Стукача подселили, – догадался Верест. Помолчит, помнется, пасть беззубую разверзнет и начнет убалтывать. Гнилой заход. С языком у нас – полная неясность.
Тип из мутного болота молчал минут пятнадцать. Дышал по-собачьи, высунув язык. Потом боязливо поднял глаза и что-то сказал. Странно. Верест ни слова не понял, но в произношении отметилось нечто отдаленно знакомое. Не славянское ли? Или показалось?
Он показал на «рыбьем» языке – не понимаю, товарищ.
Шибздик приосанился, обнажил живописные осколки во рту и ткнул в себя грязным пальцем.
– Джембо, – коротко и ясно.
Представление требовало взаимности. Чем ответить? Верестом – глупо. Александром? Не поймут, опять поколотят. Алекс?
– Лексус, – буркнул он. О существовании фирмы, производящей автомобили для начальства, дуболомы могут и не знать. А звучит по-домашнему. И гордо.
Джембо возрадовался и выдал раболепную тираду. Уставился выжидающе. Верест решительно покачал головой – не надейся. Общаться с подсаженной тюремной шелупонью он не умел и не собирался. Демонстративно отвернувшись, закрыл глаза, вытянул ноги и принялся облекать свое несчастье в более-менее адекватные рамочки. Джембо обиженно посапывал.
А рамочки выходили исключительно траурные. Возврат, по всем приметам, не предвиделся. Он очнулся у забора. Допустим, «ворота» (или как их там назвать, тьфу, дожил…) неизменны в пространстве, ну и что? Где искать эту точку? Где забор? Как вырваться из тюрьмы, не зная ни языка, ни местности, ни ситуации?
Что подумают ребята? Если сами не ухнут по его примеру. Одно неплохо – всплакнуть о нем некому. Сирота он казанская, с десятого класса один. Родная сестра фирму возглавляет во Владивостоке, принципиально не общаются; друзья переживут, бабочки-однодневки – не вспомянут, Вероника прослезится, не без этого, посидит в пустой квартире, погрустит, циперус упакует (хоть бы кошку не оставила!), а завтра другого найдет и будет век ему верна со своими фрейдизмами.
Мысли уносились. Недавнее прошлое становилось светлым. С каждой минутой – светлее, радостнее, беззаботнее…
Плохо отложилось в голове, как пришел охранник и за шиворот выдернул соседа. Потом вернул – точным попаданием. Верест вяло повернул голову. Джембо, как ни в чем не бывало, сидел на матрасе и выщипывал из макушки блох, пребывая явно в естественной среде обитания. Обнаружив проявленное внимание, разулыбался, как старому товарищу. При ближайшем рассмотрении его рожа оказалась не столь уж гнусна, как имидж.
Сунув палец в рот, Джембо надкусил ноготь. Затем выстрелил слюнявым пальцем в окно.
– Окене, – сказал с ударением на первый слог. Верест удивленно проследил за пальцем. А Джембо развернул перст на сто восемьдесят, ткнув в дверь.
– Скрыпень.
Поднял выше, в лампочку.
– Свиято. Пымай?
Верест чуть не расхохотался. Пымай, куда уж тут не пымай. Похоже, мозговеды поручили Джембо ответственное задание – в ускоренном темпе обучить узника языку. Кроссовки приглянулись?
Он ловил на лету. Интересно стало, увлекся. Стукачок уже не трещал без умолку, выдавал краткие фразы, заставляя Вереста повторять их прилежным попугаем. При необходимости рисовал слоистым ногтем по слизи на стене. К вечеру Верест усвоил, что он находится в самой мрачной каталажке города Чуга. Именно под стенами этого славного учреждения его и угораздило материализоваться. Начальствует над людьми некто Варвир. Одного он пока не уразумел – где именно начальствует Варвир: в тюрьме, в достопочтенном царстве-государстве, или это сам Создатель из местных? К вечеру следующего дня ясность наступила. Варвир начальствует в тюрьме. Государство именуется Колокус – им заправляет его величество и святомудрейшество Рензеллор Второй. На свободном от граффити участке стены по выразительной просьбе сокамерника Джембо нацарапал карту – вытянутый с юго-запада на северо-восток континент с увесистым полуостровом на юге. Чем не Украина?
– Тунгнор, – заявил он важно, обводя нацарапанное. В середине очертил что-то вроде овала. – Колокус, – пояснил уважительно. Ткнул в точку на северо-востоке королевства, закончив краткий экскурс: – Чуга.
«С существительными пока неплохо, – подумал Верест. – Хорошо бы разобраться с ходовыми глаголами».
Полночи он тряс утомленного доносчика, пока не потухла над дверью грязно-желтая лампа, а Джембо мигом не захрапел. Наутро тяга к знаниям разбушевалась до неприличия. Джембо потихоньку скисал, а Вереста грыз зуд открытий. К обеду он освоил популярные существительные, местоимения и некоторые глаголы. Попутно расширялись познания в географии. Материк Тунгнор по размерам несколько превосходил зарубежную Европу без Скандинавии.
В этом мире преобладала десятичная система измерения: одна тулия, если Джембо не врал, составляла порядка 1,2 метра, тысяча тулий – один крилл, протяженность материка с запада на восток – около трех тысяч криллов. Вмещал Тунгнор порядка 11-12 государств. На юге – пустыню Аркатур, на севере – сложную горную систему, стерегущую вход в некие таинственные земли, о которых Джембо деликатно умолчал. Есть ли жизнь вне материка, он тоже не распространялся (возможно, не знал), указав лишь на наличие каких-то мглистых северных территорий за океаном, по ряду причин не очень посещаемых.
– Война идет, – ткнул он в западную оконечность материка и провел линию на восток, не доведя полпальца до Колокуса.
На этом захватывающем месте ворвался охранник с бесноватой физиономией, схватил Джембо за сальные волосья и куда-то уволок. Вернул бледнее бетона: сокамерник тяжело дышал и держался за бок. Верест даже посочувствовал: в любом из миров работа стукача вредна и опасна. «Сейчас начнет выяснять мою биографию», – догадался он.
– Лексус, ты кто? – проскрипел Джембо.
– Там, – показал Верест куда-то выше нарисованной карты. – Далеко. Много криллов. Большой человек.
Глазки Джембо зажглись алчным блеском. Осталось лишь порадоваться за товарища: на хлеб без масла заработал.
– Город? – с надеждой вопросил Джембо.
– Город, – кивнул Верест. – Большой город. Мегаполис называется. Большая армия, сильный король. Великая страна.
Информация просто офигенная. Джембо еле дождался, пока его опять выдворят из камеры. Вернули без существенных увечий, обойдясь традиционным пенделем. Он неловко упал, подвернув ногу. Лопнули завязочки на «сабо». Жалобно постанывая, узник уполз в свой угол, где и занялся мелким ремонтом.
– Джембо, почему ты в тюрьме? – участливо поинтересовался Верест. – Убил кого-то?
– Говорю много, – вздохнул горе-сиделец, ловко связывая подгнивающие тесемки.
