Чуть поодаль, сложив ногу на ногу, вальяжно развалился на стуле какой-то франт, который, поймав взгляд Птахи, подмигнул ей и отпил из бокала. Она в ответ лишь скривилась. Подобных прохвостов, думающих, что смазливой мордашки, не испещренной шрамами от оспы, достаточно для того, чтобы засадить свой болт любой встречной бабенке, Птаха на своем веку повидала немало.
Как правило, после второго выпитого стакана они решали, что можно начать распускать руки.
Как правило, если они решались претворить свой план в жизнь, конечности ломались у них в самых удивительных местах.
В самом углу прямо на полу, обняв себя за колени, сидел средних лет хлыщ, чью голову покрывали щупальца уродливых шрамов, делающих его оржу похожим на плохо сшитую маску. При виде незнакомца у Птахи шерсть на загривке стала дыбом. Выглядит как доходяга, однако чуйка буквально кричала, что он может быть опаснее всех прочих в этом зале вместе взятых. А Птаха привыкла доверять внутреннему голосу — как-никак, он много раз спасал хозяйке жизнь — поэтому она поняла, что за чужаком необходимо следить в оба и лишний раз не поворачиваться к нему спиной.
Отставив стул, Гессер поднялся на ноги и шагнул к Птахе, распростерши руки, точно они были добрыми друзьями, что не виделись несколько лет. Улыбнувшись, Гессер что-то произнес — однако Птаха пропустила его слова мимо ушей, ведь она увидела ублюдка, которого давным-давно считала покойником, и почувствовала, как внутри нее разгорается до боли знакомый огонь. И потушить его уже не получится. А точнее — Птаха не будет даже пытаться.
— Привет, Бел! — взмахнул кубком Спайк будто ни в чем не бывало. — Давно не виделись. Слыхал, ты держишь небольшую пивнушку в каком-то…
Скинув плащ и выхватив кинжалы, Птаха в мгновение ока вскочила на стол, не обращая внимания на испуганный вскрик пухляша, чьи пальцы едва не отдавили каблуки ее ботфорт, пробежала несколько шагов и сделала резкий взмах — правда, сталь поразила лишь воздух, так как Спайк успел скатиться на пол. Поднявшись на ноги, он вытащил кривой нож и протянул:
— И это так ты здороваешься со старым другом, сучка?
— Предатель!.. — прошипела Птаха, меряя Спайка пламенным взглядом; впрочем, в глазах грэлла она читала не меньшую ненависть. — Мерзкий трус!..
— Ты что, до сих пор обижаешься на то, что я бросил твоего папашу? — хмыкнул Спайк. — Будем честны — в последние годы Логан изрядно сдал, и то, что его уберут, было лишь вопросом времени. Останься я с ним в ту ночь — и кормил бы червей на пару со стариком.
— Да как ты смеешь марать его имя своим грязным языком, тварь, — процедила Птаха, внимательно наблюдая за каждым движением Спайка. Несет от него как от бочки с пивом, однако он все равно был опасным противником. Шутка ли — в свое время среди Могильщиков он считался вторым по мастерству после Птахи. Сама она же в последний раз орудовала Близняшками много лет назад, но даже на пике своей «карьеры» вряд ли бы сочла схватку со Спайком легкой задачей. — Отец подобрал тебя с улицы, дал работу, деньги, власть, женщин… Если бы не он — ты бы лежал в каком-нибудь переулке с жабрами под подбородком!
— Не спорю, — кивнул Спайк. — Но разве мало я сделал для Логана? Или тебе напомнить, сколько ублюдков я перерезал по его приказу и сколько костей переломал? Я морской волк, детка, а мы умеем держать нос по ветру. И стоило мне лишь почуять нехороший запашок, как я сразу понял, что корабль твоего старика дал течь.
— Я всегда знала, что ты крутой только на словах, а на деле же — трусливый херосос с грязной дыркой между ног вместо члена, — сплюнула Птаха; глаза Спайка превратились в щелки, а вена на шее вздулась так, что стала напоминать канат. — Жалкий козлотрах, думающий только о себе.
— Зато я жив и более-менее цел, в отличие от старого пердуна, — сквозь зубы ответил Спайк и криво ухмыльнулся: — Однако чем ты лучше меня? Кто знает — не отойди ты от дел ради своего южного жеребца, и, быть может, твой папаша сейчас нянчил бы внучку, а не гнил в земле, где, признаться, ему самое место.
Зашипев словно гадюка, Птаха бросилась вперед. Сталь ударилась о сталь, вышибая искру. Они кружились по залу словно танцоры. Спайк бил крепко, размашисто, пытаясь то вскрыть Птахе глотку, то выпустить кишки. Та же брала скоростью, орудуя Близняшками столь быстро, что любой другой на месте Спайка уже лежал бы на полу, захлебываясь кровью. Вот только не зря его называли лучшим мечником всей Нимлеры, и пускай годы явно взяли свое — бились они не так долго, однако Спайк уже заметно запыхался — но он все равно оставался смертельной угрозой.
Поначалу Птаха дралась осторожно, скорее защищаясь, нежели нападая; чувствовала она себя неуверенно, словно ребенок, делавший первые шаги без помощи взрослого. Однако с каждым мгновением, с каждым финтом, всплывающим в памяти, удары Птахи становились все более смертоносными. Птаха словно бы скинула с себя тяжелые оковы, что мешали ей дышать полной грудью. Сейчас для нее существовал только безумный вихрь, в котором она кружилась вместе со своим заклятым врагом.
Замах, удар, блок.
Замах, удар, блок.
Замах…
— Господин Архан, вас не затруднит?.. — голос Гессера звучал глухо, словно он сейчас находился в соседней комнате, а не наблюдал за дракой с расстояния в пять шагов.
Птаха вдруг почувствовала, как чья-то невидимая рука сдавила ее сердце, с каждым мгновением заставляя его биться все медленней.
Проклятый чернокнижник! Позабыв про Спайка, который, выронив нож и упав на колени, иступлено тряс башкой, Птаха было ринулась в сторону синекожого ублюдка, но точно разучилась ходить, в глазах ее потемнело, а руки перестали слушаться…
Очнулась она через несколько минут от того, что кудрявый сопляк, бледный, точно сам Костлявый, осторожно лил ей на лицо вино из кубка. Оттолкнув парня в сторону, Птаха с трудом поднялась на ноги, едва сдерживая дрожь в коленях.
— Ты меня глухим сделал, сучий потрох!.. — взвыл словно труба Спайк, дотронулся до уха и после взглянул на окровавленную ладонь.
— Через какое-то время слух вернется, — сухо произнес шрау, который даже не сменил позу, так и оставшись сидеть на стуле, скрестив руки на груди. — Вы оба нужны мне живыми. Пока. Как только выполните свою часть работы — можете хоть разорвать друг друга на части.
— А может лучше я отрежу кусочек от тебя? — прорычал Спайк и поднялся на ноги, сжимая в руке нож.
— Хочу предупредить — в следующий раз я аннулирую сделку с каждым, кто затеет драку, — вмешался в разговор Гессер. — Если вы хотите получить то, что я обещал — вам придется работать вместе. Нравится вам это или нет.
Спайк заскрипел зубами от злости и кинул на Птаху косой взгляд. Та поняла его без слов и ответила коротким кивком. Свести счеты можно и после. А пока что — мир. Во всяком случае, временный. Спайк хоть и был редкостным ублюдком, которому Птаха с удовольствием вспорола брюхо, но хотя бы знакомым ублюдком, от которого было понятно, чего ждать. Тогда как шрау был полностью непредсказуем, и оттого куда более опасен.
Суетясь по залу «Тихой гавани» с подносами, Птаха не единожды слышала разговоры, что все синекожие, умудрившиеся выжить после Катаклизма, лишились рассудка, превратившись в полоумных маньяков, жаждущих уничтожить все прочие расы. И хоть пересуды такие, как правило, возникали после выступления на храмовой площади очередного проповедника — а Птаха не сказать, чтобы шибко доверяла святошам — однако и считать шрау невинными овечками причин у нее не было. Особенно если хотя бы одна десятая слухов вокруг них была правдой.
Доковыляв до своего места, Спайк рухнул на стул и припал к кружке, не сводя с Архана неприязненного взгляда, который, впрочем, он оставил без внимания. Птаха же, подняв кинжалы и убрав их в ножны, села так, чтобы видеть дверь и темный угол, из которого несколько мгновений назад донесся какой-то шорох. Не иначе там прячется арбалетчик, а то и еще один чернокнижник, так что оставлять спину неприкрытой — роскошь.
