Это местечко она присмотрела уже давно. С тропинки его не видно. Да и вообще по этой тропинке редко кто ходил. Кроме того, с тропинки голоса тоже не будут слышны. Если, конечно, не орать во все горло. Суль кричать не собиралась.
Клаус сдался окончательно. Он словно утонул в этих огромных желтых глазах, вобравших в себя весь солнечный свет. Да и глоток вина не помешает. Поесть он тоже не отказался бы. Он устал и проголодался, так как успел уже многое сделать.
Вскоре они лежали на лужайке и вслушивались в пение жаворонка. Клаус рассказывал ей о своей одинокой жизни, о том, что утешение находит только с животными. Рассказал, что у него еще никогда не было девушки. Разве что быстрый поцелуй в щеку, ну, тискался с горничными пару раз. Но так, чтобы по-настоящему — нет. Никогда.
Суль постепенно навела его на эту тему и теперь с большим увлечением слушала. Когда она услышала, что у Клауса в таких делах нет никакого опыта, улыбнулась, как довольный котенок.
Она слегка поглаживала его щеку своими мягкими, нежными пальцами, гладила затылок. А он все рассказывал и никак не мог остановиться. Потихоньку ее пальцы передвинулись к отвороту рубашки, двинулись ниже, поглаживая предмет его мужской гордости, быстро побежали наверх, поиграли волосами на груди. Она слегка пощекотала его, и он, сам не желая того, то ли засмеялся, то ли вскрикнул.
Суль интересовала эта сторона жизни. Ее глодало любопытство — что же на самом деле происходит между мужчиной и женщиной. Об этом она почти ничего не знала. Информацию собирала по крохам.
Откуда появляются дети? Что мужчина делает с женщиной? Она слышала, что в первый раз всегда бывает больно, но боли не боялась. Кое-что она поняла, наблюдая любовную игру жеребца с кобылой. Ей очень хотелось попросить Клауса показать предмет его мужской гордости. Она прямо сгорала от нетерпения, так ей хотелось увидеть, как он выглядит. Но, может быть, он застесняется? Хотя вряд ли он у Клауса такой же большой, как у жеребца.
Вино начало действовать. Клаус потерял последние остатки осторожности и здравого смысла; а таинственные травы, подмешанные в вино, разогрели кровь. В Клаусе вспыхнуло страстное желание.
Удовлетворить его могла только Суль. Теперь он уже не мог убежать и спрятаться на сеновал или в свою комнату. Пришла пора любви.
Клаус был возбужден. Но где-то в глубине его сердца что-то словно стучало: четырнадцать лет… четырнадцать лет… наказание… Но он уже ничего не слышал и не понимал. Потихоньку он сунул руку к ней под юбку, слегка раздвинул ноги и обследовал все кончиками пальцев. Щеки вспыхнули румянцем.
Суль пододвинулась ближе. Клаус сильно сжал ее бедра.
Глаза Суль светились чудесным огнем, она слегка прикрыла их, полная нетерпения и ожиданий. От Клауса сильно пахло конюшней, но Суль было все равно. Этот запах привлекал ее еще больше.
Клаус глубоко вздохнул и, дрожа, приподнялся на локте. Погладил ее груди.
Суль не отодвинулась, не шлепнула его по руке, как это делали другие, глупые девчонки. Рука скользнула под блузку, обняла одну грудь. В ее глазах он читал понимание и ответное желание. Глаза застлал красный туман, в ушах зашумело. Клаус так сильно сжал ее грудь, что у Суль потом несколько недель не сходили иссиня-черные синяки. Он уже плохо соображал, но тем не менее заметил ее обнаженные коленки, хотя точно помнил, что не раздевал ее. Природа взяла свое. Дальше он уже ничего не помнил, кроме своих собственных жалобных вскриков. Вдруг перед ним оказалось лицо Суль; рука потянулась вниз, туда, куда так страстно желала.
Суль трясло. Был момент, когда все чуть было не пошло прахом. Клаус боялся, что Суль исчезнет, и от страха кончил в штаны. Он жалобно залепетал, прося Суль помочь. Но в конце концов все образумилось. В голове билась только одна мысль: «О, Бо-о-же! Как хорошо! Я не вынесу этого, я сейчас умру. Я умираю, Боже, умираю!»
Итак, четырнадцати лет от роду Суль соблазнила своего первого мужчину.
Домой Суль шла с блаженным выражением на лице. Клаус очень быстро протрезвел и горько сожалел о содеянном. Он отдал бы все на свете, если б мог повернуть время вспять. Он выглядел совершенно потерянным, его трясло, зубы стучали. Суль, как могла, успокаивала его. Никто ничего не узнает. Пусть спокойно уезжает из Гростенсхольма на новое место работы. Он скоро о ней забудет, волноваться не из-за чего.
— Я никогда не успокоюсь! — переживал Клаус. — Никогда! А если об этом кто узнает, не миновать мне виселицы.
— Будешь молчать, никто ничего не узнает. Пойми, не в моих интересах рассказывать о том, что произошло.
Кивнув ей на прощанье, он побежал так быстро, словно за ним гнались сто чертей.
«А все-таки было здорово», — подумала Суль, едва передвигая ноги. Совсем неплохо. Хотя, честно говоря, все прошло, не успев даже начаться. Она чувствовала, что все могло бы быть и по-другому, намного лучше. Наверно, она слишком спешила сразу перейти к делу. Видимо, любовная игра должна продолжаться дольше. Но ни она, ни Клаус не имели опыта в таких делах. Наверняка существует не один способ получить наслаждение. С другими мужчинами можно провести время намного интереснее.
Жизнь только начиналась.
Стоял чудесный солнечный день. Лес поредел. Суль вышла на опушку леса. И сразу увидела какого-то человека. Он стоял спиной к девочке. Сразу было видно, что он что-то вынюхивал, наблюдая за Линде-аллее.
Стараясь ступать бесшумно, Суль подошла ближе.
— Вот ты и попался! — зарычала она страшным голосом и стукнула его по спине.
Истерически вскрикнув, мужчина резко обернулся.
— Ты, что, хотела, чтоб меня удар хватил, шлюха? — закричал он.
— Когда думаешь, что тебя никто не видит, всегда ведешь себя так, что другим смешно. Я знаю тебя. Ты ведь церковный служка? — спокойно сказала девочка.
— Откуда тебе знать, разве ты ходишь в церковь?! — зашипел тот, отряхивая одежду от иголок и застывшей смолы. — Подожди! Дойдет и до тебя очередь.
— Какая? В церковь сходить? — вызывающе спросила Суль. После испытанного наслаждения ей и море было по колено.
— Вовсе нет. Между прочим, церковнослужителям не говорят «ты». Ты, что, плохо воспитана?
— Что-то я не пойму, почему это я должна вести себя уважительно по отношению к шпиону. А насчет воспитания советую вообще помолчать. Шпионить за другими — последнее дело.
Мужчина закрыл глаза. Сжал кулаки от ярости. Взгляда Суль он старался избегать. Нерешительность герра Йохана возмущала его. Давно пора действовать.
— Да, конечно, — бормотал он, оглядывая окрестности. Вскоре взгляд его остановился на тонкой талии и спелых грудях девочки. — Я прекрасно знаю, что вы за люди. Вот подождите, дождетесь вы с папашей-дьяволом своего часа. Суд не дремлет.
