— Ты ещё молода и красива! — смеялась Ника, и Мария, как все женщины, излившие свои горести и печали, начинала тоже весело смеяться, тут же ловко управляясь с чашка-ми, блюдцами и вареньем из лесной земляники.
А потом они пили чай, и Мария опять рассказывала что-то о курах, и о бесстыжем петухе Гришке. Она заливисто смеялась, поправляя грубыми от работы пальцами седую прядь волос, упавшую на лицо. Ника смотрела на мать, смеялась в ответ, а сама всё думала, сказать ей о беременности или нет?
— Ты получила письмо от Володи? — вдруг услышала Ника вопрос, и тотчас почему-то краска нахлынула на её лицо. Наверно, она долго молчала, потому что Мария, опустив глаза, что бы не видеть страдания дочери, произнесла вновь:
— Я не хотела тебя тревожить, но и рука моя не посмела уничтожить это письмо! Поэто-му я тебе его переслала. Хочешь, ругай меня…
— Нет, мама, ты сделала в этот раз всё правильно! — наконец заговорила Ника. — Только почему ты не сказала тогда, много лет тому назад, что Володя приезжал ко мне, что он был рядом со мной.
— Дочка, но я хотела… хотела как лучше… — растерянно начала Мария, с трудом по- дыскивая слова. — Ты была тогда ещё такой юной, глупой…
Ника сидела за столом, закрыв глаза и вцепившись зубами в кисть руки. Она давила на неё так, что боль проникала в сердце, в мозг, и не давала хлынуть этим проклятым слезам, которым не место сейчас, и не время. Наконец она оторвала губы от руки, и, рас-тирая онемевшее красное пятно, произнесла, виновато улыбаясь:
— Наверное, ты и в самом деле была права, мама!
— Не пара он тебе, не пара! Я сколько уже думала об этом! — торопливо заговорила Ма-рия. — Он старше тебя на шесть лет. У него свои интересы, свой мир. А тебе нужен ровес-ник, ну пусть немного старше тебя, на год, на два, но не такой старый. А потом, отец у не-го пил, бил мать…
— Мама, о чём ты говоришь? — почти простонала Ника. — Ты ведь не знаешь его. Для че-го ты мне говоришь это?
— Вот-вот, и ты его не знаешь, а горюешь. В детстве мы все хороши, а как вырастим…
Я сама дочка была замужем за таким же стариком. Твой отец был старше меня на десять лет, и его просто панически боялась! Даже взглянуть на него просто так, иной раз не могла, как парализовывало всю. И поверь, я много раз каялась, что не вышла в своё вре-мя за своего Григория. Вот так, сдуру поссорившись, бросила всё и всех и приехала в Кер-кен, к сестре. Думала на месяц, а оказалось навсегда! Нашла работу, познакомилась с твоим отцом Антоном, а через месяц вышла замуж.
Ника вдруг вспомнила отца. Своего милого и доброго папку. Она с сомнением посмот-рела на мать.
— Значит, ты не любила его?
— Ну почему же! — вздохнула Мария. — Когда много лет с тобой рядом человек, которого уважают другие, то ты и сама начинаешь уважать его. А если твои дети обожают и любят своего отца, то и ты сама тоже чувствуешь, что-то подобие любви к нему. Такова жизнь, моя милая девочка. Недаром говорили в старину, и говорят до сих пор "стерпится — слю-бится". А любовь, она капризна. Когда хочет, приходит, когда хочет, уходит. Так что не переживай!
— Да нет, я и не переживаю! — пожала плечами Ника, поднимаясь и потягиваясь сонно.
— Наоборот, я вполне довольна и счастлива! Ну, всё, пора спать!
— Ну, о счастье ещё рано говорить, может быть! Но поверь, всё будет хорошо! — Мария ласково погладила дочь по голове. — Да, всё хочу тебя спросить? С какой стати ты вдруг обрезала перед свадьбой свои волосы, да ещё так коротко?
— Просто так мне захотелось! — засмеялась Ника, быстро снимая одежду и залезая под одеяло, на свою старую койку.
— Да, ты была всегда упрямой и своенравной девочкой! — протянула Мария, укоризнен-но качая головой. Выключив свет, она вышла из спальни.
Всё. Пора спать. Скоро рассвет.
ГЛАВА 9.
Уже десять дней Ника живет у мамы. Мария попросила её задержаться на неделю. Ведь всё равно дочь уволилась, теперь ей спешить некуда.
— А муж подождёт, больше ждал! — говорила мать, целуя дочь и спеша зайти в вагон.
Мария решила поехать в Казахстан к сестре, а заодно проведать старших дочерей.
— Через недельку можешь следом выезжать. А пока оставайся хозяйкой, и смотри, не забывай кормить курей, и опасайся Григория, драчливый больно, поклевать может.
Мамины наставления были так знакомы, что Ника просто кивала головой, не слушая её.
Прошло три дня, как уехала Мария. Девчонки — студентки вернулись с каникул, и в до-ме стало шумно и весело. Нике казалось, что она опять вернулась в Крым, в Симферо-поль, в общежитие, потому что каждое утро вновь начиналось со смеха.
Но сегодня Нике, что-то нездоровится. С утра её подташнивает, и её тело не покидает чувство странного дискомфорта. Девчонки пришли с занятий и теперь сидят в зале, гото-вятся к урокам, а она моет оставшуюся от обеда посуду.
— Девочки, к нам какой-то военный стучится! — вдруг раздался из зала весёлый голос, а потом смех.
У Ники почему-то разом отказывают служить руки и ноги. Грязная тарелка выскальзы-вает из её рук и со стуком уходит в мутную воду, налитую в большую алюминиевую чашку. Ноги становятся ватными, безжизненными, и если не опуститься на рядом стоящий стул, то вполне можно упасть от непонятной слабости разлившейся по телу.
— Вероника это, наверное, к вам военный! — выскочила из зала рыженькая веснуш-чатая девушка лет шестнадцати. — У нас нет таких ухажеров!
— Да-да, я сейчас выйду! — пробормотала Ника, и с трудом поднявшись, стала тороп-ливо натягивать на себя старое мамино пальто.
Наверное, она летела к воротам как птица, потому что в следующий момент она только помнила, как рванула ворота и как жалобно зазвенели старые доски. Перед ней стоял вы-сокий молодой человек в голубой форме летчика, с офицерскими погонами на кителе. Его красивое лицо улыбалось виноватой улыбкой. У Ники обессилено опустились руки.
— Вы, кого-то ищете?
— Здравствуйте! Извините за беспокойство, но меня направили к вам. Сказали, вы сда-ёте квартиру?
Ника смотрела на молодого человека в военной форме, с трудом понимая, о чем он гово-рит.
— Зачем вам квартира? — наконец спросила она.
— Я вертолётчик! — улыбнулся приветливо молодой человек. — Меня направили рабо-тать в ваш город на аэродром. Я приехал с женой, а квартиру дадут через месяц. Нам и нужно то жильё всего на месяц! — повторился парень. Но, видя, что Ника молчит, добавил торопливо:
— Меня направили к вам соседи, Они сказали, что вы сдаёте…
— Ничего мы не сдаем! — вдруг резко проговорила Ника, перебивая молодого человека.
С шумом, захлопнув ворота, закрыла их на щеколду. Послышались удаляющие шаги, а Ника, прислонившись к воротам, стояла и думала о чем-то. Ветер трепал её короткие воло-сы, холод проникал под тонкую подстежку пальто, но девушка, словно не замечала этого. Но вдруг она встрепенулась, плотнее запахнула пальто и бегом помчалась к крыльцу. Ворвавшись в комнату, она крикнула, обращаясь к одной из девчонок:
