не хочет, но вместо этого сладко зевнула, доверчиво прижалась к груди Бэф. Рука
вожака накрыла ее щеку в тот момент, когда Варн заснула.
Бэф же еще долго сидел на камнях, обнимая девушку, и думал — не рано ли он
радовался? Что ему теперь делать? И сколько ни рылся в памяти в поисках подобных
случаев, не мог найти аналогов. Варн — это Варн, человек — это человек, а как
быть с тем, кто не является ни тем, ни другим? Как помочь и от чего беречь?
Почему Монгрейм не рассказал ему о подобных случаях?
Кто бы знал, что получится именно так, а не иначе?
А если поискать ответы в библиотеке? Недаром он собирал книги — среди
литературного мусора попадались здравые мысли, и истина, завуалированная под
мистику и фантастику, нередко помогала ему, открываясь с совершенно неожиданной
стороны.
Бэф улыбнулся, поцеловал Лесс в висок:
— Ничего, человек загадал загадку, человек ее и разгадает. Выход есть всегда.
У одиночных изолированных камер для штрафников есть свое преимущество: в них
царит тишина и покой. Никто не орет `подъем'! Не заставляет отжиматься, стоять в
карауле, пробираться тайными тропами к заветной вещице, которой цена горсть
снега в пургу. Здесь живет уединенное размышление, тщательно охраняемое стенами,
полом и потолком. Три раза в день открывается люк-отсек, чтоб заключенный мог
питать мозг, уставший от дум.
Сутки из двух, отмерянных капитаном, Алиса проспала, убаюканная непривычной
тишиной. Вторые потратила на воспоминания. Она прощалась с собой вчерашней, и
это расставание было настолько мучительно, насколько тревожно и туманно было
будущее новой Алисы. Впрочем — Лисы. Хватит с нее зазеркалья глупых фантазий,
беспочвенных надежд и веры в то, чего нет и быть не может на свете. Мир оказался
не настолько красочным, как рисовала его детская наивность. И это также вызывало
острое чувство сожаления.
Но жизнь идет дальше, страница юношеских иллюзий перевернута, только и всего.
Новая страница, возможно, не богата цветными веселыми картинками, но зато более
монументальна в основе предложенного текста. Алиса напишет его сама, а другие
пусть думают, что напишут они.
Где-то она слышала, что жизнь — это игра, правила которой постоянно меняются.
Раньше она этого не понимала, а сейчас не только поняла, но и приняла. Правила
сменились — теперь она одна, сама за себя и, как и куда погребет, так и выгребет.
Надеяться же на течение не стоит — берег, к которому оно ее прибивает, не ласков.
Нет уж, `там хорошо, но нам туда не надо'. Придется идти курсом СВОН,
прицепившись к авианосцу Гнездевскому…
Он явился без приглашения после ужина. Прошел в камеру и сел на лежак, рядом с
Алисой. Уставился на нее, напустив в глаза тоски:
— Ну, таки что?
— Ну, таки — да.
— Ага? — обрадовался капитан. — Надумала?
— Соблазнилась перспективами, — и вздохнула, игриво поглядывая на мужчину. —
Ваши глаза лишили меня всяческих колебаний. Я готова за них на подвиг.
— У меня и других достоинств немало.
— Верю, потом предоставите список, ознакомлюсь.
— С иллюстрациями?
— И желательно в натуральную величину.
— Значит, работаешь подо мной? — поддался к ней Игнат.
— Интригующая постановка вопроса. Под вами, пан, но визуально — руками не
трогать.
— Жаль, — с притворным огорчением вздохнул капитан. — Хорошо, моя
очаровательная недотрога, как скажешь. Но надежда-то есть?
Алиса рассмеялась. Игнат же отстегнул портативный компьютер от поясного ремня,
открыл нужный документ и повернул дисплей к девушке:
— Ознакомься и подпиши.
— Мой рапорт? Разве я писала его десять дней назад? — выгнула бровь Сталеску,
внимательно перечитав документ, — Ты не сомневался, что я напишу его?
— Звучит, как обвинение. Да, Лиса, не сомневался, говорю же, нравятся мне умные
женщины, я их чувствую за много миль. Главное, чтоб ты потом не поглупела.
— Такое бывает? — пытаясь шутливым тоном прикрыть неприятное ощущение, что
возникло от осознания, что ее давно просчитали.
— Бывает. Ля мур в голову ударит и все — среднестатистическая погремушка. Куда
что уходит? Подписывать-то будешь? — протянул электронный карандаш. Алиса со
вздохом взяла и подписала.
— Прекрасно, — захлопнул компьютер капитан. — С днем рождения, агент Лиса.
Когда планируешь покинуть каземат и приступить к службе в стройных рядах нашей
гвардии?
— Это зависит от меня?
— Ну-у-у… могу я своему человеку послабление устроить? Ты ведь теперь мой
человек? — губы изгибала улыбка, но взгляд был серьезен.
— Твой, — кивнула Алиса, щурясь на его физиономию: ох, и прыток капитан. Для
нее это хорошо или плохо? Пока по всем показателям — первое, но с такими людьми
не знаешь, когда нагрянет второе. — Сутки отоспаться дашь?
— Дам. Здесь, конечно, не люкс, но тихо.
— Для отдыха в самый раз. Потом опять: Отбой! Подъем!
— Опять, — согласился Игнат, — и в более жесткой форме. Учится, будешь. Но
перед тяжелой работой нужен хороший полноценный отдых — в этом ты права. Как на
счет песка, океана и винных коктейлей под музыку бриза?
— Сказка.
— Сказка обычно в десять страниц укладывается. Вот десять дней я тебе и устрою.
Алиса недоверчиво посмотрела на Гнездевского: юмор у вас — не каждому по плечу.
Тот по-свойски обнял ее:
— Я ж тебе говорил, чаровница ты моя, держись Гнездевского, он своих людей
холит и лелеет.
— Как же расследование, трибунал…
— Какой трибунал? — натурально удивился капитан. — Ты что убила кого-то?
Алиса растерянно хлопнула ресницами:
— А-а… Но…
— Ты доблестный своновец уже десять дней. А что у них здесь взрывается и кому
что сносит — тебя уже не касается. Расслабься. Предвидя ваши вопросы и вполне
понятные подозрения, хочу подарить на память три пустышки, — Игнат вытащил из
кармана две гильзы и знакомый патрон с красной полосой. — Возьми.
