Первая шестерка лишь на пару секунд опоздала заключить преступный корабль в центр гексаграммы; отчаянный рывок Чайки сбил прицел, и смертельные заклятья пропали втуне. А затем летящие в ступах ведьмы увидели, как дракон развернулся и плюнул огнем.
Те драконы, что встречались им прежде, не умели совершать таких виражей, и уж тем более одинокий дракон не стал бы плеваться пламенем на скорости. И дикие ступы, и дракон сначала затормаживали и, лишь сойдясь с врагом вплотную, начинали биться. Неправильный дракон, ведомый ведьмой-отступницей, плюнул и попал. А что может сделать огненный шар, несущейся со скоростью взбесившегося помела, объяснять не надо, это представит любая сопливка, словившая свою первую бирюзовицу.
Ступа, неосторожно попавшая под удар, вспухла взрывом, который было некому видеть, поскольку глаз на таких расстояниях бессилен. Лишь через день люди профессора Мелоу, словно трупоеды, соберутся на месте трагедии и доложат строгому начальнику, что действительно на этом месте взорвался звездолет, построенный на земных верфях, и хотя ни одного крупного фрагмента не сохранилось, но анализ газа и пыли, оставшихся на месте взрыва, позволяет утверждать, что никакой серьезной реконструкции корабль не подвергался.
Ах, как приятно быть экспертом, который работает не торопясь и в безопасности! Задним числом он восстановит ход событий и авторитетно объяснит, как именно следовало поступать во всякое мгновение боя, чтобы результат стал еще сокрушительней.
Влад в эти мгновения не думал ни о чем. Убегать, пользуясь преимуществом в скорости, было поздно, любой рывок за пределы крошечной каверны, образовавшейся после гибели первой ведьмы, пролегал через центр одной из гексаграмм. Словно загнанный зверь, Влад крутился на одном месте, огрызаясь от наседающих шавок. Умненькие шавки с первого раза усвоили, что дракон кусается не как иные, и теперь они заботились не столько о том, чтобы охватить его шестиугольником, но больше опасаясь превратиться в пар, подобно неудачливой подруженьке. Будь их по-прежнему тридцать шесть, вся битва превратилась бы в подобие математической головоломки, поскольку каждая ступа находилась в узле нескольких гексаграмм, а все вместе они составляли две независимые системы, прикрывающие друг друга. Ринуться к любой из ступ значило влететь в соседний шестиугольник, а если стрелять издалека, ведьма, сидящая в ступе, успеет увернуться. Теперь, когда они настороже, повторить удачный дальний выстрел не удастся. А тем временем, поднятые по тревоге с Новой Земли, спешат дополнительные шестерки доброволиц, мечтающих принять участие в загонной охоте.
Залп! Огненный шар унесся к одной из дальних ступ. Та отшатнулась, нарушив безукоризненный строй, дракон ринулся в образовавшуюся брешь и вторым залпом спалил неосторожную ведьму, что под прикрытием товарок полагала себя в безопасности.
— Что, взяли?! — рычал Влад, не думая, слышат ли его. — Сейчас еще огребете!
Мирзой-бек на своей станции с восторгом следил за происходящим. Земным катерам было приказано не высовывать носа в пространство. Сейчас весь космос седьмого сектора был отдан под смертельный балет торпедников, а хитроумные аборигены Старой Земли смотрели, учились и старались понять, как следует жечь неуязвимых и таких ненадежных союзников.
Новый курбет, головоломней первого, и еще одна точка исчезла с экранов локаторов, еще один катер вместе с захватившей его наездницей обратился в яркую вспышку, которую никто и никогда не заметит. Но из ниоткуда, проламывая метрику Риманова пространства, уже вывалилась первая шестерка спешащих к расправе ведьм.
И даже не шестерка, а семерка.
Центральная цель, не корабль-призрак, а, судя по следу, одинокая торпеда рвалась к Владову истребителю, совершенно не думая, что не только дракон, но всякая дикая ступа сшибет ее на этой траектории первым же выстрелом.
— Ищейка! — отчаянно выкрикнула Чайка, ходу понявшая, что грозит им.
С нечленораздельным проклятием Влад нажал на гашетку, но плазменный заряд прошел, словно по пустому месту. Да там и было именно пустое место, неуязвимое и смертельно опасное.
Прибывшие ступы мгновенно залатали дыры, прорванные в сети атакой Влада, и началась методичная, отточенная игра, в которую лишь мечущийся дракон и ищейка, слепо копирующая его рывки, привносили элемент неожиданности, превращающий бездушную стереометрию в убийственное искусство.
Но всякое искусство тем и замечательно, что не может длиться вечно. Трезвый разум уже мог предугадать, когда именно бой закончится, дракон замрет в беспомощной неподвижности и можно будет накинуть на него жесткий аркан.
Понимали это не только охотницы, но и жертва.
— Пелену! — прорычал Влад, производя очередной выстрел, уже не прицельно, а просто потому, что не мог сдаться без боя.
Пелена явилась немедленно, хотя Чайка лучше всех знала, что ждет ее за гранью Вселенной. Сегодня безмятежное небо Новой Земли, словно соты, расчерчено сетью шестиугольников. Уже не десятки, а сотни и тысячи ведьм ждут там, желая позабавиться охотой и воздать отмщение преступнице, осмелившейся… Да плевать, на что она осмелилась! Главное ее можно безнаказанно убить, а потом впрыгнуть в ступу, которая умеет так удивительно летать. На Новой Земле нет ни единого шанса продержаться хотя бы полминуты. Но когда тот, кто ведет бой, требует, чтобы явилась пелена, пелена должна явиться, иначе такие бойцы нигде не продержатся и полминуты.
Привычная Вселенная сложилась в плоскость, ограниченную завесами, за любой из которых ждала неминуемая смерть. И затем на глазах у десятков ужаснувшихся ведьм истребитель Влада Кукаша прорвал рыжую границу и ушел туда, откуда никто не возвращался и откуда не являлось ничего, кроме гибели.
Разъяренный вопль множества бабьих глоток не был услышан имперскими радистами, и Мирзой-бек еще долго не знал, чем закончилось разыгравшееся на его глазах сражение.
— Вла-ад!.. — кричала Чайка.
Не было в этом крике ничего, кроме отчаяния смертельно перепуганной женщины. Чайка оглохла, ослепла и, если бы не страх, вполне могла бы считать, что ее уже нет.
Великого труда стоило закричать, но крик был услышан.
— Я здесь! — раздался знакомый голос, а затем Чайка увидела Влада.
Влад, изогнувшись, нависал над пультом и, судя по всему, гнал куда-то корабль, терзая форсажем двигатели. Почему-то Влад оказался очень близко, переборка и пятьдесят шагов внутрикорабельного пространства куда-то делись, и Чайка дотянулась и прижалась щекой к босой ноге, снизу вверх глянула на единственного родного человека в этом чужом мире.
