— Майя Дровник? — слышу я откуда-то слева. Голос у говорящего резкий, ломкий, неприятный голос нереализованного человека.
— Да, — отвечаю, — а кто ее спрашивает?
— Вам будут задавать вопросы, Вы должны отвечать на них кратко и емко. Вам все ясно?
— А могут быть разночтения?
— Отвечайте кратко и емко. Вам все ясно?
— О, да!
— Вы являетесь следователем второго ранга Святейшей Его императорского Величества Инквизиции.
— Пока да.
— Вы имеете разрешение на проведение допроса 4 степени.
— Безусловно, занялась бы Вами с превеликим удовольствием.
— Вы окончили Академию психологической коррекции личности. 22 мая прошлого года Вы стали Мастером. В настоящий момент Вы являетесь Мастером третьей степени.
— Андрюша рассказал? Ну, было дело.
Да, было. Горжусь этим. Не каждому Мастеру удается за год подняться до третьей ступени мастерства. Мне вот удалось. Допрашивающий подозрительно молчит. Мне снова как-то зябко. Признаюсь, неудобно ощущать себя по эту сторону процесса.
— Еще вопросы есть? — интересуюсь.
— Вы знаете, что происходит?
— А то! Группа неустановленных лиц выкрадывает следователя СИ, Мастера коррекции. Эта группа, скорее всего, входит в некую секту, именующую себя Партия освобождения прав человека, сокращенно ПОПЧ. Если бы вы освобождали аистов или ассоциации, звучало бы правдоподобнее — ПОПА. Главное, вам очень подходит. И что любопытно, заметьте, они выкрадывают именно Мастера третьего уровня. Забавно, правда?
— Мы хотим предложить Вам сотрудничество.
Ага, чувствую по голосу — вроде не врет. Хотя слова нынче так многозначны.
— Слушаю вас, что мне еще делать.
— Вы проводите один сеанс психокоррекции по программе актуализации, и мы Вас отпускаем на все четыре стороны.
— Сразу видно, тактику допроса вы не изучали, — издеваюсь я, — кто ж на человека так сразу все вываливает? А, кроме того, Вы, лично Вы, не руководитель ПОПы, и даже близко не стояли. Кто Вы, секретарь? Подай, принеси, иди нафиг, не мешай? Я улавливаю руководителя вашей шарашки где-то в правом заднем углу помещения. Пусть он сам говорит. Его я, быть может, и послушаю.
— Я могу лишь подтвердить уже сказанное, — слышу улыбающийся зрелый мужской голос. Он звучит издалека, — я восхищен Вашим мастерством.
— Спасибо, безумно рада. Пряником вы у меня перед носом уже помахали. А как же кнут?
— А Вы настройтесь на мои эмоции, я пошлю Вам мыслеобраз, — рекомендует голос руководителя. Надо же, осведомленный гад. Ловлю образ и содрогаюсь, видя в подробностях свою долгую и чрезвычайно мучительную кончину.
— Ну как? — интересуется голос.
— Впечатляет, — признаюсь я.
— Вы уже производили актуализацию?
— К чему задавать вопросы, ответы на которые Вы знаете? Да. Один раз. Это был мой пропуск на третий уровень.
— Вот и чудненько. Вы будете актуализировать Ланковича.
— Этого теолога-недоучку? Не могу. Он меня не любит, — веселюсь я, — Ди-има! Ничего не болит?
Где-то за зеркалом слышу эмоциональный отклик Ланковича, в нем столько злобы, аж приятно.
— Он Вас непременно полюбит, — отвечает Босс, — он понимает всю значимость происходящего и готов на некоторые жертвы. Наше дело превыше всего.
— О, да! Наличие жертв, я так понимаю, уже обеспечено. А дайте подумать.
— Думайте, — милостиво разрешает голос, — две минуты.
Делаю вид, что размышляю. Все уже мною решено.
— Хорошо, — говорю, — согласна.
Голос недоволен.
— Вы слишком быстро подумали.
— Я уложилась в отведенное время. Кроме того, Ваш мыслеобраз был очень выразителен.
— Вот и отлично. Завтра приступим к работе.
Свет гаснет, и я остаюсь в полной темноте. Чувствую, народ расходится. Сползаю с табурета. Клубочком сворачиваюсь на полу, в углу комнаты. Спокойной ночи, Майя Дровник.
Просыпаюсь от шума. В дверь входят три чудика в скафандрах. Ну, это слишком. Один из них прямо от дверей кидает мне форму СИ, мою форму. Быстро прощупываю их эмоциональность. Нейтральная. Ничего, сейчас позабавимся. Медленно расстегиваю пиджак, опускаю юбку. Вскоре остаюсь лишь в черном, лично мною перешитом из полагающегося по должности комплекта, белье и чулках (о, чулки! Это предмет для отдельного разговора. Чтобы их получить, мне пришлось пойти на мелкое должностное преступление. Ну, люблю я себя иногда побаловать! Не ходить же мне в форменных труселях по колено и обвисающем на коленях безобразии с крючочками?) Ловлю первый всплеск. Ага! Не ожидали! Так же медленно, как бы нехотя, надеваю на себя форменную юбку, водолазку. Китель. Поднимаю подол, чтобы задумчиво поправить резинку у чулок, и наслаждаюсь, наслаждаюсь накрывшим меня водопадом эротически окрашенных эмоций. Теоретически, мне это не нужно, но так забавно и приятно.
Ничто человеческое сторонникам партии, как видно, не чуждо.
Входит Андрей. В руках его синяя коробочка с эмблемой СИ. Он открывает ее и достает два браслета из пластика. Я позволяю их на себя одеть, поскольку меня никто и не спрашивает. Ну, это я так себя утешаю: позволяю, мол. Андрей выглядит хмурым и даже виноватым, когда стоит ко мне лицом, но стоит ему повернуть свою физиономию к «космонавтам», как она приобретает холодное командное выражение. Он отходит ближе к двери и нажимает кнопку на пульте управления, который держит в правой руке. Я падаю на колени. Ужас и боль пронизывают меня. Андрей отпускает кнопку. Мучения прекращаются. С непониманием смотрю на него снизу вверх, не в состоянии уловить даже простейший эмоциональный всплеск.
— Пульт будет у Ланковича, — сообщает Андрей и удаляется.
Вот те на! Я о таком только слышала. Случается, редко, но случается, что Мастера совершают преступления. Для облегчения допросов и для того, чтобы обезопасить следователя, и была выдумана такая штуковина. Она транслирует в мозг Мастера ярко выраженную волну негативных эмоций, блокирующую на время собственные мысли и чувства Мастера и причиняющую ему невыносимые моральные страдания без нанесения физических увечий. Но я только слышала когда-то о таких вещах! Я даже не видела их. В наше управление они точно не поступали.
Интересно, у них они откуда?
Ну вот, теперь я буду прыгать, как маленькая обезьянка по указке ЗАДНИЦы. Прелесть какая…
Утром (наверное, это было утро) мне приводят ученика. Ланкович стоит посреди камеры и удивленно озирается. Мысленно делю его мозг на сектора. Начинаю напевать. Осторожно затрагиваю его сексуальную сферу (безошибочная тактика с молодыми мужчинами); эмоции его становятся розовыми и теплыми, расслабляется, гад. И вот, когда он уже готов растечься по полу теплой лужей, наношу по его психике несколько резких болезненных ударов. Он охает и хватается руками за голову. Постепенно приходит в себя, нажимает кнопку на пульте, и вот уже я валяюсь на полу в своей замечательной форме. Садист проклятый.
