Пока ноги шли, мозг бездействовал. И зачем-то выдернул из памяти бородатый анекдот — диалог медведя и мужика, заблудившегося в лесу. «Мужик, ты чего орешь? — А вдруг кто-нибудь услышит — Ну я услышал. И что, тебе от этого легче?»
К счастью, ни медведя, ни какого другого представителя лесной фауны Илье не встретилось. А через пару часов он уже замечал в рядах деревьев изрядные просветы. И, наконец, еще через полчаса к немалой радости своей… выбрался на дорогу.
Выглядела та весьма убого — даже по провинциальным меркам. Не шоссе, не асфальтированная просека и даже не бетонка. Просто две колеи в земле, а по бокам лес, да еще заросли травы высотою чуть ли не в человеческий рост. Если бы на такой дороге встретились два автомобиля, хотя бы легковых, их водителям потребовался бы максимум сноровки, чтобы разъехаться, не столкнувшись и не задев одна другую.
И все-таки дорога есть дорога. Идти по ней было несоизмеримо приятнее, чем по лесу. Хотя бы потому, что леса существуют сами по себе, а дороги просто обязаны хоть куда-то, да привести. К какому-нибудь населенному пункту. К людям.
Приободренный, Илья зашагал вдоль одной из колей, насвистывая какой-то мотивчик — вроде бы из фильма «Убить Билла», только на более мажорно-попсовый лад.
«Говорят, если свистеть, денег не будет, — зачем-то молвил он, ненадолго остановившись и обращаясь не то к несуществующей аудитории, не то к самому себе, — ну да у меня их и так нет».
Еще раз Криницкий остановился, когда вздумал полезть в карман за мобильным телефоном, чтобы по наличию сети и уровню сигнала оценить, насколько далеко он от цивилизации. Но, пошарив в кармане и нащупав в нем пустоту, с досадой припомнил, что мобильник у него был заблаговременно изъят Кирпичом.
«А, можешь подавиться, — подумал, будто мысленно обращаясь к неразговорчивому качку, Илья, — чай, не айфон. Такому в салоне тыщи полторы деревянных красная цена…»
Потом прошел еще час… и до Криницкого донесся стук: все усиливающийся и слишком ритмичный, чтобы принадлежать к звукам природы. «Поезд? Железная дорога?!» — с осторожной надеждой подумал путник.
Стук приближался… причем из-за спины. Обернувшись, Илья увидел то, чего если и ожидал встретить наяву, то в последнюю очередь. Вдогонку ему по соседней колее скакали три лошади. Вернее, три всадника. А когда все трое настигли одинокого пешехода, поравнялись с ним и вырвались вперед, преграждая путь, Криницкий смог рассмотреть их получше. И удивиться еще даже больше, чем вначале.
Пластинчатые доспехи, темно-красные плащи за спиной, шлемы без забрал — простенькие, компактные, оставляющие открытыми лица. И короткие мечи у поясов. В левой руке каждый из всадников держал по прямоугольному металлическому щиту, украшенному, по всей видимости, условным изображением солнца: золоченым кругом с рваными краями. Иначе говоря, весь внешний облик всадников отдавал каким-то средневековьем… а то и античностью.
«Ба! Да я этот телепорт недооценил, однако! — пронеслось в голове Ильи, а сердце заколотилось от смеси восхищения и какого-то священного, благоговейного страха, — а он-то, оказывается, не только в пространстве перемещает, но и во времени!»
Что ж, по крайней мере, происхождение златой цепи и связь оной с пресловутым пятном данное обстоятельство неплохо объясняло. Наверняка ушлый торгаш, забравшись в древность, выкупил украшение у какого-нибудь ювелира за безделушку. Бусы стеклянные, например. Или мягкую игрушку с говорящим динамиком — из тех, что еще пользуются спросом на День Святого Валентина. Или гаджет какой, красивый, но дешевый, ерундовый. Так, чтобы, вернувшись в наши дни, получить навар, процентов, примерно, с тысячу…
За этими рассуждениями последовала другая мысль — тревожная, даже пугающая. «Тогда каким местом этот бизд-несмен хренов думал! Ведь может цепь эта предназначалась какому-нибудь древнему царю, королю. А если из-за этого алчного чудака на букву «м» украшение царю-королю не достанется?.. Страшно представить, как тогда может измениться политическая обстановка. И весь ход истории…»
Хватило тревоги на считанные секунды. Пока ее не изгнала сакраментальная фраза от Занозы: «Не парься». Ибо искажение хода истории, если оно и случилось, лично на Илье Криницком отразиться не могло. Ведь, по сути-то, выходило, что он уже родился, вырос и жил в мире, на прошлое которого когда-то давным-давно повлиял тот злополучный торгаш своей гениальной сделкой. И какую вариацию прошлого тогда считать искаженной, а какую эталонной — уже был тот еще вопрос. Как ни крути, а все относительно.
— Сто-о-ой кто идет! — гаркнул, отвлекая Илью от размышлений, один из всадников — тот, который стоял к нему ближе всех, — имперский патруль. Кто таков будешь?
Говорил всадник вроде бы по-русски. Впрочем, нет: поглядев в его лицо и попробовав читать по губам, Криницкий понял, что движения рта соответствуют совсем другим словам — не тем, что сам он слышал. А значит, пройдя через тот трижды неладный портал, Илья, помимо прочего, смог выучить… нет, освоить местное наречие. Воспринимая его теперь, как родной язык.
«И на том спасибо», — вдохнув, мысленно поблагодарил Криницкий неведомых создателей портала-пятна.
А вслух, обращаясь к всадникам патруля, решил прибегнуть к профессиональному своему умению. Попытавшись выдать себя… ну, хотя бы за деревенщину-простолюдина.
— Так мы эта… люди ма-а-аленькие, — елейным голосом протянул Криницкий, склоняясь перед всадниками чуть ли не до земли, — вчера с братеем вечером выпили… потом в лес по дрова пошли. Я в канаву свалился… очнулся — нет братея. И уже день. И в лесу я, кажись, заплутал. Ищу вот теперича… как до дому дойти».
— Выпили, говоришь? — с усмешкой переспросил из-за спины переднего всадника один из его сослуживцев, — судя по тому, как сейчас говоришь, так до сих пор и не протрезвел.
— А может, он просто полоумный? — предположил, тоже шутливым тоном другой всадник, — дурачок деревенский…
Но лицо переднего всадника, судя по всему, начальника патруля, осталось серьезным, даже суровым. Шутить он расположен, явно не был, словам Ильи не верил ни на йоту и уж тем более не собирался довольствоваться легкомысленными догадками.
— Жезл Правды мне, — сухим тоном распорядился он, обращаясь к подчиненным, а Илья внутренне сжался. Любая вещица с таким названием, как он думал, не могла быть не чем иным, кроме как орудием пыток.
Он ошибся. Один из всадников протянул своему командиру небольшой предмет, размером и формой более всего похожий на… микрофон. С той лишь разницей, что ручка его была не черной и пластиковой, а позолоченной. И украшенной узорами: каким-то орнаментом. А шарик, венчавший Жезл Правды, к немалому удивлению, Ильи, светился. Тусклым белесым светом, слишком ровным для пламени.
