— Идем, — потянул меня за собой Валгус. Я послушно сделала шаг, оглядываясь на уцелевших подонков. Взгляды у них были нехорошие — злые, тяжелые. Валгус обошел меня так, чтобы я ни в коем случае не попала под удар, загораживая своим телом. И когда мы уже прошли, один из парней резко дернулся вперед, к незащищенной спине моего друга.
Время словно затормозило, и я услышала, как рвется ткань пиджака и рубашки Валгуса, мягкий плотный хлопок, а следом влажное чмоканье. Звук был…. страшный…
Я узнала его — так входит в мягкое тело железо. И отреагировала… как обычная девчонка — ударила нападавшего по лицу… стараясь поцарапать ногтями. Вот только ногти уже стали когтями. Твердыми и острыми как сталь. Они глубоко распахали кожу, развалив мышцы до самой кости. Оставив на ней борозду.
Парень закричал и схватился за лицо, выронив нож. Я успела поймать его на лету и скрюченными пальцами сломала лезвие, отшвырнув две половинки прочь.
От полного преображения меня удержал только страх за Валгуса — юноша схватился за мое плечо и прошептал:
— Не надо, Дичок.
Меня колотило как в лихорадке, и стук сердца отдавался в висках — усмирить ярость зверя было почти не под силу. Но я справилась… Не смогла удержаться только от одного — медленно поднесла испачканную в крови руку к губам и облизала пальцы, не отрывая взгляда от скулящего подонка. Соленый привкус железа во рту только разжег ярость, и желание довести дело до конца — добить падаль. Мне даже пришлось на мгновение закрыть глаза, чтобы избавиться от наваждения.
А потом сбоку раздалось короткое "ох", заставившее меня оскалить зубы и обратить внимание на последнего из компании. Тот медленно оседал на землю. Рядом стоял Валгус, со сжатыми кулаками. По лицу моего другу было видно, что он пытается справиться с болью. Меня словно током дернуло — я трачу время впустую, вместо того чтобы помочь!
— Ты как? — подлетела к парню, сунула руку под пиджак и оцепенела — ладонь стала мокрой и липкой!
— Нормально, — хрипло ответил Валгус и поморщился. — Сам виноват. Пожалел кого не надо.
— Валгус, тебе необходимо в больницу! — я свободной рукой полезла в карман за сотовым. — Сейчас скорую вызову.
— Саша, все нормально. Она уже остановилась. Просто нужно немного посидеть. Хотя бы минут пять.
И он опустился прямо на дорожку, лег, закрыв глаза. А я встала перед ним, защищая. Неотрывно следя за скорчившимися телами. Взгляд сам собой притягивал мерзавец, которому я изуродовала лицо. Он, не отрываясь, смотрел на меня с выражением ужаса, прижимая к ране руку красную от крови. А та все текла и не думала останавливаться. И ее запах будил во мне странное чувство… Торжества? Ожидания? Предвкушения? Так сразу и не объяснишь…
Можно было бы нырнуть поглубже в память предков, но это было бы рискованно — нарушен самый главный закон: человек хотел причинить вред моей стае. За это полагалось одно — смерть. Души не удержались бы от соблазна, и я тоже. Правда… я хотела убить не из-за себя.
Скулы свело судорогой, я почувствовала, как увеличиваются клыки, и несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Но не смогла и лишь сказала, сквозь стиснутые зубы:
— Валгус, ты как?
— Нормально, — тихо ответил юноша, — уже можно идти. Только медленно.
Я, не отводя взгляда от парней, помогла другу подняться.
Валгус двигался очень неуверенно, пошатываясь, но старался не опираться на меня.
Домой мы на этот раз поднялись на лифте. И хотя Валгус уже пытался шутить, мне было не до смеху. Дома содрала с юноши пиджак и рубашку. Когда я ее снимала, чуть не умерла сама — ткань от поясницы окрасилась в красный цвет. И хотя кровь уже не шла, и рана выглядела несерьезно — плоское отверстие шириной сантиметра три — но я видела тот нож! И помнила, какой длины его лезвие — оно легко могло повредить внутри что-то важное! Почки, печень…
— Валгус, давай вызовем врача, — я почти плакала от отчаяния. От неспособности хоть как то помочь.
— Уже все, — улыбнулся одними губами мой упрямый друг. — Мне теперь выспаться, как следует. Только не уходи от меня.
Замотала головой — ну куда я от тебя?! Помогла парню улечься на живот и осторожно обтерла мокрым платком кровь вокруг раны.
И все-таки заплакала:
— Валгус. Она такая глубокая! А вдруг он повредил тебе что-нибудь внутри? Вдруг ты… Вдруг тебе станет хуже!
— Внутри тоже все починилось, — нашел в себе силы усмехнуться мой приятель. — А ты, если хочешь помочь, ложись рядом. Я тебя обниму, и мне сразу станет легче. А еще лучше — ты меня обними. Ты мое самое лучшее лекарство. И самый лучший врач.
Я рассмеялась сквозь слезы — нашел лекарство. И решила, что правильно выбрала себе профессию. Выучусь, не придется стоять криворуким столбом, когда кому-то рядом плохо. Когда ему будет плохо. А еще решила, что ни за что не послушаюсь, если он снова скажет "не вмешивайся".
Осторожно устроилась рядом, обняла и уткнулась лицом в плечо, пряча слезы, которые и не думали останавливаться.
Люблю, до невозможности, до боли в сердце люблю! И никому не позволю забрать его от меня. Никому! Даже смерти!
Ночь выдалась беспокойной — я почти не спала из-за страха. Сидела рядом с Валгусом и сторожила каждый его вздох, каждое движение.
Причины для тревоги были серьезные — как только юноша заснул, его тело стало на пару градусов холоднее, чем обычно и только там, куда вошел нож, оно пылало огнем. Мне казалось, рана светит красным даже сквозь одеяло. А еще нервировала абсолютная неподвижность друга. Он даже пальцем ни разу не пошевелил!
Эта оцепенелость сильно пугала, из-за нее в голову лезли страшные мысли. О том, что парню станет плохо во сне, а я не смогу понять, когда наступит переломный момент, и Валгус умрет. Успокаивало одно — его сердце стучало громко и четко, словно хорошо отлаженные часы.
Чтобы не сойти с ума от беспокойства, я попыталась себя "загрузить" — найти объяснение разницы температуры тела и раны. Немного подумав, решила — паниковать не стоит, не лихорадит ведь. Значит, серьезного воспаления нет. А температура… просто организм такой… особенный. И регенерация идет не так как у нас.
И все-таки успокоиться получилось только после того, как красное пятно исчезло, а юноша перестал казаться каменным в своей неподвижности — глубоко вздохнул и перевернулся на спину. Тут и я позволила себе вздремнуть. Но до этого все думала, думала, думала… О том, что произошло. О том, что наша сила обманчива, а жизнь по-прежнему хрупка и зависит от случая, который сложно предугадать или предвидеть. И можно строить какие угодно планы на много лет вперед, но пересекутся дорожки твоя и компании отморозков… и все! Конец! И что мы только зря теряем время. Каждую минуту — зря теряем время, оглядываясь в сомнении непонятно на что. Что для нас совсем не имеет значения.
