– Я аплодирую вашей проницательности. Есть лишь один изъян в этом рассуждении: знать меня лучше, чем вы, еще не означает знать меня хорошо.
– Может, хватит развлекаться, Ван Драавен? Почему бы вам просто не рассказать мне, что произошло?
– Это вас утешит?
– Да, это сильно меня утешит. Вы доказали, что можете придушить меня голыми руками. Хотелось бы быть уверенным, что вы этого не сделаете.
Лжегеодец расхохотался. Марка пробрал холодок. Уж очень он сейчас напоминал своего… батюшку?… из давешнего кошмара. Отсмеявшись, Ван Драавен наклонился вперед и опустил подбородок на сцепленные кисти. Похоже, Марк его забавлял.
– Хорошо. Как пожелаете. Утабе приволок мне эту записку, изрядно пожеванную, и потребовал труп своего возлюбленного Сеску. Мол, Сеску хотел, чтобы его тело швырнули в реку. Читать утабе не умел, так что доказать обратное я не мог никак. Да я ничего и не имел против, но выкапывать тело под дождем мне совершенно не улыбалось. Сжигать Франческо я, кстати, тоже не стал, потому что сухих дров почти не осталось, а тратить на него последнюю канистру медицинского спирта мне не хотелось. Короче, я предложил утабе самому заняться перезахоронением останков. Он протопал к могиле и ухватился за крест, собираясь его вывернуть. Но бог Освободитель не привечает святотатцев…
– Опять вы морочите мне голову, – поморщился Салливан. – Нет никакого бога Освободителя.
Ван Драавен улыбнулся:
– Вам лучше знать, есть он или нет. Он, я бы сказал, грядет.
– Оставьте свои проповеди для идиотов.
– А вы полагаете себя очень умным, Салливан?
– Я полагаю, что конфликт исчерпан. Я доставлю Висконти эту записку…
– То-то он порадуется, – не преминул ввернуть миссионер.
– …доставлю записку, и он от вас отстанет. Кстати, зачем вы ему вообще нужны?
– О, я очень важная шишка на Геоде. Тамошние правоверные считают меня Предтечей. Так и зовут – Предтеча.
Марк поперхнулся. Миссионер недоуменно вгляделся в его ошарашенную физиономию, но быстро сориентировался:
– Нет, не тот Предтеча, о каком вы подумали. Тем меня считают атланты. А на Геоде я предшествую богу Освободителю.
– Это четвертой Звезде по имени Та Хеспер? – зачем-то уточнил Марк.
– Именно ей.
– Потрясающе. А кем вас считают на Земле?
– Если честно, вы – второй землянин, которого я в этом прекрасном мире встречаю. Первый, как можно понять из письма, считал меня киборгом. Кем считаете меня вы, не знаю, да мне это и не интересно.
– Зато мне крайне интересно, – процедил Марк. – Очень интересно, кто вы на самом деле такой.
– Если мы оба переживем этот день, я с радостью удовлетворю ваше любопытство. Если нет, особого смысла в представлениях не вижу.
Круг неба в дымоходе наливался предрассветной синевой. Ван Драавен поднялся с лежанки и распахнул дверь, ведущую в огород. Пахнуло утренним холодком. Свет лампочки побледнел.
– Кажется, пора, – сказал лжесвященник.
– Что пора? – спросил Марк.
Ван Драавен обернулся, и вот тут-то Марк понял, что еще ничего не кончилось. В смутном свете утра лицо миссионера было сосредоточенным и каким-то злым.
– Видите ли, Салливан, я наверняка не убивал вашего наставника и с большой долей вероятности не убивал утабе. Но вас мне, может быть, убить придется.
Ионнанитский крест походил то ли на дерево с обрубленной верхушкой, то ли на меч с косо обломанным лезвием. От вертикали отходили две V-образные крестовины, побольше и поменьше, а почти у самого основания имелась еще одна, короткая, поперечина. К большой крестовине – гарде сломанного меча – Ван Драавен прикрутил запястья Марка.
Марк осознавал, что надо бежать. Он понял это еще до того, как миссионер поделился своими планами насчет убийства. Понял, когда очнулся в хижине привязанным к лошадиному столбу или даже раньше, едва уловив холодный блеск металла на пальцах лжесвященника. К сожалению, понимание это было сродни пониманию мыши, с которой забавляется кошка. Кошка резвится, прежде чем переломить позвоночник беспомощной жертве. Ван Драавен тоже резвился. Правда, в отличие от мыши, землянин знал, к чему приведет игра.
Пока геодец тащил его к кресту, Марк вяло попробовал сопротивляться – больше для проформы, чем от искренней веры в возможность побега. Все равно его трепыхание для Ван Драавена было, как для кулачного бойца бокс с обнаглевшей улиткой.
Крест валялся в огуречных зарослях. Без малейшего усилия миссионер швырнул Марка на землю и привязал его руки к влажному от росы железу. Потом, все так же не напрягаясь, поднял крест и водрузил на прежнее место, глубоко вдавив ось в рыхлую после дождя почву. Хорошо хоть задыхаться под собственным весом не пришлось – ступни Марка уперлись в нижнюю короткую планку.
Геодец встал рядом с крестом и уставился на скалы, сереющие в предрассветных сумерках.
– Что вы делаете? – в десятый, наверное, раз и уже без всякой надежды на ответ спросил Марк.
Как ни странно, сейчас миссионер до ответа снизошел:
– Жду рассвета.
– Зачем вы меня к кресту привязали? Геодец хмыкнул:
– Какой же ритуал без креста? Не одному ордену воровать чужую параферналию.
– Оставьте орден в покое, – процедил землянин. – Он вам ничего не сделал.
– Похвальная лояльность, – весело отозвался Ван Драавен. – К сожалению, не на то направленная. Вам, Салливан, не приходило в голову, что Ordo Victori сильно напоминает отнюдь не средневековые рыцарские ордена, а другую организацию, развившую бурную деятельность чуть позже?
– О чем вы говорите?
– Об СС. Двадцатый век, Германия. Припоминаете? «Нашелся еще праведник», – злобно подумал Марк,
а вслух спросил:
– Вот скажите, Ван Драавен… если бы я не пытался вас сдать… вы бы меня оставили в покое?
– Вас интересует, отказался бы я от идеи привязать вас к кресту, если бы вы не пытались так настойчиво меня оболгать?
– Да.
– Увы, нет. Не отказался бы. Но пусть вас утешит мысль, что мне было бы мучительно стыдно.
Встающее солнце ласково пощекотало лучами затылок Марка. Сегодня распогодилось. Денек обещал быть отличный. Дымка над сгоревшим берегом наконец рассеялась. В прозрачном воздухе утра кресты сгоревших сосен смотрелись бы голо и страшно, если бы не выгнувшаяся над мертвым лесом радуга.
«Как разноцветная гирлянда над входом кладбищенской церкви», – подумал Марк.
– Откуда вы вообще взяли крест? В шлюпку запихнули или на месте склепали? Это ж надо такую бандуру через полгалактики тащить. – Он осознавал, что ведет себя примерно как школьница, застрявшая в лифте с опасным маньяком – тем самым, чей портрет она только вчера видела в сети. Школьнице тоже кажется, что, пока она говорит и маньяк отвечает, ничего особенно страшного не случится.
