не поможет в перспективе, но я сейчас умираю со стыда, так как съел сегодня плотный и сытный завтрак, а они, скорее всего — ничего, — он выудил из вещмешка половину сушеной рыбины, и, продемонстрировав её ближайшему мелкому аумауа, поманил его жестом.
Пацаненок осторожно подошёл, и открыл было рот, чтобы что-то спросить, но Кьелл просто шагнул вперёд и вложил рыбу в его худую ладошку. Тот, неверяще глянув на закуску, вцепился в неё зубами.
Компаньоны, глядя, на это, тоже принялись добывать из своей поклажи еду, и протягивать её подходящим к ним детям. Те брали, кто молча, кто со словами благодарности, и отходили. Кто-то тут же запихивал выданное в рот, другие делили свои порции на куски и передавали другим маленьким аумауа. Еда быстро закончилась, и Кьелл махнул своим рукой, призывая продолжать движение. Стайка малолетних аумауа, убедившаяся в доброжелательности чужеземцев плюс Текеху, увязалась за ними. Тощие, но по-детски непосредственные и бойкие, они удивлённо ахали, указывая пальцами на необычно выглядящего морского годлайка, просили широкоплечего Константена или рослого Эдера «покатать», а Алота — показать что-нибудь магическое. С последним им было легче всего — аэдирец, добродушно усмехаясь, в ответ на просьбы запросто перекатывал из ладони в ладонь сгусток магического пламени, или творил простенькие иллюзии.
«Я напророчил ему карьеру фокусника,” усмехнулся гламфеллен. «И вот, он уже начинает с благотворительных перфомансов. Осталось найти ему толкового импресарио, ага.»
А ещё Эдер и Алот, почему-то украдкой, совали мелким монетки. Бледный эльф только вздохнул на это проявление ненужной скромности, но тут его внимание привлекли некие крики и шум впереди.
— Так, — сумрачно сказал он, — прекращаем тайную раздачу монет малышне. Быстро выдали всем неохваченным по скайту или феннингу, и двигаем вон к той заварушке.
Причиной шума оказалась черноволосая и желтокожая аумауа, кричащая, молящая, и сквернословящая. Она о чем-то упрашивала высокого, прилично одетого матару; длинный и сухощавый мужчина, которого два других матару волокли прочь, успокаивал её, но и сам выглядел раздавленным безнадегой. Матару швырнули его в клетку ржавого лифта, захлопнули дверь, и закрутили ворот, спуская клетку вниз. Черноволосая аумауа в сердцах плюнула, и, понурившись, направилась прочь, почти не глядя, куда идёт. Из её глаз текли злые слезы. Кьелл заступил ей дорогу.
— Постой, добрая женщина. Расскажи, пожалуйста, что у тебя за беда случилась.
Та вздрогнула, едва не врезавшись в бледного эльфа. Ей понадобилась пара секунд, чтобы сфокусировать на нем помутневшие от горя глаза, и понять его просьбу.
— Моего Ботаро сбросили в Старый Город, — безразлично ответила она. — Это — верная смерть. Чудовища, что там обитают, сожрут и сильного воина.
— Ботаро — твой…
— Он отец моих пятерых детей, — женщина отвечала все так же без эмоций. — Мы живём… жили вместе.
«Свободные отношения как стиль жизни не выдержали проверки бедностью,” отрешенно подумал гламфеллен. «Я бы порадовался своей правоте на этот счёт, но то, что эта вот многодетная мать только что стала многодетной матерью-одиночкой, несколько отбивает желание злорадствовать.»
— Я — Кьелл Лофгрен. Как тебя зовут? — ему почти не требовалось поднимать голову, чтобы смотреть ей в глаза. Сутулость и истощение делали её ненамного больше среднего человека.
— Биха. Что тебе нужно от меня, Кьелл Лофгрен? У меня ничего нет. То последнее, что было, — она с неожиданной злостью уставилась на матару у клетки-лифта, — уже отняли.
— Знаешь, Биха, — задумчиво сказал гламфеллен. — Я хочу попробовать тебе помочь. Ты мне позволишь? Мне очень жаль тебя и твою семью. С Ботаро точно все кончено, или, может, у него есть шанс? — женщина уставилась на него со смесью недоверия и надежды.
— Он мог спрятаться. Переждать, укрыться. Они сбегаются к опускающейся клетке, но не всегда, — пробормотала она с нарождающейся надеждой в голосе. — Спаси его, Кьелл, прошу.
— Он не заключен там, в Старом Городе? Если удастся его вытащить, не случится так, что его просто сбросят обратно?
— Нет, — надежда в голосе Бихи все усиливалась. — Спуск в Старый Город и есть наказание. Вернется Ботаро или нет, но наказание он отбыл.
— Хорошо. А за что его туда?
— За связь с чужеземцами, — с ядовитой горечью ответила аумауа. — Все в Некетаке нынче виновны в подобном, но в клетке, идущей вниз, оказываются только ропару.
— Понятно. Тогда я попробую его вытащить, прямо сейчас. Где тебя найти, если что?
— Вот мой дом, — она указала на одну из скромных хижин. — И… если я обманываю себя, и мой Ботаро мертв, принеси мне и эту весть тоже.
— Надеюсь, до этого не дойдёт. Увидимся, Биха. Хотя нет, погоди, — он подошёл к женщине и вложил в её руку немного серебра. — Покорми детей свежим, ладно? — она благодарно улыбнулась.
— Знаете, народ, — сказал Кьелл, когда Биха заспешила дальше. — Не знаю, как у вас, но сегодня моя чаша переполнилась. Мне срочно необходимо выпустить пар. То, как живут эти разумные — ужасно. Когда я буду во дворце Каханга в следующий раз, я поговорю об этом с Аруихи и королевой, но это дело для холодной головы и взвешенных слов. Сейчас я просто хочу выместить свое раздражение и злость на ком-нибудь жутком, зубастом, и пытающемся откусить мне лицо. Заодно спасем беднягу Ботаро. Вы со мной?
— Ты ещё спрашиваешь, командир? — грустно спросил Эдер. — Это местечко на меня столько тоски нагнало, что или идём пьянствовать, или бить морды. Жаль, не выйдет и то и другое проделать, если с пользой, — усмехнулся он.
— У меня в заплечном мешке бутыль рома, — ответил Кьелл. — Спустимся — отдам тебе, — он ухмыльнулся. Эдер умудрился-таки хоть немного, но поднять ему настроение.
— Согласен с Эдером — жуткое местечко, — вздрогнул Алот. — Почему бы и не осветить его наиболее мрачную часть парой огненных шаров? — его лицо пересекли нехарактерная для аэдирца мрачная усмешка.
— Экера, я и не знал что ропару живут в такой бедности, — ошарашенно высказался, наконец, Текеху. «Другого я и не ждал от нашего мажора,” грустно усмехнулся Кьелл. ”Узок их круг, и так далее.»
— Я слышал, что выселение в Желудок — наказание, которого боятся многие, но не представлял, почему, — продолжил морской годлайк. — Пойдёмте, нам нужно спасти Ботаро.
Константен же только мрачно кивнул, встретившись взглядом с
