— Никто? — улыбнулся Конан, раскинувшись на мягком ложе, по которому успел порядком соскучиться.
— Никто, — вернул улыбку Просперо. — Как только услышали, что бой будет длиться до тех пор, пока из вас не останется в живых только один, все претенденты на трон сразу же отказались от притязаний. Кроме тебя.
— И кто это все придумал?
— Публий.
— Хм, а я уже собирался познакомить его поближе со своим мечом, — ухмыльнулся киммериец.
— Поэтому он и закрылся в кабинете. Теперь сидит там и никого не пускает.
— Можешь его успокоить. И веди сюда, мне он нужен! Да, еще одно, всем военачальникам прикажи собраться здесь ровно через два часа.
Голова Конан камнем упала на подушку. В шатре воцарился королевский храп.
7
Утреннее солнце скользнуло первыми лучами по огромной пустоши. Безжизненная равнина сгорала от пламени жажды, прогибая иссиня-черные травы в истоме сладкого предчувствия человеческой крови.
Две могущественные Силы встретились на этом Митрой забытом клочке земли, который обходили стороной даже самые отчаянные смельчаки. Страшная магия прошлого испепелила землю, придав ей зловещую черноту. Мертвая Долина навеки сохранила опустошающее противостояние Сета, Отца Тьмы, и Великого Эпимитреуса.
Конан придержал коня, взглянул на стену войск противника, возвышающуюся в двух полетах стрелы от аквилонской армии.
— Как прошли переговоры? — спросил он.
— Переговоров еще не было, ваше величество, — отозвался Паллантид, пристроившись по левую руку от короля.
— Почему?
— Не знаю, но у меня сложилось впечатление, что зингарцы кого-то ждут.
— Что ж, — довольно кивнул киммериец, — это нам на руку. Кто у них главный?
— Воин в белых доспехах. — Просперо, едущий справа, махнул на центр вражеской линии.
— Кто он?
— Мы не знаем, — тихо сказал командир Черных Драгун.
Конан поднял на него тяжелый взгляд.
— Паллантид, у нас ведь есть соглядатаи в Зингаре?
— Так точно, ваше величество!
— Тогда, клянусь Митрой, я не понимаю, почему нам так мало известно о противнике!
— Похоже, что все наши шпионы были раскрыты еще до того, как успели послать сообщения, — грустно сказал Просперо. — Мы имеем дело с очень опасным противником.
— Не говори очевидные вещи, — бросил Конан. — Шпионы у нас плохие. Разленились, небось, от тихой зингарской жизни. Вот и погорели, когда пришло время стремительных перемен.
— Не спорю.
— Говорите, рыцарь в белых доспехах? — ухмыльнулся киммериец, внимательно разглядывая белое пятно, резко выделяющееся среди темных одежд зингарцев и черноты равнины. — Дайте мне флаг! Нет, не Аквилонии. Белый флаг! Посмотрим, что он скажет. Просперо — принимай командование!
* * *
Конан поднял копье с куском белой ткани на конце и с силой воткнул в землю. Затем отъехал на десять шагов назад.
Белый рыцарь остановился на таком же расстоянии от флага со своей стороны.
Киммериец внимательно рассматривал противника, пытаясь пробиться взглядом через узкие щели забрала сияющего шлема. Он слишком мало знал о зингарском воине, чтобы первым начинать переговоры. Каждое неверное слово могло выдать его незнание, усугубив и без того тяжелое положение. Аквилонская армия вдвое уступала зингарской в численности. Конан мысленно проклял пиктских вождей, заставивших его разделить армию и отправить немалые войска на границу.
— Ты хотел переговоров, варвар, — холодно сказал белый рыцарь, придерживая бойкого жеребца. — Я слушаю тебя!
— Знакомый голос, — пробормотал киммериец, вслушиваясь. — Я знаю тебя!
— Еще бы! — ухмыльнулся противник. — И очень хорошо. Но еще лучше ты знал моего отца!
Руки, закрытые белым металлом, коснулись шлема, замерли на миг и обнажили лицо.
— Хапри?! — выдохнул Конан,' не в силах поверить глазам.
— Дурацкое имя, не правда ли? — бросил молодой воин. От былого добродушия не осталось и следа. — Так звали меня в твоей армии, варвар! Ох, знал бы ты, какого труда мне стоило попасть в твой хваленый Черный Легион! Но я это сделал. И стал лучшим. Именно поэтому Паллантид приставил меня к тебе. Защищать и оберегать!
— Но ты шел к Мертвой Долине вместе со мной? Как же ты вел свою армию?
— У меня тоже есть свой Просперо. А о месте встречи наших армий ему рассказали стены твоего дворца!
— Кто ты?
— Привет из Хаурана! — махнул рукой рыцарь. Его рот скривился дикой, бездушной улыбкой. — Помнишь?
— Так это твои люди хотели меня убить?
— Не просто убить. Отомстить! — Хапри презрительно сплюнул, видя на лице киммерийца все то же непонимание. — Тебе ничего не говорит имя Констанций?!
Кулаки Конана сжались. Пальцы побелели.
— Вижу, что говорит. О многом говорит!
— Кто ты такой, чтобы напоминать мне о прошлом?
— Меня зовут Коний. Но это имя для друзей и побратимов. Ты же зови меня Констанций!
— Сын? Ты его сын? — изумленно пробормотал киммериец. Из памяти всплыло лицо заклятого врага. Конан снова сжал кулаки. Невероятное сходство. Как он раньше этого не заметил? Внезапно в сознание ворвалось другое воспоминание. — Разве у Констанция был сын?!
— Он зачал меня незадолго до своей смерти! В темной сырой темнице, надругавшись над моей матерью, королевой Тарамис.
— Это невозможно, — покачал головой Конан. — Ты должен быть куда моложе!
— Как примитивно ты мыслишь, варвар! Ты забыл, что магия творит чудеса! Небольшие возрастные недостатки мне помог исправить один добрый человек. Но по твоим глазам я вижу, что ты хочешь услышать мой рассказ с самого начала!
Конана недоверчиво посмотрел на Констанция и медленно кивнул.
— Хорошо, я поведаю тебе о своей жизни. С самого детства моим воспитателем и наставником был любовник мамаши Витор, он занял твое место капитана королевской охраны. Рассказывал мне красивые сказки, про добрых рыцарей и коварных злодеев. Вот только не знал Витор, что с каждой его новой историей я все больше злился на него. Мне нравились не эти туповатые рыцари, победу которым приносила лишь невероятная удача, а их противники. Злодеи в сказках всегда намного умнее героев. Но они почему-то в историях Витора все время терпели поражения. За это я его потом и отравил. — Констанций улыбнулся. — Королева Тарамис не любила меня, сторонилась. Я жил в другой части замка. У меня были лучшие учителя. И я учился. Старательно учился, пытаясь привлечь внимание матери. Однажды, удрав из дворца, я бродил по базару. И один купец, признав меня, обругал шемитским выродком. Помню, долго мне пришлось уговаривать Витора, чтобы он объяснил мне слова купца. И он рассказал. Для семи лет я был очень смышленым мальчиком. Даже слишком, как говаривал мой учитель. А в восемь лет я встретил стигийского жреца и за огромный драгоценный камень уговорил его превратить меня в отрока, добавив пару лет возраста. Я убежал из дворца и устроился на работу к купцу-шемиту. В Асгалуне я вступил в банду, прибывшую из Аренжуна. Быстро стал правой рукой главаря. Затем отравил его и возглавил отряд. Потом открыл свое происхождение, и ко мне потянулись шемиты-номады, знавшие отца. Я собрал настоящую армию. Следующей моей целью стала Зингара. Я спокойно прошел через Аргос, договорившись с королем, и атаковал Мессантию. Победа досталась мне легко. Когда я с сорокатысячной армией, объединившей под своими знаменами три народа, остановился под стенами Кордавы, город был деморализован и сдался без боя. Король бежал еще задолго до подхода войск. Больше его никто не видел. На этом я не остановился, ибо все мои завоевания преследовали лишь одну цель. И она тебе известна. Я пришел за твоей жизнью, варвар!
