— Абсолютно безопасного места для Библиотеки не существует в принципе, — сказал он Фому. — Во всяком случае, не на нашей планете. Но если мы врежемся в скальное основание достаточно глубоко, у нас появятся хоть какие-то гарантии того, что мудрость Основателей переживет все катаклизмы.
В ответ Фом лишь неопределенно крякнул. Он и ректор стояли на вершине холма над местом будущего строительства. Из низких свинцово-серых туч, повисших, казалось, над самыми их головами, сыпалась ледяная крупа. Внизу расстилалась широкая долина, вдали виднелись мокрые, словно нахохлившиеся крыши Орклунда, за ними темнело неприветливое море. Над морем мутно-белым пятном повисло закрытое облаками солнце. В это время года оно уже не поднималось высоко над горизонтом. Вскоре оно вовсе исчезнет, и настанет долгая полярная ночь.
Зима и в самом деле уже стояла на пороге, однако ректор все же настоял на начале работ. На склоне холма появились бригады рабочих, которые, сдвинув в сторону надоедливый пур-пур, врубались в непаханую землю и выбрасывали из котлована грунт и щебень, добираясь до скального основания. Ректор обещал Фому, что монументальное здание Библиотеки будет видно даже из Орклунда, однако до этого момента было еще очень далеко. Строителям предстояло затратить немало сил, прежде чем последний кирпич ляжет на свое место.
— Меня беспокоят не столько проблемы, с которыми могут столкнуться грядущие поколения, сколько трудности, которые я с вашей подачи вынужден навязывать поколению нынешнему, — заметил на это Фом. — Основание холма состоит из прочного базальта. Выкопать котлован нужной глубины будет очень, очень нелегко.
— Ерунда, — отмахнулся ректор. — У нас есть взрывчатка. Да и работников в случае необходимости можно найти больше.
Дешевую рабочую силу действительно можно было набрать среди побежденных бритонцев, но Фом не спешил с решением, прекрасно понимая, что появление в стране недавних врагов не встретит поддержки населения. Кроме того, подобный шаг грозил дальнейшим ухудшением отношений между Зиландией и Бритонией. Но едва ли не больше всего его смущало то обстоятельство, что все эти меры он вынужденно принимал без ведома Ксайи, не говоря уже о ее одобрении и согласии. Ректора, напротив, это нисколько не волновало, и Фом понимал почему: Чивиан считал, что раз Госпожа не вернулась на родину осенью, значит, она, скорее всего, застрянет на Поясе до конца весны, и следовательно, можно не бояться, что она помешает осуществлению его планов.
— Думайте масштабно, Спикер, — посоветовал Фому Чивиан. — Не стоит застревать на частностях, для этого у вас есть специалисты. Вы должны держать в уме конечную цель. Не забывайте: это будет не просто библиотека, а целый комплекс, где кроме ученых поселятся фермеры, служащие, строители и торговцы, обслуживающие нужды крупного научного сообщества. Сеть прекрасных дорог свяжет Библиотеку с Орклундом и другими городами. Кстати, я слышал, один из ее залов собираются назвать в мою честь; это, конечно, весьма лестно, но, говоря откровенно, я вряд ли заслуживаю чего-то подобного. Другое дело вы, сэр… Вашим именем следовало бы назвать весь библиотечный комплекс, чтобы потомки знали, благодаря чьей мудрости и дальновидности остались в сохранности бесценные знания Основателей.
«Скорее уж, меня сочтут величайшим глупцом со времен Посадки», — мрачно подумал Фом. Ситуация вырвалась из-под его контроля с тех самых пор, когда несколько месяцев назад он привел ректора в парламент и позволил ему вербовать сторонников среди депутатов. Ах, если бы только Ксайя была здесь…
9.
Солдаты вступили в Город Мертвых, лишь повинуясь приказу. Добровольно вошли в него только Ксайя и Чан — и еще Тейф, который не отходил от Госпожи буквально ни на шаг после кошмарной ночи в подземном жилище Эйкина. Впрочем, адмирал, по своему обыкновению, не стеснялся высказывать собственное мнение вслух. Он сразу же назвал Город Мертвых «нечеловеческим», и Ксайя про себя удивилась тому, как точно подходит это неуклюжее словечко к тому, что открылось ее глазам.
— Это нечеловеческое место, — снова повторил адмирал, шагая вместе с Госпожой по улицам Города. — Даже свет здесь нечеловеческий, — добавил он с плохо скрываемым беспокойством. — Это лиловое сияние идет, кажется, со всех сторон, и совсем не отбрасывает теней. Кроме того, нормальные, людские города стоят на месте, а не плавают вокруг тебя. Нет, Госпожа, это очень плохое место. Ничего полезного мы здесь все равно не найдем, а вот попасть в беду можем легко.
— Ты не прав, — возразила Ксайя, хотя ей и самой было не по себе. — В чем-то Город Мертвых похож на наши города. Во-первых, он имеет четко выраженную границу, — сказала она, повторяя слова Чана. — Во-вторых, Город явно построен по определенному плану, который наш музейный смотритель попробует нанести на карту.
Вместо ответа адмирал ухмыльнулся и демонстративно пнул ногой мягко мерцавшую стену ближайшего строения, которая тотчас рассыпалась облаком фиолетовых спор.
— Построен?.. По определенному плану? — повторил он. — Это же обычный пур-пур! Весь город на самом деле — просто заросли пур-пура, и ничего больше… — Резкое движение причинило ему боль, и, не договорив, Тейф прижал руку к повязке на животе.
Ксайя озабоченно сдвинула брови. Состояние Тейфа ее тревожило, хотя сам адмирал делал вид, будто полученная им рана давно зажила. А главное, она не могла ничего предпринять, потому что Тейф упорно отказывался от любой помощи.
Хотя насчет Города Мертвых он был во многом прав…
Они все-таки нашли его, хотя выглядел Город совсем не так, как она ожидала. Впрочем, первое, о чем подумала Ксайя, когда увидела впереди бледное лиловое зарево, что своей цели она достигла и что теперь ее имя навсегда останется в анналах истории. Быть может, о других ее делах со временем забудут, но об этом — никогда. Если, разумеется, она сумеет благополучно вернуться в Зиландию…
После боя в подземной пещере путешественники вернулись к кораблям и продолжили свой поход прежним порядком: суда шли на север по морю, сменные отряды двигались следом вдоль побережья. Наконец настал день, когда солнце в последний раз показалось над горизонтом и почти сразу скрылось. Теперь заснеженную пустыню освещал только рассеянный сумеречный свет, который с каждым днем становился все более тусклым. Чан, сверившись со своими расчетами, сказал, что полярная ночь наступила здесь на несколько дней раньше, чем это обычно происходит на широте Арарата и Орклунда. Это означает, пояснил ученый, что они забрались очень далеко на север, но Ксайя и так в этом не сомневалась. Морозы усилились, земля промерзла почти на метр вглубь, а море превратилось в сплошное пространство пакового льда, способного раздавить самый прочный корабельный корпус. Когда суда больше не могли следовать за отрядом, Ксайя распорядилась построить сани с полозьями из полированного корабельного дерева и упряжью из просмоленного брезента, рассчитанной на могучих боевых коней, которые все это время провели в корабельных трюмах. На сани погрузили еду, палатки, запасы топлива и сена, впрягли в постромки коней с крепкими шипованными подковами, и путешествие продолжилось. Когда же кони, не выдержав тягот долгого пути, один за другим пали и были съедены, в сани впряглись люди.
