— Сколько, говоришь, он стоит? — спросил меня человек, неожиданно тихим голосом.
Я повернулся к витрине, чтобы уточнить цену и краем глаза заметил смазанное движение клиента. В следующее мгновение нож, разминувшись с моим горлом, вспорол униформу магазина, и я закричал от боли.
— Ты чего творишь?! — заорал Иваныч, нажимающий тревожную кнопку.
Раздались крики покупателей, а мужик, не обращая внимания на меня, истекающего кровью, направился к Иванычу. Тот, будучи не робкого десятка, локтем разбил витрину и достал с нее баллончик с перцем. Струя газа брызнула нападавшему в лицо, и он на пару мгновений потерял ориентацию. Секунда, другая, и нападавший двинулся к напарнику, оттесняя его к подсобке. Зажимая длинный порез на груди, и пачкая плитку кровью, с трудом поднялся, схватил с разбитой витрины телескопическую дубинку и ударил мужика по затылку.
Хруст и брызги крови я услышал даже сквозь вопли разбегающихся покупателей. Мужик пошатнулся, но устоял и, поигрывая ножом, принялся наступать на Иваныча, совершенно не отвлекаясь на мои удары дубинкой.
Чувствую, как слабею, и в глазах темнеет. Порез вроде бы не глубокий, но крови с меня набежало изрядно. Синяя футболка превратилась в черную, потемнев от крови. Очередной выпад нападающего, и напарник чудом уворачивается. Слышу грохот открывающейся двери и топот ботинок по плитке, и почти без сил опускаюсь на пол. Краем глаза замечаю ошалевшее лицо росгвардейца.
— Стоять!!! — орет он, вскидывая короткий автомат и направляя его в сторону мужика.
Тот с интересом разворачивается к парню и бросается к нему. Рычит и скалит зубы, как дикий зверь. Стремительно отползаю от безумца, стараясь оказаться от него как можно дальше. Бросаю взгляд в сторону прибывших охранников и замечаю, как тот, на которого бросился сумасшедший старик, падает с вытаращенными глазами, зажимая глубокий порез на горле. Мужик тянет руки к автомату, но прозвучавшая автоматная очередь отбрасывает его в сторону. Водитель машины, вошедший вторым и страховавший напарника на входе, в несколько очередей опустошил магазин автомата и срывающимся голосом прокричал в рацию:
— Пушкина 69. Срочно скорую, у нас много раненых.
Росгвардеец склонился над дергающимся в конвульсиях напарником и пытался зажать его рану руками, но спустя несколько секунд все закончилось.
— Леха, Леха, держись, скорая уже едет.
Рация на груди росгвардейца шипела и что-то бормотала.
В глазах было темно, а порез на груди продолжал обильно смачивать мою одежду кровью. Иваныч подбежал ко мне с аптечкой, когда раздался очередной грохот входной двери.
— Руки! Всем поднять руки!
Капитан и старлей полицейские направляли в нашу сторону оружие.
— Отойди от него, — скомандовал полицейский.
Иваныч, скрипя зубами, произнес:
— Если отойду, он истечет кровью.
— Эти двое тут работают, кивает старлей в сторону меня с Иванычем.
— Где нападавший? — уточнил капитан и, заметив кивок Иваныча в сторону разломанной витрины, заглянул за прилавок.
— Млять, — только и протянул он, — Чувствую, вечерние новости нам обеспечены, — произнес задумчивый капитан.
Минут через десять различил на улице вой сирены скорой, и спустя пару минут спешные шаги. Фельдшер склонилась над росгвардейцем, через несколько секунд констатировала: «Мертв».
— Так, парень, прижимай руку к груди, тебя придется зашивать. Капитан, помоги нашему водителю с носилками, парня мы забираем.
Взгляд в сторону разрезанной руки Иваныча, и кивок в его сторону.
— Его тоже забираем.
— Нее, я магазин не брошу, — запротестовал было Иваныч, но спустя мгновение махнул рукой.
Обычно этот жест означал: делайте все, что хотите.
Врач, оценив мое состояние, констатировала:
— Сильная потеря крови, но жить будешь.
Цинизм женщины фельдшера меня возмутил, отчего я дернулся и зашипел.
— Не шипи, лежи смирно, сейчас сделаю укольчик, и все будет хорошо, — сказала она, — У тебя нет аллергии?
Отрицательно качаю головой. Чувствую, как мне делают укол. Мгновение, и глаза начинает закрывать темнота.
— Не спать.
Сильная оплеуха от фельдшера приводит меня в чувство. Наконец появился капитан с носилками и какой-то хмурый мужик, похоже, водитель скорой.
— Укладывайте, только осторожно, иначе жгут слетит, — сообщила женщина.
— Какой еще жгут?
Пытаюсь осмотреть себя, но крепкие руки женщины прижимают меня к носилкам.
— Насмотришься еще, герой, — сообщает она.
Едва носилки начинают двигаться, вижу тело напавшего на меня человека. Темная дымка с кучей крутящихся протуберанцев. Один из них удлиняется и протягивается ко мне, но через секунду отступает и жадно набрасывается на мертвое тело охранника.
Наконец меня вывозят на улицу. Ранний снег и лед у магазина. Каталка подпрыгивает, и каждая неровность огнем отзывается в груди. Сука, гребаный алкаш, за что, спрашивается, он напал на меня? Слышу скрежет дверей и оказываюсь в машине скорой. Рядом, придерживая окровавленную руку, садится Иваныч и качает головой.
— Везучий, родился в рубашке, — говорит напарник.
Слышу звук двигателя и машина, набирая скорость, несется к ближайшей Лучковской больнице. Неожиданно чувствую непонятный прилив сил и говорю фельдшеру, едва сдерживая смех.
— А можно сирену включить?
Слышу ее громкий голос.
— Витя, включи сирену, а то он после укола чет повеселел.
— Ща включу, — слышу бормотание водителя.
Визг и рев сирены меня немного успокоил и привел в чувство. Пытаюсь дышать ровнее, на губах соленый привкус собственной крови. Минут через пять петляний по узким односторонним улочкам, и мы оказались у больницы. Дверь открылась и меня полураздетого бесцеремонно выволокли на холод вместе с носилками. Неожиданно много врачей. Слышу причитания медсестер.
— Кто ж его так бедного разделал?
— Совсем молоденький, смотри, полиция приехала, небось охранять их теперь будут.
Похоже, это уже вездесущие бабульки высыпали на порог, чтобы лично увидеть причину такой суеты.
— Этого в операционную, а этого в перевязочный кабинет.
Глаза то и дело пытаются закрыться. Слабость такая, что не чувствую собственного тела.
— Какая группа крови?
— Первая положительная, — заплетающимся языком произношу я склонившемуся надо мной мужчине в белом халате.
— Аллергия на препараты есть?
— Нет, — уже еле ворочаю языком.
Пристали, ерунду всякую спрашивают. Мля, наша медицина творит чудеса. Чувствую, как поднимаемся на лифте. На лицо нацепили кислородную маску, от чего дышать стало немного легче. Череда светильников перед глазами. Наконец, чувствую, как меня поднимают и укладывают на другую каталку. В глазах темнеет, и я едва разбираю слова врачей.
— Люда, давай быстрее, у него пневмоторакс.
Приступ кашля. Меня выгибает дугой.
— Доктор, он кашляет кровью.
— Быстрее, похоже, тут не только поверхностное, ему задели легкое, — слышу чей то голос.
В голове калейдоскоп из размытых картинок и образов, череда лестниц, каких-то голосов, обрывков воспоминаний. Тело охватывает тепло, затем холод, снова тепло. Неожиданно картинка перед глазами приобретает яркость. Вижу себя на операционном столе. Куча бегающих врачей. Голос медсестры. Остановка сердца. Суета, крики. Попытки запустить сердце. Чувствую, как сердце обхватывают ледяные тиски.
— Время смерти …
Слышу поникший голос врача.
Мгновение, и меня буквально выдергивает и перед глазами возникает бескрайнее пепелище. Ну, вот и все, добегался. Оглядываюсь по сторонам.
Вижу приближающуюся ко мне фигуру в черном плаще.
Глава 3
Я почувствовал сильный толчок в грудь и открыл глаза. Больничная палата, судя по запаху. Мне уже приходилось лежать в больницах с их странными запахами. Попытался поднять руку, но не тут-то было, капельница и жгуты каких-то проводов. У меня лице кислородная маска и слышен звук работающего аппарата ИВЛ. Сколько же я пробыл в отключке. День? Два? Год? Мысли были спутанные, и никак не удавалось сконцентрироваться. В поле моего зрения была входная дверь, из которой немилосердно тянуло сквозняком.
