— Дневники? Зачем он мне их прислал? — удивился Чарли.
Дядя Патон предложил сначала отведать его угощение, а потом уже заняться дневниками. Жаркое из утки, тушеный пастернак, таявший во рту ананасовый пудинг. Чувствовалось, дядя Патон приложил немало сил, чтобы произвести впечатление на гостью.
Когда со стола было убрано, Чарли разложил дневники. Сняв кожаный ремешок с первого блокнота и открыв первую страницу, он обнаружил письмо, адресованное ему.
Дорогой Чарли, я подумал, что тебе следует знать, с чем ты имеешь дело. Ты говорил о тени, и я вспомнил его имя. В моих дневниках я отметил все места, где речь заходит о нем. Как ты увидишь, прежде чем оказаться в Китае, я много странствовал. И почти в каждой стране, куда я попадал, я слышал истории об Алом короле. Я их записывал, и когда-нибудь, когда у тебя будет время, ты прочтешь их все. Но сейчас обрати внимание на отмеченные мною места, касающиеся тени. Он был известен под многими именами, но у нас, в Европе, его знали как графа Харкена Бедлока. Соединив вместе все достоверные сведения о тени, ты поймешь, что он, прежде всего, — охотник и убийца. Он похищает души и разбивает сердца. Любое существо, попадавшееся на его пути, непременно страдало от встречи с ним. Где-то в моих книжках есть запись заклинания, способного победить его. Я записывал каждую историю на языке автора. Верю, что они приведут тебя к Алому королю, но, очевидно, тебе потребуется помощь, чтобы разобраться в них.
Береги себя, мой друг, и ничего не бойся.
Бартоломью.
Мисс Инглдью сердито выхватила письмо из дрожащих детских рук:
— Не следовало писать такие вещи. Напугал ребенка до полусмерти!
— Но я должен знать, — возразил Чарли.
— Ладно, посмотрим! Давайте начнем с тысяча девятьсот шестьдесят пятого года. — Дядя Патон поскреб затылок и пододвинул дневники к себе.
Сильный порыв ветра ударил в окно, и мисс Инглдью задернула шторы. Дядя Патон поставил на стол еще несколько свечей. Все сдвинули стулья, чтобы всем было удобно читать неразборчивые письмена видавших виды дневников.
Читали молча. Едва ли прозвучало хоть одно лишнее слово. Только когда приходило время, кто-нибудь говорил, что можно перевернуть страницу. Или не удерживался от восклицания по поводу какого-нибудь уж совсем невероятного зверства. К ночи похолодало, свечи догорели. Дядя Патон достал новые.
Всех захватили рассказы Бартоломью о рискованных приключениях, помогших ему раскрыть историю тени. Путешественник прошел всю Европу, Азию и Африку, но только в Италии ему удалось установить происхождение портрета Алого короля.
Луиджи Пользо, художник пятнадцатого века, унаследовал алый плащ короля, поскольку был потомком принцессы Гуанхамары. Однажды Луиджи поехал в Венецию, чтобы поучиться у великого мастера живописи Джакопо Беллини. И вот как-то ночью, оставшись в мастерской один, он замерз и набросил на плечи тот самый алый плащ. Но едва он это сделал, его вдруг охватило непреодолимое желание нарисовать портрет человека, который часто являлся ему в снах. Лицо этого человека так отчетливо стояло у него перед глазами, словно он находился тут же, в мастерской. Поняв, что это, должно быть, и есть его предок, Алый король, Луиджи немедленно приступил к делу. Но по мере того, как работа продвигалась, художник начал ощущать чье-то враждебное присутствие, какую-то тень, рвавшуюся проникнуть в портрет. Как ни сопротивлялся Луиджи, но кисть его все время сворачивала на ту сторону полотна, где за спиной короля вырисовывалась тень, и бедный художник ничего не мог с этим поделать. Луиджи понял, что оказался во власти какого-то могущественного и злого колдуна, желавшего любыми средствами повредить памяти о короле.
Картина хранилась в Венеции до тех пор, пока в шестнадцатом веке потомки Луиджи не привезли ее в Англию. Как раз в это же время они поменяли свою фамилию и стали называться Муар.
— Габриэль! Портрет Алого короля принадлежит семье Габриэля! — вскрикнул Чарли.
— Уже не принадлежит. Тут говорится, что с помощью обмана портрет был выкуплен у Муаров и теперь висит в академии Блура, — ведя пальцем дальше по тексту, поправил его дядя Патон.
Чарли потер глаза. Не так легко читать при свечах, особенно когда очень хочешь спать.
— Значит, все это вранье? Та чепуха, которую я слышал, сидя под столом во время Обеда? Они говорили, что тень явилась, чтобы поддержать потомков Алого короля, а он хочет как раз навредить им. Он учит их убивать, мучить и преследовать животных. Бартоломью так и говорил, — удивился Чарли.
— Тем хуже для наших библиотек. Я не нашел ни единого упоминания об этом типе, — заметил дядя Патон.
— Как и я в своих книгах, — призналась мисс Инглдью. — Но придет время, когда люди начнут весьма неодобрительно относиться к таким особам, как этот граф. И может быть, когда-нибудь потомки тех пяти детей Алого короля, которые так покорно следовали за графом, решат наконец, что пора вычеркнуть его из своей истории.
— Только не мисс Кристалл, — сквозь зевоту пробормотал Чарли. — Она выбрала себе красивое имя, чтобы все думали о добром и прекрасном. А по-настоящему ее зовут Тилпин. Интересно, а какая фамилия у нее была раньше?
Он опять зевнул.
— Пора в постель! Мы прочитаем все, что отметил Бартоломью, но сейчас спать. На сегодня хватит! — скомандовал дядя.
У Чарли глаза совсем закрывались. Дневники оставались у дяди Патона и мисс Инглдью. Пожелав обоим спокойной ночи, мальчик отправился в постель.
Проходя мимо ванной, он заметил, что у дверей порхает белая моль. Ой, до чего ж он бестолковый! Ведь моль — это его волшебная палочка! Она может помочь! И он вошел в ванную. Кажется ему это или нет, но, похоже, Мейзи еще глубже погрузилась в замороженное состояние. Он поднял повязку с ее лба и увидел закрытые глаза бабушки.
— Оставайся с нами, Мейзи! Держись. Изо всех сил. Мы поможем тебе, — прошептал он.
Моль широкими кругами порхала вокруг лампочки, и Чарли поспешно выключил свет. Теперь светились только бело-серебристые крылышки моли. Крохотное создание село на грудь Мейзи и медленно поползло к ее лицу. Добравшись до подбородка, моль взлетела и начала порхать над закрытыми глазами Мейзи. И вдруг они открылись.
— Мейзи! Мейзи! Вернись! Это я, Чарли! — заорал мальчик.
Ему показалось, что бабушка видит его, потому что ее губы едва заметно дрогнули.
Моль опять спустилась вниз и села на седые кудри. Щеки Мейзи порозовели, а в глазах как будто появился ужас. Потом веки опустились, и она осталась лежать, по виду еще сильнее замороженная, чем прежде. Тот, кто заморозил Мейзи, решил продемонстрировать свое превосходство над Чарли! Даже с его волшебной палочкой.
