— Лекарство здесь одно — сама ты. А еще — любовь.
— Твоя?
— Опять смеешься? Я, меж тем, серьезен.
Укор в глазах как впихнул, так погас. По еле видимой тропинке шел человек, и эльф в сторонке, летел, не отставая ни на шаг.
— Поиздевался маг. Связать двух разных и за что? — сквозь зубы процедила девушка.
— Давно такого не было. Но что? Мы разные? Не так уж и рознимся. И часа не прошло — я в этом убедился. Ты больше не дичись меня, мы половинки целого, и ты жена моя.
— С ума сойти, как быстро движет время, и мысль твоя летит, сметая все преграды, что сам ты и творил. Вот логика! Напоминаю — мы заключили дружеское соглашенье! Я друг тебе, и делай исключенье из круга зачарованных подруг. Я повторяю — просто друг! — качнулась к парню. — Ты понял?
— Нет.
— Ох, трудно как…Тебе с двумя бы разобраться, куда же с третьей заниматься?
— Ты намекаешь на Умарис? Эстарну?
— Да! Ура — дошло.
— Не понимаешь…
— А что тут понимать? Ты и она — прекрасно, Умарис жалко — да, вздыхает та напрасно. Вам хлеб да соль, ей горечь слез, и как не приз, но маленькое утешенье, от вас с Эстарной дружеские заверенья. Утешится? Пожалуй, да, вы эльфы странные, еще странней дела. Нет, я вас не пойму. Ни мести, ни обид, ни глупостей от огорченья, ни революций, бунтов, злоключений. Вольно живете, дышите легко, вам ветер песнь поет, а птицы вести носят, букашка и цветок дороже вам родни. Но вы с бедой обручены. Нельзя так жить, и Хаос вам пример, гостеприимно открывает дверь — зовет, злорадствует, устраивает козни. И маг, не удивлюсь я — с ним. Не верю! Так велик старик, что кажется, услышит вскрик он за версту, и `тучи разведет руками'. Всех бережет, всегда он с вами, следит, благословляет, помогает, и все всегда за всех решает. Ему что карты перетасовать, что вас с Эстарной в Хаос отправлять…
— Стой! — замер эльф. Расширились зрачки. — Что ты сказала?
— Мысли вслух. С тобою не бывает?
— Подожди, ведь, мы с Эстарной не обручены. Тому противилась и мать, и маг. Я матушку могу понять — Умарис нравится ей больше, но… — нахмурил брови Авилорн и видно мучит мысль его, да не спешит сорваться с уст.
— Ты стал прочти прозрачным! — ткнула пальцем Яна в силуэт. — Вот это да! Не эльф, а призрак! Еще ты смеешь в страхе обвинять меня! Да здесь любой заикой станет! Ну, что ты лоб напряг? Извилины ты лучше подгони, быстрее мысль родят они!
— Я… промолчу. Сама не понимаешь, что сказала?
— Тебя ж тревога обуяла. А мне без разницы, я рассуждала вслух и примеряла разные наряды, как кукл рядила в образы иных, что не видны нам под личиной, добра и власти. Твой Аморисорн как добрым может быть, так может быть и зол, двуличен каждый из живущих.
— Мне жутко слушать, я не мог так думать…
— И думаешь достоинство? Беда! Не видеть дальше собственного носа! Чему вас учат? Удивляться мне, что после этого бардак в стране? Гароны бродят, все порталы вскрыты! Везде спокойно, тихо — как всегда. Подумаешь? Фигня! Вдруг кто-то позабавиться решил, двух человек в ваш мир он притащил. Фигня в квадрате, что они не званы и в кубе, что домой хотят. Но ведь не может быть, чтоб просто так! Да что мы вам?! Хоть раз ты видел человека?
— Нет.
— Но знал, что есть отличные от вас.
— Да, много. Разных. Слышал.
— Мечтал увидеть?
— Не-ет…
— Тогда зачем? Кто вам человек?
— Нам? Ничего хорошего.
— И умноженье бед — твоих. Гаронам?
— Да, но так же, любое мыслящее существо могло бы оказаться, на месте…
— Али?
— Д-да-а.
— На месте же меня?
Эльф наморщил лоб, потер висок, разглядывая луг, покрытый дымкой утренней, росой.
— Не разберемся мы с тобой. Но ад ответы даст.
— Собрался ты со мной?! О, нет, — качнула пальцем. — Не мечтай! Мне тошно даже думать, что пойду. С тобой же?… Я быстрее пропаду. Уволь и извини. Мне Алю вытащить бы, а еще тебя?
— Недооценивать меня не стоит.
— Что ты! Себя бы здраво оценить…Одно скажу — облом, старик. Я вам не посох, не жена, да — друг, и потому, пойду одна.
— Посмотрим, — пошагал вперед.
— Эй, не окончен спор!
— А я не спорил, не умею, да и не хочу. К чему нам прения и ссоры нам к чему?
— Ах, вот как ты заговорил?
— Я сохранить хочу, что мы достигли. Пониманье. И цель у нас действительно одна.
— Какая же?
— Найти.
— Себя?
Эльф улыбнулся мягко и светло:
— Тебе — сестру, а мне того, кто нас соединил. И истины зерно, крупицу правды, что скрывает тень. Я знать хочу кому, зачем и для чего нужны с тобою стали мы. Один лишь раз забыл я анжилон, и вот с тобой соединен.
— Анжилон?
— Да, талисман.
— Он тоже Феей защищен?
— Да-а, — эльф прищурил глаз.
— Вот это заварушка, класс! Интрига ни себе фига… Сдается мне, подставили тебя.
— Нельзя настолько плохо думать о других, и сразу говорить о зле, двуличии, предательство искать и подлость — так недолго оболгать и день, сказав что он чернее ночи. Ведь если ищешь, то всегда найдешь, но вот вопрос — к чему придешь? Ко злу ты обращаешься во зле, и ад напоминает о себе. Ты мир окрашиваешь темной краской и удивляешься в ответ, что он не излучает свет.
— Мир груб и зол.
— Тебе ль боятся ада? Ты в нем живешь.
— Вот только философствовать не надо. Я правду говорю, а ты кривишь лицо.
— Обиделась опять. Ты не устала? Свой груз обид нести и множить их в пути, но вот вопрос — зачем тебе они?
— Мне проще обижаться, чем робеть, смотреть на мир реально, не смущаясь, иллюзией, что мучает тебя!
Так в спорах и сомненьях они дошли до башни, спать легли. Но так не поняли, на что обречены.
Глава 11
Яна сидела на стуле у арки, подперев подбородок кулаком, и задумчиво разглядывала виднеющийся край неба, башню Аморисорна, кроны деревьев. Подумать было о чем. Пунктов много. С Авилорном вроде помирились и подружились, но не прошло и дня как вновь рассорились. Верней — она. Опять по пустяку, а не по делу. Но до чего же все ей надоело!
Заметила она, что говорить, как поэтесса стала, а следом — думать. Все эльфы меж собой не говорят — поют, протяжно и красиво. И в этом суть — ее сказанье утомило. Пыталась говорить нормальным языком и получалась ерунда — коряво, медленно и не понятно! Авилорн косился странно, смеялась девочка — сестра его, Эйола улыбалась, снисходя, вдавалась в объясненья. Соулорн смущенно отводил глаза. Соседи скромно улыбались и все понять ее пытались, Умарис перестала приходить.
Еще неделя мимо пролетела. В пустую! Злости не хватает…
И как подумаешь: сидишь здесь и поешь, слагаешь фразы, словно рифму вяжешь, а в это время Аля тает. В беде заброшена сестрой. Одна, с гароном. Боже мой!
