— Что?
В ответ вырвалась совершенно неожиданная просьба, о которой, казалось, и думать не думала:
— Хочу посмотреть на тебя в волчьей ипостаси.
Юноша сразу стал очень серьезным:
— Зачем? Тебе будет тяжело и неприятно.
Я замотала головой: — Нет, нет! — И, не получив согласия, прошептала. — Ну, пожалуйста…
Мне внезапно показалось очень важным, познакомиться со вторым "я" Валгуса. Ведь первая встреча вышла не очень… удачной — я с трудом устояла,… с трудом удержалась тогда. Но сейчас все по-другому! Валгус настолько мне дорог, что риска сорваться и потерять себя попросту нет! Я в этом уверена.
Юноша вздохнул:
— Хорошо, раз тебе это хочется. Но в лес до отъезда не пойдем. Я обращусь дома.
Вот это без разницы.
Внезапно мне стало понятно, почему возникло желание увидеть вторую ипостась — я доверяла Валгусу безгранично и хотела, чтобы он точно также доверял мне. Чтобы знал — голос стаи больше не властен надо мной. Даже если мне добавят память еще пары сотен душ, ничего не изменится! Так что не важно, где произойдет превращение. И не важно, волком или человеком будет парень — любого люблю. Я хотела, чтобы Валгус это знал. Только это и было важно.
Когда мы оказались дома, он снова спросил:
— Дичок, ты уверена? Ты, правда, хочешь этого?
Я снова кивнула, спокойно и серьезно глядя ему в глаза.
Парень отступил от меня на три шага и замер. Воздух резко похолодел — словно в комнате на мгновение наступила зима — а затем предо мной появился волк с белой шерстью, отливающей серебром: красивый и уверенный в себе.
Но не во мне…
За меня он тревожился — я видела это в напряженном взгляде темных глаз.
Сделала глубокий вдох — холод ожег легкие и гортань. Еще недавно одно воспоминание о нем заставляло ежиться от ожидания беды. Валгус — юноша и Валгус — волк раньше не значили для меня одно и то же. Они даже пахли немного по-разному.
Снова глубоко вздохнула, прислушиваясь к себе. Память предков молчала. Похоже, она устала бороться со сбрендившей праправнучкой.
Я опустилась на пол рядом с другом, обняла его за шею, зарылась лицом в густой мех и рассмеялась — теперь у меня есть своя личная зима даже самым жарким летом!
В ответ на мой смех, напряженны мышцы зверя расслабились, и он забавно вильнул хвостом.
Я нова рассмеялась:
— Валгус, а ты очень красивый волк! Намного красивее тех, кого я знаю.
В следующую секунду на месте серебристого зверя снова оказался юноша. Аж зависть берет, как он ловко — никаких лохмотьев от рваной одежды! Не то, что я.
Вспомнив все свои преображения у парня на виду, залилась румянцем — хорошо со мной хоть в стае такого не случалось!
— Дичок, хочешь, я расскажу тебе о своем народе? Все? — неожиданно спросил мой друг, обнимая и притягивая к себе. Вид у него был очень счастливый.
Улыбка сползла с моих губ. Уверенности в том, что хочу что-то узнать про своих вра…, про его родичей, не было. Я и так про них слишком много знала. Намного больше чем хотела. И все равно — мало. Только их уязвимые точки. Куда бить, чтоб не встали. Как рвать, чтобы насмерть. Чего самой опасаться.
Они ведь для нас даже имени не имели! Стая звала их так, как я когда-то отчима — Они. Наверное, это в моей крови — не давать имени тому, кого ненавидишь. Чтобы не задержать врага на этом свете. Мы даже думать не хотели, что кто-то из Них останется жив.
Хотя…
В памяти всплыл хрипловатый голос наставника: "Можешь звать Их навь". Я потом нашла, что это значит — смерть, мертвец….
Нет, мы не желали Их видеть живыми на этом свете.
Так что мне известно о народе Валгуса, кроме того, что Они умеют и любят убивать таких как я?
С большим усилием удалось сдержать дрожь — юноша не должен заметить мои метания. Я не могу ответить отказом. Такое предложение это… высшая степень доверия. Невозможно его не оправдать.
Устроившись в объятиях парня так, чтобы он не видел моих глаз, сказала:
— Хочу.
Валгус вздохнул — кажется, он надеялся на обратное.
Мой друг помолчал, собираясь мыслями, а потом усмехнулся:
— Даже не знаю с чего начать…
Я подсказала:
— Наверное, с того как вас зовут?
Валгус рассмеялся: — У нас много имен. Какое именно? Хочешь знать, как нас называют люди? — дождавшись моего кивка, продолжил — Там, где я родился — вилктаки. Финны — снежными волками. Румыны — хозяином смерти. Арабы — ифрит аль-камр или ифритулькамр. Это значит — демон луны, — юноша озорно улыбнулся, — тебе какое имя больше нравится?
Ифрит аль-камр звучало здорово. И очень забавно — с длинным красивым "ыр" вместо "и" — иырфрит аль-камр.
Я усмехнулась:
— Какой же ты ифрит? От тебя не огнем, а морозом пахнет.
Валгус снисходительно улыбнулся:
— Потому и луны, что не жгусь. А может, из-за другого. — Юноша поцеловал меня в шею, прошелся губами по волосам и зашептал: — Например, из-за того, что мои предки любили по ночам заглядывать в спящие гаремы. Они не могли оставить красивых женщин в печали и без любви. Как думаешь, они правильно поступали?
В ответ я повернула голову и слегка куснула юношу за плечо. Валгус рассмеялся и вновь стал серьезным, слегка отстранившись в ожидании ответа:
— Так что выбираешь?
В темноте глаза моего друга отсвечивали серебром. А мои, наверное, — яркой зеленью.
И в этом мы с ним не похожи.
Я задумалась — по душе больше снежный волк. Это делало юношу ближе к моему народу, намного ближе, чем какой-то демон луны.
— Снежный волк! — уверенно сказала я. Валгус тут же крепко сжал меня в объятьях и так поцеловал, что я даже дышать позабыла. А когда отпустил, вид у него был чрезвычайно довольный.
— Угадала, да? — тихо спросила, радуясь вместе с другом.
Мне было очень хорошо от мысли, что я… так чувствую Валгуса. Что не промахнулась, не подвела саму себя.
— Угадала, — снова улыбнулся парень, — хоть на нашем языке это звучит по-другому. Но мы действительно — из рода снежных волков. Впрочем… — юноша усмехнулся, — сейчас и у нас и у вас одно прозвище — оборотни. Человечество здорово упростило свой язык. Люди больше не чувствуют разницы.
Похоже, ему это нравилось. Мне — тоже. Может, нам всем стоит взять пример с людей? И тогда не станет "псоглавых", а мне не придется дергаться от слова "навь"… Мы будем просто оборотнями и все. Никаких различий! Никаких границ!!
Я вздохнула — пустая мечта. Опасная, к тому же: стаю и удерживали только границы да договор. Другое дело, если бы исчезла гора предков! Этот чертов черный ельник, который кормит ненависть и не дает ей остыть!
