Погруженный в молитвы или раздумья, колдун потирал свои узловатые руки. Казалось, что он не замечает приближения киммерийца. Его глаза все так же смотрели в одну точку, даже когда Конан заговорил.
— Пожелай мне удачи, старик, — сказал варвар, — сегодня мы отдаемся в руки беспечных богов.
Конан не был уверен, что старик слышит его. Он помахал ему, повернул своего жеребца и помчался галопом за остальными. Мудрый старик смотрел вслед Конану до тех пор, пока всадник и лошадь не растаяли в тумане моря Вилайет, и слезы струились по его щекам.
Трое искателей приключений пересекли равнину и поехали по незаметной тропинке, которая огибала Гору Могущества. Они двигались очень осторожно, чтобы их не заметили стражники, расставленные на высотах, пока не добрались до подножия горы, к тому месту, где поток вымыл глубокое ущелье. Впереди, на невероятной высоте, в отвесной скале зиял проход. Зажатый между каменными стенами, весенний поток пенился и падал маленьким водопадом с горы. Он спешил, бурлил на камнях и, наконец, вливался в тихие заводи между скалами.
Там, где низкорослые деревца цеплялись за скудную землю, трое всадников спешились и привязали лошадей. Саботай вытащил из своего мешка какие-то странные предметы, которые он смастерил вместе со стариком. Это были просмоленные мешочки из козьей кожи. Пока мужчины надували и туго завязывали эти неуклюжие пузыри, Валерия смешивала минеральное масло и угольный порошок, пока не получилась густая смесь. Затем все трое сняли одежду и обмазались смесью так, чтобы создать иллюзию игры теней на земле, а к голове привязали маленькие зеленые веточки. Теперь случайный наблюдатель увидел бы куст, а не человеческую фигуру.
В сером свете хмурого дня быстрый поток казался опасным и холодным, как лед. Но у них не было иного способа проникнуть в цитадель Сета. Привязав к спинам оружие, завернутое в темные тряпки, и пристегнув надувные мешки, они бросились в поток.
Они взбирались на выступающие скалы, чтобы отдохнуть от изнурительной борьбы с холодной водой. Нелегким оказался их путь. Доплыв до места, где вода падала с бешеной скоростью, Конан сумел уцепиться за выступающую скалу и вскарабкаться на крутой берег. За ним вылезли из воды Валерия и Саботай. Закоченевшие от холодного ветра, они начали подниматься вверх по грубым ступенькам ужасных скал.
Внизу ревела падающая вода, и казалось, что каменные стены сомкнулись над ними, совсем заслонив бледный свет угасающего дня. Во время короткой передышки у громадного валуна они увидели высоко наверху мерцание огня у входа в пещеру. Вход оказался расселиной в скалистой стене, высокой и узкой, как бойница крепости.
Сквозь рев водопада был слышен медленный и монотонный ритм барабанов. По мере того как друзья продолжали свой опасный подъем, низкий и размеренный барабанный бой нарастал, настойчиво и неумолимо. Конан прошептал девушке, которая карабкалась за ним:
— Звучит так, как будто этот дьявол Дуум собирается приветствовать своих непроходимых идиотов. Если бы я только мог добраться до него…
Валерия почувствовала, что ужас, куда более холодный, чем пронизывающий ветер, леденит ее сердце. Она смогла только еле слышно выдавить из себя:
— Только девушку, Конан. Мы пришли только за ней.
Киммериец небрежно кивнул и снова полез вверх.
Невидимые, как тени в сумерках, они, наконец, добрались до входа в пещеру и заглянули внутрь. Тихо, как призраки на кладбище, Конан и Валерия вжались в маленькую выемку в стене пещеры, а Саботай на цыпочках пошел дальше на свет огня…
Барабаны внезапно замолчали. Конан и Валерия, скрывавшиеся в углублении скалы, услышали какофонию слабых звуков; писк голодных крыс, медленные удары воды о камень и завывание ветра у входа в пещеру. Саботай наконец-то вернулся и возбужденно помахал им, и тогда они очень медленно двинулись вперед, стараясь не задеть ни одного камешка, чтобы не выдать себя.
— Слышите! — прохрипел Конан, внезапно останавливаясь. — Опять барабаны…
Где-то над потолком узкой пещеры они услышали фанатичный барабанный бой, громкий и нетерпеливый. Бешеный ритм сопровождался исступленным пением сотни молодых голосов. Под прикрытием этого непрекращающегося безумного шума трое дошли до более широкой пещеры, откуда и исходил свет огня.
Множество факелов освещало картину самой Преисподней. Языки пламени окрашивали каменный потолок высоко над их головами в желтый, оранжевый и красный цвета. И в этом неземном свете перед ними открылась огромная пещера, просторная, словно храм. Точно так же как в храме, ее сводчатый потолок поддерживали известняковые колонны.
— Стража! — прошипел Саботай, дотрагиваясь до руки Конана.
В мерцании огня воры увидели фигуру вооруженного человека, и по знаку Конана они отступили в тень, пытаясь нейти место, где можно было бы спрятаться. Там, в полутьме, среди неровных теней, их разрисованные тела были невидимы. Они приготовились к действию. Гирканец вынул из чехла лук и привычным движением натянул тетиву. Конан высвободил из тряпок свой меч, а Валерия обнажила длинный нож. Они знали, что очень скоро им понадобится все их воинское искусство.
Конан осторожно смотрел из своего укрытия на прыгающие огни и здоровенных охранников, одетых в железо и кожу. Он облизал губы, по-прежнему оставаясь неподвижным, как будто ожидал какого-то сигнала, чтобы ринуться в битву с этими скотами, потому что, казалось, не было иного способа проникнуть в пещеру, кроме как силой.
Саботай выглядел не слишком счастливо. Вору были не по душе занятия, в которых он не может применить свое искусство, а в прямом открытом бою нельзя проявить ни один из воровских талантов, которыми он так гордился. Наконец он прошептал:
— Киммериец, ты думаешь, мы должны пробивать себе дорогу? Я не трус, это даже Эрлику известно, но было бы глупо лезть на рожон с такими ничтожными шансами на успех, если втихомолку, действуя с известным умением, мы сможем добиться цели.
Валерия согласно кивнула головой:
— Они стоят спиной к нам. Это дает нам некоторое преимущество.
Конан уступил:
— Они ничего не знают о входе из ущелья, если старый колдун сказал правду.
— До сих пор он был прав, — ответила Валерия.
Конан буркнул что-то нечленораздельное. Молодой киммериец настроился на бой. Кровь его кипела, и он стремился отплатить своим врагам за мучения, которые ему пришлось перенести. Все же он понимал, что если их присутствие откроется слишком рано, то они потеряют все преимущества, которые дает внезапное нападение.
