— Хорошо бы, — засмеялась я.
— Александра, девочка моя, — с радостными возгласами и пакетом в руках, походкой манекенщицы впорхнула Констанс.
— Привет, — глядя на свою маму, я тут же вспомнила Саманту. Интересно существует ли она в этой реальности?
— Как ты? Я так переживала!
— Констанс, со мной все в полном порядке. Через неделю будем вместе круги по парку наворачивать. Я так соскучилась по утренними пробежками…
— Ах, дорогая. Я счастлива, что ты у меня такой крепкий орешек.
— Да уж, вся в мамочку.
Следующие пару часов я без перебоя слушала последние новости из светской жизни Лондона и Флориды. Мама успела побывать наверное на сотнях встреч и вечеринок, о чем взахлеб пересказывала слегка отставшей от жизни дочурке. Кто-то женился, кто-то развелся, кто-то умер, кто-то родился… Первой сдалась Милли. Кузина пообещала заехать вечером вместе с Анжеликой. Но, когда речь зашла о домашних питомцах и новых любимцах светских львиц, сдалась и я.
— Констанс, давно хотела спросить тебя кое о чем, — перебила я свою словоохотливую мамочку, — вернее кое о ком… Тебе известна дама по фамилии Крау?
— Когда-то я знала одну девушку с такой фамилией, — после некоторого раздумья ответила Констанс. — Почему ты спрашиваешь?
— Как ее звали? — я задала следующий вопрос, проигнорировав мамин.
— Анна Крау.
Так Анна мне не приснилась? Она существует? Она реальна?
— А Саманта? — осторожно спросила я, убирая с лица слишком довольную мину.
— Да-да, кажется, у нее была кузина с таким именем, но ее фамилия Смит.
Саманта Смит! Значит, и она существует! Я была права! Саманта — дочь Анны. Я обязательно разыщу эту брюнеточку! Хотя, наверное, это не самая хорошая идея. Хватит с меня валькирий, вампиров, магов, инкубов, оборотней и черт знает кого еще!
— Дорогая, но этим женщинам сейчас примерно по сорок лет. Ты не можешь знать ни одну, ни другую.
— Да. Мы познакомились с Самантой на Сицилии, она сказала, что была на вашей свадьбе, — извернулась я.
— Ах, кого там только не было…
— Констанс, а тебе не трудно принести мне видеозапись с вашей свадьбы?
— Хм. У Анжелики должна быть копия. Почему ты вдруг просишь меня о подомных вещах? Еще год назад ты бы и не глянула в наш семейный фотоальбом, — озадаченно проговорила Констанс, внимательно разглядывая мои глаза. Что она в них увидела?
— Понимаешь, мамочка, я имела целых два месяца для переоценки жизненных ценностей. Я сделала вывод, что семья это святое. Мне снились рассказы дедули Обри о Генри и Грэе Брум.
— Да-да, — задумчиво протянула миссис Брум. — Насколько я помню генеалогическое дерево, которое хранится у Мэтью в кабинете, Грэй Брум твой предок, а Генри предок Брумов, что живут сейчас в Орегоне.
— В Портленде? — воскликнула я и сама удивилась такой бурной реакции.
— Да. У тебя отличная память. Обри рассказывал об этом вам с Кэвином не меньше пятнадцати лет назад. Я иногда переживала за его душевное спокойствие. Старик говорил о таких вещах, что любой псих позавидует, но при этом умудрялся представить все в самом красивом и поучительном свете, что язык не поворачивался возразить. Суть его баек была в том, что добро всегда побеждает зло.
— Смотря, что ты считаешь добром, а что злом, — тяжело вздохнула я.
— Милая, Анжелика права: ты заметно повзрослела.
— Это все потому, что я ужасно по всем вам соскучилась. Милли уверяет, что через месяц я снова стану прежней.
Проболтав ни о чем до обеда, моя очаровательная мамочка оставила меня на попечение медперсонала, а сама упорхнула в соседний ресторанчик с моим лечащим врачом. Вот уж кто никогда не изменится! Неужели я веду себя точно так же? Нееет! Ну, может совсем чуточку.
После небольшой прогулки под руку с Кэвином по коридорам госпиталя меня попросили вернуться в палату. Хотя пообещали, что с такими ударными темпами выздоровления, завтра разрешат вернуться домой.
— Милли рассказала мне о Кимберли, — начала я.
— Ясно. Сразу могу сказать, что все совсем не так, как представляет себе Милли.
— Эй, чего ты завелся?
— Прости, сестренка. Мне уже надоело переубеждать всех, с кем твоя кузина имела возможность пообщаться.
— И в чем же не права Милли? С ее слов у меня создалось приятное впечатление о Кимберли.
— Рад это слышать, — удивился Кэвин. — Обычно люди реагируют иначе. Кимберли чудесная девушка, я уверен, что вы поладите. Мне бы этого хотелось.
— Так приводи ее сюда.
— Я думал, что тебе будет неудобно общаться с незнакомым человеком в такой обстановке, — пожал плечами Кэвин.
— Да, ты прав. Познакомлюсь с твоей ненаглядной, как только вернусь в нормальное русло.
— Да, Анжелика сказала, что ты рвешься домой.
— А ты бы не рвался? Я всего второй день бодрствую, а уже смотреть на эту палату не могу!
— Понимаю. Алекс, насчет Кимберли… Не знаю, как сказать… Она мне нравится, но ты… В общем, это по-разному.
— Кэв, мы уже спотыкались об эти грабли. Я люблю тебя, но только как брата. Прости.
— Я тоже люблю тебя, но не уверен, что как сестру. Каждый раз, когда я вижу тебя…
— Стоп! Кэв, не нужно.
— Нет, нужно. Ты так часто звала меня, пока находилась в коме, что я позволил себе надеяться.
Неужели я и правда видела сон? Неужели вся эта история лишь игра моего воспаленного воображения?
— Догадываюсь, что твое имя не единственное сорвавшееся с моих губ.
— Других я не слышал, — раздраженно буркнул Кэвин.
— Да что ты? А как на счет Лекса? — настала моя очередь раздражаться.
— Впервые слышу.
— Врешь.
— Какое это имеет значение? Все, что я слышал, это свое имя наполненное тоской и любовью.
— Это все, к чему ты хотел прислушаться. В том и вся соль, дорогой братец, ты слышишь только то, что хочешь слышать. Тебе точно так же наплевать на мои чувства, как и Вартам, как и Рэду!
— Алекс, мне не нравится ход нашего разговора.
— А разве он должен тебе нравиться? Говорить и слышать горькую правду всегда неприятней сахарной лжи. Или ты предпочитаешь, чтобы я лгала? Хочешь, чтобы я утонула в твоих объятиях? Отлично, но будет и другая сторона медали. Тебе еще никто не разбивал сердце?
— Ты это делаешь постоянно.
— Ничего подобного я не делаю! Это ты вбил себе в голову, что у нас есть шанс и не хочешь посмотреть правде в глаза.
— А ты не хочешь дать нам этот шанс!
— Потому что ты дорог мне, и я не хочу причинять тебе боль. Кэв, пойми наконец, подобная интрижка ничего не будет значить для меня, но для тебя все по-другому, а я еще пока не растеряла остатки совести.
