Магия, созданная для уничтожения, не должна чувствовать что-то, кроме желания выполнить свой долг. Моргана же поступила хитрее и наделила своего гомункула эмоциями. Но лишь теми, которые были выгодны ей. Она показала своему сыну ошибки правления короля, не указав на правильность выбора путей. В итоге, увидев правду, пусть и не до конца, Мордред сам возненавидел Артурию. Ее рыцарей он убивал только потому, что так было надо. Будь его воля, каждый из них остался бы жив. Но свой путь они выбрали сами, и с этим ничего не поделаешь.
— ЧТОБ ТЕБЯ!!!
Если раньше сражение короля с кем бы то ни было выдавало грациозность девичью грациозность и само призывало ее оппонента действовать красиво, то сейчас от подобного не осталось и следа.
Бой с Мордредом представлял из себя безинтеллектуальную мясорубку, в которой оба противника просто-напросто пытаются задавить друг друга бесконечным напором.
Инициатива постоянно переходит из рук в руки.
В таком бою не мудрено. Ни один не следит за своими собственными движениями, зато очень хорошо видит каждый неверный шаг противника и норовит им воспользоваться. В итоге получается так, что пять раз атакует Артурия, семь — Мордред.
И так далее.
Отдавая инициативу своему противнику, каждому грозит оказаться в не очень хорошем положении. Увы, такие мысли сейчас не волнуют ни девушку, ни ее злополучного противника.
— ЧТОБ ТЕБЯ!!!
Рыцарь в золотом доспехе усиляет свои удары. Один за другим, они становятся все более жестокими и тяжелыми. На этот раз уже он теснит Артурию назад, не давая даже шанса контратаковать.
Но даже не смотря на это…
Она ничуть не ослабляет хватку, а только сильнее сжимает меч, раз за разом отвечая Мордреду на его некрасивые и бессмысленные атаки столь же бессмысленной защитой, которая происходит уже на уровне рефлексов.
— ЧТОБ ТЕБЯ! ЧТОБ ТЕБЯ! ЧТОБ ТЕБЯ!!!
Сталкиваясь, два легендарный клинка не просто разрезают воздух. Они рвут само мироздание.
Грам, некогда бывший в руках бога Одина…
Экскалибур, созданный одним из самых древних существ — Владычицей озера…
Мечи эти не должны принадлежать людям, какими бы героями они ни были. Но при всем при этом оба оружия столкнулись между собой на Каммланском поле, решая судьбы двух рыцарей.
Безжалостные удары даже не думают останавливаться. Один за другим, оружие Мордреда выплескивает всю свою ярость, накопленную за все время своего существования.
Кажется, что при каждом ударе трескается и рассыпается стекло. На самом же деле это рвутся магические цепи обоих оружий.
Эта схватка идет на истощение, и оба воина это понимают. Пока их мечи целы, пока их магические цепи все еще проходят внутри и снаружи волшебной стали, бой будет продолжаться.
Единственная сложность для обоих — узнать, сколько же магических цепей содержит оружие противника.
Обычное магическое оружие содержит всего три магические цепи. Однако у Экскалибура и Грама их куда больше. Если за этот бой раскололось не меньше сотни магических цепей, а сила клинков все так же безупречна, то можно предположить, что в каждом лезвии их не меньше пяти сотен. И это только по самым скромным подсчетам.
Потеряв одну, оружие уже лишается многих свойств. А если оно теряет сотню, но при этом остается не просто целым, а все так же сильным, то оно само по себе божественно.
Артурия и ее противник чувствуют это.
— ЧТОБ ТЕБЯ! ЧТОБ ТЕБЯ! ЧТОБ ТЕБЯ! ЧТОБ ТЕБЯ! ЧТОБ ТЕБЯ!!!
— ЧТОБ ТЕБЯ!!! ЧТОБ ТЕБЯ!!!
ЧТОБ ТЕБЯ!!!
В конце концов оружие Артурии разлетается в осколки. Точнее разлетается его наконечник, само лезвие лишь трескается, но все равно становится непригодным для сражение.
Из-за заклятия связывания оружия и жизни владельца, начинает умирать и Артурия.
Ее ноги больше не слушаются, и она падает на землю, выронив Экскалибур из рук. Мордред же подходит к ней. Он устал не меньше и все, что сейчас ему хочется — нанести последний удар. В данной ситуации с противником говорить нежелательно, так как он может использовать это время для возможности сбежать или же контратаковать.
Но остроконечное копье пронзает его легкое и сердце намного раньше, чем Мордред даже успел замахнуться.
— Что… это? — спрашивает он, понимая, что чувствует ранее недостижимую боль.
— Копье причины и следствия.
Больше слов не надо.
Юноша и так все понял.
Гае Булг — копье, меняющее причину и следствие местами.
Для поддержания бессмертия нужна магия. Сейчас это правило изменилось. Его составные части поменялись местами. Теперь, для поддержании магии в теле, обеспечивающей бессмертие, нужно это самое бессмертие, которого на данный момент в Мордреде нет.
Иными словами, копье пронзило его сердце, сделав смертным.
Он падает на землю рядом с Артурией. Жить предателю осталось недолго. Его существование прервется через несколько минут.
Последнее, что он может увидеть — лицо короля, с которым он так желал покончить.
Сражение закончилось.
Ее последняя схватка, в которой сошлись обе части ее расколотой страны, наконец завершилась победой короля.
Рыцарь бежит.
Предзакатное красное солнце известило о конце битвы, и опустившаяся на поле боя ночь уже вступила в свои права.
Холм усеян трупами.
Никто не кричит, не просит забрать его с собой.
Все мертвы.
Рыцарь пробирается сквозь них.
В его руках поводья саксонской лошади. Израненная и уставшая, она покорно следует за ним. Из всех выжили лишь рыцарь и эта гнедая кобылица.
И король, что лежит на ее спине.
Должно быть, рана рыцаря серьезная, раз он зажимает ее рукой. Не смотря на это, он все равно ведет свою лошадь вперед, стараясь выбраться с этого поля. Король, которому он служил, вот-вот умрет. Победив Мордреда, она сама получила тяжелейшее ранение.
Все кончено, и даже этот рыцарь, полный надежды и веры, это понимает.
— Пожалуйста, потерпите! Мы доберемся до леса, и тогда…
Отчаянно кричит он…
Или, может, рыцарь действительно в это верил.
В то, что его король бессмертен.
Что ведомый святым мечом, он никогда не умрет.
Пробираясь через горы трупов, он тяжело дышит. Рыцарь спешит в лес, который еще не успел обагрить корни своих древ кровью.
Мужчина знал о бессмертии короля.
Знал, а значит и верил, что смертельную рану можно излечить, если они покинут это гнилое поле и найдут чистое место в лесу.
Нет… он мог лишь верить.
Верит в то, что его король не такой, как другие рыцари.
