В захваченный бедой мир пришёл ТанеРаас, пришёл в обличии мальчишки, простого деревенского подпаска. Многие Снега времён укрыли его человеческое имя, но им не укрыть того, что он совершил. ТанеРаас спас и выходил молодого Крылатого, раненного Людьми. Он и стал первым всадником Крылатого. ТанеРаас убедил Людей и Крылатых жить в мире, опираясь на Договор. И составлен был такой Договор, и скрепили его словом Великие Маги Людей и вожаки табунов. Только один вожак отказался принять его. Ослеплённый жаждой мести, Аттис Непримиримый задумал убить ТанеРаас, разрушить Договор. Но открылась ему правда: никто не властен над ТанеРаас, ни Люди, ни Крылатые. Каждое живое существо, каждая травинка и камень, каждая капля дождя — всё в Арисе склоняется перед силой его. Ибо сила эта — дыхание самого мира, защищающего себя.
Многие видели впоследствии одинокий силуэт Крылатого, парящий над вершинами гор. А потом он пропал, и никому не известна его дальнейшая судьба.
Храня мир по Договору, помните, Крылатые, об Аттисе Непримиримом, открывшем для всех главную силу Ариса — ТанеРаас.
Сын Снежного Вихря много раз слышал эту легенду от своего отца, как каждый Крылатый — от своего, но никогда не отождествлял себя с Аттисом. Напротив, его мечтой всегда было найти своего всадника и испытать слияние. Такое же глубокое, как у отца с Деллин-Стражем. Но теперь, лёжа на мягкой подстилке в тишине и одиночестве, он примерял на себя эту роль — гордого и непреклонного одиночки, парящего над суетой и несправедливостью жизни.
Он оглушительно фыркнул, насмехаясь над собственными мыслями. Всё это случилось тысячу лет назад и в другом мире. Здесь и сейчас у Крылатых коней не было врагов страшнее контрабандистов-рискачей или подзабытого, исчезнувшего больше двадцати Лунных лет назад ужаса Переходов. Вороной понимал, что не гордость, а гордыня внушала ему нелепые мысли.
Снаружи послышались хлопки крыльев, топот и далёкий шум возбуждённых мыслей. Возвращались домой из Замка Крылатые нового Лунного отряда Стражей, его товарищи, от которых сына Снежного Вихря отрезала вчерашняя ночь. Им предстояло ещё три года жить здесь бок о бок, пока не спустятся с далёких лугов им на смену новые малыши-трёхлетки.
Он вздохнул и поднялся на ноги. Настало время выйти и узнать новые имена своих старых друзей.
Глава 2
Скажи мне, кто твой друг
Чара брела по обочине дороги под мелким, сеющим с низкого неба дождём. Намокшая куртка тяжело давила на плечи. Девочка была голодна и дрожала от холода. С последней монетой она рассталась вчера в деревушке, растянувшейся вдоль дороги за полем незрелого мисса. Хлеб, кусочек сыра и две горсти земляных орехов — всё это было уже съедено. Беглянка механически переставляла ноги и размышляла о собственной глупости. «Ладно. Уйти из дома было правильным. Но не взять с собой ничего, кроме жалких медяков?» — бормотала она, постукивая зубами. Рука, невольно потянувшаяся к единственному глубокому карману куртки в поисках завалявшегося орешка, ничегошеньки там не обнаружила. В который раз.
Никто не обгонял Чару и никто не двигался навстречу — пустая дорога терялась в водяной завесе. На мрачных верхушках деревьев тяжёлой крышкой лежали серые тучи.
Всю свою жизнь она прожила под стенами Лугового замка и понятия не имела, насколько велик мир. Даже то, что понадобилось целых два дня, чтобы покинуть родную долину, никак её не насторожило. Она бодро шагала к Небесным скалам, уверенная, что вскорости доберётся до них…
Чара поджала губы. С волос стекали за шиворот холодные струйки воды. «Пусть, — упрямо думала она, шелестя ногами в мокрой траве, — пусть я — дура. Но Небесные скалы где-то есть. И есть Крылатые кони. И я найду их, рано или поздно!»
За пеленой дождя послышалось побрякивание и надсадный скрип. Звук приближался, нагоняя фигурку, одиноко бредущую по широкому вырубу вдоль обочины.
Чара оглянулась. Из водяного марева выплывала высокая крытая повозка, которую неспешно тянули два крепких конька. Повозка раскачивалась на ухабах и скрипела на всю округу. На высоких козлах ссутулился очень широкоплечий человек. Лицо могучего возницы пряталось под низко надвинутым капюшоном тёмного дождевика.
— Тр-р! — зычно рявкнул он, натягивая вожжи.
Лошади охотно встали, свесив головы. За спиной возницы в пологе фургона образовалась щель, и оттуда выглянула кудрявая огненно-рыжая женская голова.
— Дитё! — удивлённо воскликнула голова. — Чего сидишь, дубина? Помоги несчастному ребёнку взобраться к нам! — беззлобно прикрикнула она на возницу и скрылась.
Возница откинул капюшон и весело блеснул синими глазами из-под смоляных кудрей, поднимаясь. Чара невольно приоткрыла рот: незнакомец был настолько же невысок, насколько широк. Его квадратное тело опиралось на чудовищно кривые короткие ноги. Он наклонился и протянул девочке лопатообразную ладонь.
— Полезай в фургон, птица мокрая, — добродушно пробасил странный возница и легко, словно она и не весила ничего, вздёрнул Чару на козлы.
Девочка пропихнулась за перехлёст полога и замерла.
Под полукружьем тканевого потолка качнулась большая масляная лампа — повозка снова тронулась. Жёлтый свет падал на странное нагромождение ящиков, корзин и тюков. На Чару с любопытством уставилось четверо пассажиров необычного экипажа. Рыжеволосая женщина средних лет, которую она уже видела. Чумазый подросток, по виду чуть младше самой Чары. Толстяк в полосатой тунике, такой румяный, словно только что вылез из бани, и невероятно тощий парень неопределённого возраста, упиравшийся острым подбородком в острые же колени.
Рыжеволосая ловко обогнула ближайший к Чаре тюк и потянула девочку вглубь фургона.
— Давай-давай, не бойся. Не обидим. — Женщина улыбнулась, показав плохие зубы. — Карик! Найди сухую одежду, не видишь, дитё насквозь промокло! — прикрикнула она на мальчишку и обернулась:
— Садись, сейчас согреешься. Есть хочешь?
Чара только кивнула, растерянная и смущённая всеобщим вниманием. Мальчишка протиснулся к ним и протянул ей охапку вещей.
— А ну, все — отвернулись, живо! — скомандовала рыжеволосая, и обитатели фургона завозились, послушно поворачиваясь к Чаре спиной.
Длинная складчатая юбка, мягкая рубаха, колючие шерстяные носки до колен и выворотка козьего меха без рукавов — Чара перестала стучать зубами ещё до того, как закончила переодеваться.
Рыжеволосая отстранилась, оглядела девочку и удовлетворённо кивнула:
— Так-то лучше! Всё, мы закончили.
Толстый, тонкий и мальчишка обернулись и снова принялись рассматривать Чару.
— Меня зовут Триш. Это, — женщина ткнула пальцем в сторону толстяка, — Фонен. Там, — последовал тычок в уголок между двумя корзинами, — Лорд Всезнайка. А здесь у нас Карик.
Мальчишка сердито зыркнул на Триш чёрными, словно уголь, глазами.
— Под дождём мокнет Великан Атто, — продолжила Триш. — А все вместе мы — актёры. А кто ты? И почему бродила тут в одиночку?
— Меня зовут Чара, — пробормотала девочка. — Я… путешествую.
Толстяк хмыкнул. Мальчишка недоверчиво ухмыльнулся, а Триш только кивнула:
— Ну и славно. Мы тоже, вот, путешествуем. Держи.
Она протянула Чаре толстый ломоть чёрствого хлеба и варёную ногу некрупной несушки. Молчаливый и странный, состоявший, казалось, из одних острых углов Лорд Всезнайка кинул мальчишке луковицу. Тот ловко поймал её и передал Чаре.
— Спасибо, — выдохнула она.
Повозка скрипела, покачиваясь. Голова кружилась от тепла, запаха еды и незнакомого ощущения заботы, окружившего её со всех сторон в обществе этих странных людей. Чара моргнула, прогоняя невесть откуда взявшиеся слёзы, и вцепилась зубами в холодную птичью ногу.
Она собиралась всего лишь согреться и переждать дождь, но вышло так, что скрипучий фургон актёрки Триш уже несколько дней пылил по прямой, как стрела, дороге Больших равнин, а Чара всё ещё путешествовала в нём. Она сидела на козлах рядышком с Великаном Атто и грызла спелую крушу. По обе стороны от дороги до самого горизонта волновалось под ветром зелёное море трав. А по вечерам Белую луну окружали бесчисленные россыпи звёзд.
