Стрелка это ничуть не удивляло. Никто из странствующих членов ордена Святого Роланда не знал о цели своих странствий. Вполне могло быть и так, что этой целью был сам процесс движения. Общего мнения на этот счет служители ордена не имели.
Утром четвертого дня Джек увидел голову.
Голова лежала на песке. Она была лысая и смуглая. На лбу и лысине блестели капельки пота, медленно испаряющиеся на солнцепеке.
Джек остановился и посмотрел на голову внимательнее. Сначала ему подумалось, что это мираж, но он еще никогда не встречал таких странных миражей, да еще на расстоянии нескольких шагов. И до сих пор ни один из встреченных миражей не имел обыкновения подмигивать Джеку левым глазом.
Джек подошел поближе. Нет, подумал он, это все-таки мираж. Откуда на таком расстоянии от ближайшего жилья может взяться такая вот голова?
Джек сделал еще один шаг по направлению к голове.
– Стой, – сказала голова.
Джек остановился. Мираж это или не мираж, но, когда тебе говорят «стой» таким голосом, лучше сначала остановиться, а потом разбираться со всем остальным.
– Круто, – сказала голова. – Мираж с дистанционным управлением.
– Ничего себе, – удивился стрелок. – Полноценная галлюцинация с визуальными и звуковыми эффектами.
– Он еще и говорит, – восхитилась голова.
– Ты кто? – спросил Джек.
– Возможно ли существование мыслящих миражей? – задумалась голова вслух. – Мираж может передвигаться, мираж может издавать звуки, но способен ли мираж думать? И если не способен, то стоит ли мне отвечать на его вопросы?
– Я не мираж, – сказал Джек. – Я реален.
– Ты в этом абсолютно уверен?
– На все сто.
– Вода есть?
– Конечно.
Голова с сомнением окинула взглядом Джека и его скромный саквояж.
– Вряд ли у тебя ее много. Дай попить.
– Сначала ответь на мой вопрос.
– Тебя не затруднит его повторить? А то я запамятовал.
– Ты кто?
– Если я тебе скажу, ты не дашь мне воды.
– Почему?
– Потому что. Я – Джавдет.
– Тот самый Джавдет? – уточнил Джек.
– Да.
– Кто тебя закопал?
– Никто. Тут зыбучие пески.
Джек с сомнением посмотрел себе под ноги.
– Совсем небольшой участок зыбучих песков, – пояснил Джавдет. – Сделай еще два шага, и тебя тоже засосет. А площадь всего участка – метра четыре от силы. Представляешь, как мне повезло? Тысячи квадратных километров обычного песка, и во всей этой чертовой бескрайней пустыне мне довелось угодить на участок площадью четыре метра. Здорово, да?
– Что называется, не повезло. Сколько ты уже тут торчишь?
– Два дня.
– Ты звал на помощь?
– А смысл? Я – Джавдет. Тут все в округе дали друг другу слово меня не трогать.
– Что же ты такого натворил?
– Долгая история.
– Думаю, что так оно и есть, – согласился Джек. – Только за последнюю неделю меня просили не трогать тебя двенадцать раз. Мне неясна только одна деталь, и я был бы тебе очень признателен, если бы ты меня просветил. Я много слышал о зыбучих песках, и меня удивляет тот факт, что твоя голова все еще торчит на поверхности.
– Это просто. Все дело в моей левой ноге.
– Что особенного с твоей левой ногой?
– Под ней что-то твердое. Подозреваю, что это булыжник или часть похороненной под песком скалы. Я все время стою на одной ноге, представляешь? Два дня на ней стою!
– Повезло, – сказал Джек.
– И не говори, – скорчил гримасу Джавдет. – Так ты дашь мне воды?
– Зачем? Чтобы ты подольше мучился? Смерть от обезвоживания наступает примерно через неделю, два дня уже прошло. Если я сейчас дам тебе воды, то тебе придется страдать еще целую неделю, а если не дам – всего пять дней. Так к чему длить твои страдания?
– Логично, – признал Джавдет. – Может быть, ты пойдешь еще дальше по дороге милосердия и просто перережешь мне глотку? И тогда страдания мои закончатся прямо сейчас.
– Этого я сделать не могу, – сказал Джек. – Меня настоятельно просили тебя не трогать.
– А я и забыл, – сказал Джавдет. – Извини.
– Не стоит извиняться.
– Тогда до свидания. Или, что будет точнее, прощай.
Джек присел на корточки.
– Ты можешь освободить руку? – спросил он.
– Могу, а что толку? Держать ее все время над головой мне тяжело, а стоит только положить на песок, как ее тут же засасывает.
– Если ты освободишь руку, я кину тебе веревку.
– А как же твое слово меня не трогать?
– Я кину тебе веревку, – сказал Джек. – А сам и пальцем к тебе не притронусь. Я не знаю, что ты натворил, но оставлять тебя здесь было бы слишком уж жестоко.
– А ты потом не пожалеешь? И вообще, откуда я знаю, кто ты такой? Может быть, ты решил надо мной подшутить? Не стоит доверять человеку, в одиночку шляющемуся по пустыне…
Конец веревки ударил Джавдета по лицу.
– Должен тебе заметить, ты выбрал весьма странный способ путешествовать по пустыне, – сказал Джавдет. – Я видел людей, пересекавших пустыню в одиночку, но обычно у них был хотя бы один верблюд. А делать это пешком…
– У тебя тоже не было верблюда, – сказал Джек.
– Меня к этому вынудили обстоятельства. Я – Джавдет.
– Ты уверен, что не хочешь рассказать мне долгую историю своей жизни? – спросил Джек. – Мне все-таки любопытно, что же ты такого натворил.
Они шли по вершине бархана. Джек на ходу курил сигарету, а Джавдет то и дело прикладывался к фляге с водой. Его организм был обезвожен сверх всякой меры. Джек удивлялся, как спасенный им человек вообще может передвигаться.
Не иначе еще один истинный сын пустыни.
– Полагаю, ты имеешь право это знать, раз уж ты меня спас, – сказал Джавдет. – Видишь ли, все началось с предсказания. Один аксакал, настолько древний, что помнит еще те времена, когда песчинки в пустыне были величиной с грецкий орех, предсказал, что у меня родится дочь и мы с женой назовем ее… Впрочем, для истории это неважно. Еще аксакал сказал, что в жизни моей дочери наступит критический момент, когда ее семейное счастье и сама жизнь будут зависеть от историй, которые она вынуждена будет рассказывать на протяжении тысячи ночей.
– Тысячи и одной ночи, – сказал Джек.
– Ты знал того аксакала?
