С того же дня Тейне-Де взяла на себе заботу о выздоровлении Торварда. Сельви и Виндир помогали ей поднимать и поворачивать тело, слишком тяжелое для женских рук, а заодно присматривали за всеми ее действиями, поскольку, хоть она и заботилась в первую очередь о собственной жизни и чести, дружина упорно не доверяла «уладской ведьме». Однако Сельви не замечал в ее действиях никакого злого умысла и отзывался о ней как о весьма сведущей и умелой лекарке.
Кроме лечебных трав, она разбиралась также в заклинаниях, которым придавала не меньшее значение. Каждый раз, перевязывая раны, Тейне-Де напевала что-то, даже не по-уладски. Как подозревал Сельви, это был древний язык круитне или что-то похожее. Старинные боги круитне, потесненные со своих мест сидами во главе с Боадагом, которого тут еще называли Красным Королем Холмов, не ушли совсем – их имена остались в заклинаниях, ибо они владели волшебством самой земли. Улады не могли отказаться от этой силы, чтобы не утратить связи с землей, на которой жили. Странные это были боги. Постепенно Сельви удалось разговорить Тейне-Де – хоть она и не питала к нему добрых чувств за ту клятву, которой он вынудил ее лечить Торварда, поговорить ей здесь было больше не с кем и хотелось наладить хоть какие-то отношения с людьми, в руках которых находились ее жизнь и честь. Учтивый, доброжелательный и умный собеседник, Сельви при посредничестве Хавгана через несколько дней уже оживленно беседовал с девой и узнавал много любопытного.
Вот, например, Леборхам, богиня речи, мысли и предсказаний, чье имя означает Перекручено-Вывернутая или что-то в этом роде. Ее называют так, потому что у нее ступни и колена обращены назад, а зад и пятки повернуты вперед – что, однако, не мешает ей двигаться быстрее взгляда и без труда обходить за один день, подобно солнцу, все земли Западного моря. И нет ничего, что могло бы от нее быть скрыто, поэтому к ней всегда обращаются за предсказаниями. Она же может кого угодно убедить в чем угодно, ибо даром красноречия владеет так, как никто из смертных или бессмертных.
Или, скажем, Гормфлат – Красное Пиво Власти, женщина-власть. Сама Земля, вступая в брак с которой мужчина становится королем. В те давние годы, когда племя Боадага еще только пыталось закрепиться на благодатной земле Зеленых островов, сам Боадаг вступил в священный брак с Гормфлат. Тогда он и получил титул Короля Холмов. А после, когда сами сиды были вытеснены с зеленых равнин иным племенем – людьми, людские короли проходили этот же путь. И лишь самые достойные из мужчин, сумевшие угодить Гормфлат и понравиться ей, получали истинное королевское достоинство. Тому, кто не мог добиться милости Гормфлат, не стоило называть себя королем: богиня не давала ему благословения, трава не росла на пастбищах, скот не плодился, посевы не всходили, рыба не шла в сети, и жены человеческие ходили бесплодными. Власть земли не могли отменить никакие завоевания и перемены, поэтому и короли племени Боадага, и вожди людского племени все как один вынуждены бывали искать милости Гормфлат. Их жены и дочери служили ей, чтобы она вдохнула в них свой дух и передала часть своей власти. И именно дух Гормфлат причиной тому, что не сын и не брат, а только муж дочери или сестры прежнего короля становится его наследником.
Часто Тейне-Де принималась петь заклинания, призывая на помощь силы всех четырех стихий. Не понимая ни слова, – и Хавган не мог помочь, поскольку не знал языка круитне, – Сельви догадывался, что спокойно, четко, с движениями рук по прямой сверху вниз Тейне-Де произносит заклинания сил земли, шепотом, с придыханием, с плавными движениями рук на себя, словно загребая что-то, она обращается к стихии воды, быстро и сильно произнося слова и вращая ладонями, она раздувает дух огня, очищающий кровь и ускоряющий ее бег.
Под одно из этих заклинаний Торвард впервые пришел в себя.
Заметив, что его ресницы дрогнули и приподнялись, Сельви невольно вскочил и с трудом дождался, пока Тейне-Де закончит пение, а потом склонился над ложем. Торвард прошептал что-то – никто не понял что. Взгляд его был уже вполне разумным и выразительным, конунг явно хотел что-то сказать. Сельви и Виндир с двух сторон наклонились к нему, хирдманы, сидевшие поодаль на полу, устланным тростником, – они понемногу начали привыкать к местному обиходу, – вскочили с мест и столпились вокруг.
– Все хорошо, конунг, ты поправишься, – сказал Сельви. – Мы в брохе Брикрена, его войско мы отогнали, и никто из уладов поблизости не показывается. Самого его, раненого, его люди унесли, но это даже к лучшему – раз он жив, у тебя будет возможность с ним рассчитаться. Ты совсем скоро уже будешь здоров по-прежнему. Мы об этом позаботимся.
Торвард снова что-то пробормотал, и Сельви наконец разобрал:
– Хоть не в спину…
Похоже, раненый конунг пытался выразить удовлетворение тем, что в этот раз его не ударили копьем в спину, как в прошлогодней битве в Аскефьорде, и нынешняя рана никому не даст повода сомневаться, что он встречал врага грудью, как и подобает истинному воину.
И вот тут Сельви, а вслед за ним и остальные окончательно поверили, что он выживет и выздоровеет. Еще не имея сил разговаривать, он уже пытался смеяться над превратностями своей судьбы…
Очнувшись и осознав, что с ним произошло, Торвард почувствовал, что желание умереть, вот уже скоро год почти не оставлявшее его, куда-то испарилось. Точно как той, первой ночью с королевой Айнедиль. Не зря же говорят, что любовь и смерть, на грани которой он побывал, – одно и то же. То есть полное забвение себя и слияние с божеством… И сейчас он радовался тому, что выжил, как радовался бы всякий обычный человек на его месте. Но это и тревожило: желание жить было для него опасно само по себе, поскольку ставило под удар проклятья Эрхины, запрещавшего исполняться его желаниям. Однако Сельви еще в первый день, убедившись, что конунг в полном сознании и все понимает, пересказал ему, каким образом удалось вырвать у Тейне-Де новое, благоприятное предсказание и согласие лечить его. И Торвард успокоился: если выздоровление ему предсказано, то оно свершится, хочет он того или нет.
Сознания он больше не терял и, хотя разговаривать еще не мог, уже прислушивался к беседе. Власть Эрхины, которой он был проклят, уходила корнями к той же Великой Богини, древней, как сама земля, древнее сэвейгов, уладов, древнее даже круитне, но именно этот народ первым пришел сюда и первым получил ее благословение. Теперь Торвард понимал, как же ему повезло в том, что его мать связала его с родом древних правительниц и жриц этого таинственного черноволосого племени, которое словно застряло в каких-то давних, дремучих веках, но сохранило живую связь с землей и ее скрытыми силами. Вероятно, именно этим – кровным родством с Богиней – объяснялось то, что он все еще жив.
