шагом перед ним постепенно открывался чертог Хакона. Оказалось, что стропила уложены на изящные арки, которые опираются на мощные колонны. Между колоннами ослепительно сияли столпы света — то были узкие окна, в которые било белесое осеннее солнце. Через пару шагов Халли разглядел и стены ниже окон: там красовались оленьи рога и медвежьи черепа; древние копья, развешанные веером; бесконечные ряды черных от копоти жаровен; гобелены и алые флаги.
И вот наконец голова Халли оказалась на уровне пола чертога. Теперь мальчик видел длинные ряды столов, уходящие влево и вправо; яму в центре, над которой уже висела бычья туша, насаженная на вертел; множество слуг, которые расставляли кубки, раскладывали ножи и тащили откуда-то пустые блюда.
В его сторону никто не глядел. Халли не колеблясь преодолел оставшиеся две ступеньки и, согнувшись в три погибели, нырнул под ближайший стол. Протиснулся между козел, скорчился на полу, засыпанном тростником, и застыл.
Время шло. Слуги суетились, тащили из кладовых все новые яства. Мужчины спустились в яму и принялись вращать вертел. Где-то — возможно, в кухне — прозвонил колокол, видимо приглашая к обеду. Слуги один за другим вышли из чертога.
Халли вынырнул из-под стола, постоял, пригнувшись, точно волк, выслеживающий добычу. Посмотрел налево — увидел огромные закрытые двери чертога, за которыми слышался шум толпы. Справа, в дальнем конце чертога, крутая прямая лестница вела наверх, на галерею. Туда выходили две, может быть, три двери. Внизу, за возвышением и Сиденьями Закона, мальчик увидел еще ряд арок. Часть из них была занавешена, другие оставались голыми и пустыми.
Очаг ярко пылал. Столы были накрыты, готовы для вечернего пира. Пахло жареным мясом.
И где же Олав?
Халли задрал голову и уставился на галерею.
Наверняка нужная комната там!
Он протянул руку к ближайшему столу и взял длинный узкий нож для мяса. И пошел между столами к лестнице.
Откуда-то сзади, с улицы, внезапно послышался шум, гул толпы сделался слышнее. Большие двери распахнулись. Халли выругался, нырнул в сторону, спрятался за колонной. Послышался голос Хорда — громкий, раскатистый; звук шагов эхом раскатился по чертогу.
— Меня это не волнует! — отрезал Хорд. — Ступай сперва к дяде и принеси ему все, что он попросит. А потом уж садись жрать. Налопаться ты всегда успеешь.
Говорящие прошли мимо. Халли выглянул из-за колонны и увидел Хорда, удаляющегося в сторону занавешенных дверей позади возвышения. Рагнар Хаконссон, белобрысый, бледный, с кислым выражением лица, поднимался по лестнице. Халли было видно, как он отворил одну из дверей и скрылся за ней.
Издалека послышался крик Хорда и сразу вслед за этим — топот бегущих ног. Халли понял, что сейчас в чертоге появятся слуги. Он торопливо огляделся, ища, где бы укрыться. И на тебе: совсем рядом с его колонной лежала груда бочек и бочонков. Некоторые были перевернуты, некоторые валялись на боку. Все они были пусты — очевидно, их содержимое перекочевало на столы или на кухню. Удастся ли ему…
В коридорах послышались шаги.
Прыжок — и Халли исчез. Здоровенная бочка слегка качнулась и снова замерла. Крышка бочки, которая лежала на соседнем бочонке, поползла в сторону и наконец легла на место.
Двадцать слуг вошли в чертог. Приготовления к пиру продолжались.
День сменился вечером, вечер — ночью. Чертог наполнился пирующими. Имя Хакона возносилось выше крыши, люди пили за Хорда, за его жену и сына, за его брата Олава и за славу Дома. Из бочки в углу чертога доносилось негромкое похрапыванье. Но никто его не услышал, никто не подошел поближе. И вот наконец пир закончился.
Люди в Доме Хакона разошлись: одни по комнатам внутри чертога, другие по своим жилищам на улицах и за стенами. На троввской стене протрубил рог, ворота Дома закрылись. Двери чертога тоже захлопнулись, и пожилой вассал задвинул засов. Другие закидали землей огонь в очаге, чтобы угли едва тлели. Последние из слуг ушли спать.
