Нда, бежала от некроманта, а попала в желудок вампира!
Сжавшись в комок, забыв о боли и тонкой сетке порезов, покрывавших мое тело, я смотрела в глаза своей смерти. Мысли бежать даже не возникало — как можно убежать от вампира? И ничего серебряного у меня нет… Хотя, я слышала, что это не помогает — оружие должно быть заговоренным.
Пружинистой кошачьей походкой вампир приблизился ко мне, облизал губы, медленно так, со смыслом. Мне стало дурно вдвойне: нет, чтобы просто убил! Порой начинаешь жалеть, что родилась девушкой; если уж было угодно приписать меня к женскому полу, лучше бы сразу стала старухой.
Если он ко мне полезет, меня снова стошнит. В который раз за этот день?
Быть изнасилованной этим пропахшим кровью и тлением живым мертвецом — такого я своим злейшим завистницам, если таковые вообще имеются, не пожелаю! Может, лучше самой на себя руки наложить, чтобы не мучится? А что, ножик у меня есть, проблема в том, что убивать я не умею, не смогу нанести правильный удар. А тут нужен именно один выверенный удар, иначе этот вампир меня заживо на клочки раздерет.
— Такая девушка — и одна? — клыкастое существо улыбнулось, обольстительно так улыбнулось. — И как же ты здесь очутилась?
— Заблудилась, — мой голос был тоньше мышиного писка.
— Удачччно! — мурлыкнул вампир, в мгновение ока оказавшись всего в шаге от меня. Рука с длинными ногтями потянулась к моей щеке. Дернувшись, я отшатнулась, вызвав на его губах улыбку.
— Человеческие девушки такие забавные! Но пахнете вы вкусно. Я всегда больше девушек любил.
Я даже не поняла, как оказалась в его руках.
Если от меня, по словам вампира, пахло приятно, то от него — отвратительно. Он такой холодный, такой нереально гладкий — и насквозь пропитан тленом. Какое удовольствие некоторые люди находят в вампиршах, может, они отличные любовницы? Хотя меня мысль о близости с сыном ночи не прельщала, каким бы искусным в любовных делах он ни был.
Крепко прижимая меня к себе, вампир коснулся губами мочки моего уха, затем легко перевернул, так, чтобы я оказалась сидящей спиной к нему, и слизал с пальто несколько проступивших сквозь ткань капелек крови. Утробно заурчав, он стащил с меня пальто и рванул на себя кофту. Тут я не выдержала, ударила его локтем в челюсть — хоть бы отреагировал! Нет, даже не почувствовал, повалил на землю и принялся собирать языком кровь с моих рук и плечей. Собирал не очень аккуратно, царапая клыками.
Кровь возбуждала вампира, подавляла разумное начало, превращало в животное, руководствующееся одними инстинктами.
Что ему мои слабые попытки вырваться, мои крики о помощи, укусы от комаров и то наносят больше вреда.
С корсетом он поступил так же, как с кофтой, с той лишь разницей, что эта часть моего гардероба пострадала меньше. Ногти царапают мою грудь, оставляя после себя красные бороздки, пальцы пробуют ее на ощупь. Ласки вампира неистовы и причиняют больше боли, чем удовольствия. Чего стоят только его поцелуи, врезающиеся в мое тело, рождающие порезы, кровь из которых он тут же слизывает и снова неглубоко вонзает в меня клыки.
Зачем ему мои губы, неужели ему мало моей шеи, спины, плеч, груди?
Солоноватый привкус собственно крови наполнил мой рот — этого следовало ожидать, он все-таки прокусил мне губу.
А этот мерзавец безнаказанно опускался все ниже и ниже по моему покрытому гусиной кожей (ночь-то холодная, а я без одежды) телу, пока не замер на границе оплота моей добродетели — поясе юбки.
— Ты как, крошка? — он лизнул мой живот, на этот раз не укусив. — По-моему, пора.
И, приподнявшись, задрал мне юбку до груди.
Разумеется, я не собиралась становиться бесплатной вампирьей подстилкой и изо всех сил ударила его ногами в пах. Вампир зашипел, схватил меня за шиворот и швырнул на землю. Да, пусть лучше сразу убьет.
Но он убивать не собирался.
Отползти я не успела, не прошло и трёх секунд, как ощутила ЭТО в себе. Брыкалась, царапалась, но быстро перестала, когда он сдавил рукой горло, чиркнув когтями по коже.
Как и предполагала, было мерзко и больно — вампир не церемонился, просто навалился на меня всем телом, вжал лицом в землю и сделал это самым безжалостным способом. Резко, глубоко, ожесточено — видимо, своим сопротивлением я его разозлила.
Помнится, кто-то в таких случаях советовал расслабиться и получать удовольствие, но я не могла. Ну не в состоянии доставить наслаждение мертвенно-холодная плоть, даже действуй вампир иначе, превращающая близость в пытку.
Смирившись, я лежала на животе, радуясь, что мне дозволено приподнять лицо, а не дышать мерзлой землей, и, закусив губу, вздрагивая при каждом толчке, ждала, когда он закончит. Теперь у меня болело все, особенно спина и то, где он сейчас был. Наверное, там кровотечение, хотя какая мне разница, все равно убьет.
И тут я внезапно почувствовала, что моим мучениям пришел конец. Рановато, однако, мой насильник еще не дошел до пика блаженства.
Поняв, что меня никто больше не держит, я встала на четвереньки, потом, преодолевая боль, села и оправила юбку. И замерла с открытым ртом — надругавшийся надо мной вампир корчился в предсмертной агонии.
— Уфф, еле нашел!
Огромный бурый медведь смотрел на меня своими влажными блестящими глазами. Не оборачиваясь, он нанес еще один удар по упырю — теперь все было кончено.
— Лгор? — неуверенно спросила я, пытаясь отыскать на земле остатки одежды: не хотелось бы, чтобы эта ночь превратилась в бесконечный рабочий день проститутки с моим пассивным участием.
Корсет нашла в приличном состоянии. Подран, правда, немного, но грудь прикроет. Отвернулась и начала застегивать крючки. Мельком бросила взгляд на юбку — в ней только в борделе работать, с таким-то разрезом до бедра!
— Я. Ты не бойся, я тебя не трону. Он тебя только насиловал или еще чего?
А этого мало?!
Видя, что я не понимаю, оборотень пояснил:
— Не инициировал?
Я отрицательно покачала головой. Мелкие укусы вампира обернутся шрамами, но меня в живой труп не превратят.
— Тогда одевайся и идем.
Вот с 'идем' у меня туго, больно мне ходить. Да и с одевайся далеко не все в порядке. Кофта превратилась в груду лоскутков, зато отброшенное в самом начале любовной игры пальто еще можно носить. Радовало лишь то, что на дворе ночь, милостиво прикрывшая моют наготу. Хотя, оборотни наверняка отлично видят в темноте… Плевать, после того, что со мной сделал вампир, это мелочи. Где бы найти врача, желательно, милую деревенскую ведунью?
— Больно? — Лгор, кажется, догадался.
Я кивнула — какой смысл лгать?
