— Блин... — прохрипел я. Она взяла меня за правую руку и с каким-то отчаянием сжала мне пальцы. — Блин, Мёрф. Я найду эту сволочь. Найду и убью.
Рука ее оставалась такой же твердой и уверенной, как и голос.
— Я тебе помогу.
Я кивнул и некоторое время не отнимал у нее руки. В этом касании не было никакого напряжения, ничего возбуждающего. Мёрфи, такая живая, настоящая, сжимала мою руку, напоминая мне, что и я жив. Каким-то образом мне удалось оттолкнуть от себя то ощущение нутряного кошмара, что переполняло девушку, изгнать его из самых непосредственных моих мыслей, и в конце концов тошнота немного отступила. Я еще раз осторожно сжал ее пальцы и отпустил.
— Идем, — произнес я все еще хрипло. — Пелл.
— Ты уверен, что тебе не нужно отдохнуть хотя бы минуту?
— Не поможет, — буркнул я, махнув рукой в сторону радио и ламп. — Надо покончить с этим и уходить.
Она прикусила губу, но кивнула и повела меня в палату, расположенную напротив первой. Мне ужасно не хотелось делать этого, но я снова включил зрение и сосредоточился, входя в палату Кларка Пелла.
Пелл оказался старым хрычом, сработанным из сапожной кожи и хрящей. Одна рука и обе ноги в гипсе, растяжки... Половина лица представляла собой чудовищно распухший багровый синяк. К носу тянулась трубочка от кислородного аппарата. Из-под обмотавших голову бинтов торчали клочки седых волос. Один глаз опух настолько, что почти не открывался. Зато второй был открыт и пристально смотрел на нас.
Раны его, скрытые от глаз физической оболочкой, оказались почти такими же жуткими, как у девушки. Его безжалостно избили. Фантомные синяки и ссадины покрывали морщинистую кожу, изломанные кости придавали телу неестественные очертания. Но я увидел в этом старике еще кое-что. Под слоем сапожной кожи и хрящей имелся еще слой сапожной кожи и хрящей. И стали. Старого хрыча жестоко избили, но такое с ним случилось не впервые — как в физическом, так и в духовном смысле. Старикан-то оказался бойцом. Он был напуган, но он был еще и разозлен.
Кто бы с ним это ни проделал, он не получил того, чего хотел, — в отличие от случая с девушкой. Когда нападение не вызвало того страха, какого ожидалось, преступнику пришлось ограничиться физическим насилием. Старикан выстоял, хоть и не мог противопоставить этому ничего, кроме жизненной закалки и упрямства. И уж если ему это удалось, то и я как-нибудь справлюсь с тем, что запечатлелось у меня в памяти.
Я выключил зрение и вдохнул. Мёрфи, державшаяся за моей спиной так, словно готова подхватить меня, если я вырублюсь, склонила голову набок и удивленно посмотрела на меня.
— Я в порядке, — заверил я ее вполголоса.
Пелл слабо, но явственно хмыкнул:
— Плакса. Ни повязки даже.
Я внимательно посмотрел на старика.
— Кто это с вами сделал?
Он слабо покачал головой:
— Псих.
Мёрфи хотела что-то сказать, но я поднял руку, покачал головой, и она послушно осеклась.
— Сэр, — обратился я к Пеллу. — Даю вам честное слово, я не коп. Я не врач. Я думаю, вы увидели нечто необычное.
Он посмотрел на меня, прищурив единственный зрячий глаз.
— Так ведь? — тихо спросил я.
— Р... Р-рукк... — попытался произнести он и закашлялся. Я поднял руку и дождался, пока он успокоится.
— Руки-Молоты, — произнес я.
Пелл задрал губу в слабой ухмылке. Его здоровая рука слабо пошевелилась, и я шагнул ближе к нему.
— Вы сказали Грину, что на вас напал кто-то, наряженный Руками-Молотами, — предположил я.
Пелл устало закрыл глаза.
— Примерно так.
Я кивнул.
— Только это был не маскарад, — тихо произнес я. — А взаправду.
Пелл слегка вздрогнул и снова открыл глаз, мутный от боли и усталости.
— Это был он, — прошептал старик. — Не знаю как. Этого не может быть. Но... как-то я это почувствовал.
— Я вам верю, — ответил я.
Секунду он смотрел на меня, потом кивнул и закрыл глаз.
— Именно так. Единственный гребаный фильм, который меня мог напугать. И фильм-то так себе... — Он слабо тряхнул головой. — Проваливайте.
— Спасибо, — тихо сказал я ему. Потом повернулся и пошел к двери.
Мёрфи следовала за мной по пятам — так, вдвоем, мы и спустились.
— Гарри? — спросила она. — Что это было?
— Пелл, — сказал я. — Он дал нам то, что нужно.
— Правда?
— Угу. Кажется, так. Эта тварь, должно быть, какая-то разновидность фобофага.
— Чего-чего?
— Такое потустороннее создание, которое питается страхом. Оно нападает с целью напугать людей и поглощает их эмоции.
— Ну, Пеллу кости переломали не криком «Бу-у!», — заметила Мёрфи.
— Угу. Для того чтобы попасть в реальный мир, ему приходится обзавестись материальным телом. В общем-то, это стандартная тактика всех подобных демонов.
— И как нам его одолеть?
Я покачал головой.
— Пока не знаю. Первым делом мне надо бы выяснить, какого именно типа этот фобофаг. Только для этого надо еще зацепки найти. Довольно много разных тварей способны перебраться в Чикаго из Небывальщины и сделать то. что сделал этот гад.
Мы вышли на солнце, и я остановился, подняв лицо навстречу его лучам.
Ужас и страдания, которые я увидел у жертв, никуда не делись, сохраняясь у меня в памяти до боли отчетливыми образами. Но солнечное тепло — а еще такое же отчетливое воспоминание об упрямой стойкости Пела — смягчало потрясение.
— Ты как, ничего? — спросила Мёрфи.
— Думаю, да, — тихо ответил я.
— Ты хоть можешь рассказать, что увидел?
Я попробовал, хотя слов у меня явно не хватало. Она выслушала и медленно кивнула.
— Похоже, с Рози такого, что с ними, не случилось.
— Может, это просто мы с Роулинзом вовремя подоспели, — возразил я. — Может, он успел только размяться перед игрой.
— А может, имелась какая-нибудь другая причина, — заметила Мёрфи.
— Напомни мне, чтобы я прочитал тебе лекцию насчет приоритета версий, — хмыкнул я. — До тех пор, пока не обнаружено ничего конкретного, в качестве основного принимается самое простое объяснение.
Мёрфи кивнула.
— Если эта тварь дважды уже нападала на участников конвента, она скорее всего сделает это и еще раз. Мне кажется, нам стоило бы посоветовать им закрыть мероприятие. Не будет конвента — не будет и нападений, правильно?
— Слишком поздно, — буркнул я.
Она склонила голову набок.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Эта тварь питается страхом. Она подсела на страх, как на иглу. Если закрыть конвент, это напугает кучу народа.
— Ну, напугать может и пресса.
— Но не так, — возразил я. — Сообщение в новостях может расстроить кого-то, лишить покоя. Но по тем, кто находился на конвент, кто знал пострадавших, кто был в том же здании, — по ним это ударит сильнее. Для них это — настоящая опасность. Нечто реальное.
