– Ничего! Ничего! Тигр, женщина невредима, – тут руки Муна бессильно опустились и он запнулся. – Ну… почти невредима. Я ее ударил по голове. Мне больше ничего не оставалось. Иначе она отрезала бы мою мужественность… или наложила бы на меня заклятие.
– А какой дурак позволил ей взять в руки нож? – меня не впечатлили ни байки Муна о колдовстве, ни вид работорговца, теряющего ту часть анатомии, которую по его приказу так часто отрезают рабам, чтобы сделать их покладистее и поднять цену. – И потом, ты хочешь уверить меня, что женщина с ножом едва не отправила в другой мир Осмуна Торговца?
– С ножом? – прорычал разъяренный Мун. – С ножом? Да у нее меч не хуже твоего!
Я застыл.
– Меч?
– Меч, – рявкнул Мун. – Тигр, он очень острый, заколдованный и… она умеет им пользоваться.
– Где он? – вздохнул я.
Мун что-то пробормотал себе под нос и, увязая в наваленных на пол коврах, поплелся к деревянному сундуку, по краям обитому медью. Мун жил в достатке, но людям свое богатство не демонстрировал, понимая, что чем меньше будешь привлекать к себе внимания, тем дольше проживешь. Конечно все местные танзиры знали, чем он занимался, но поскольку своими прибылями Мун щедро делился со всеми, его не трогали. Хотя судя по суммам, которыми довольствовались танзиры, никто их них и не представлял, каковым в действительности было состояние Муна. Если когда-нибудь они сообразят, то доходы их резко возрастут… а может Мун лишится головы.
Мун откинул тяжелую крышку и склонился над сундуком, разглядывая его содержимое. Вынимать он, кажется, ничего не собирался. Он просто стоял и смотрел, а коричневые пальцы нервно мяли желтую ткань бурнуса. Терпение мое иссякло и я попросил его поторопиться.
Мун оглянулся.
– Он… он здесь.
Я ждал. Мун кивнул на сундук.
– Он здесь. Он тебе нужен?
– Я уже сказал, что нужен.
Осмун ткнул пальцем в сундук.
– Ну… вот он. Бери.
– Мун… Аиды, мужчина, ты не можешь принести мне женский меч? Неужели это так трудно?
Мун нервничал. Кусая губы, он припомнил какого-то бога с непроизносимым именем и запустил руку в сундук.
Меч был в ножнах. Мун торопливо подошел ко мне и с нескрываемой радостью бросил его на ковер к моим ногам. Я перестал понимать происходящее. Снова коричневые пальцы нервно мяли желтый шелк.
– Вот, – выдохнул Мун. – Вот он.
Я нахмурился. Мун был умным, практичным человеком, родившимся на Юге и получившим соответствующее воспитание. Он раскинул свою «торговую сеть» через всю Пенджу и за многие годы нашего знакомства я ни разу не видел его даже напуганным… кроме, конечно, тех случаев, когда под давлением обстоятельств приходилось устраивать представления. Но сейчас он не играл. Я чувствовал, что Мун панически боялся чего-то и никак не мог с собой справиться.
Я заглянул ему в лицо и тихо спросил:
– Что с тобой?
Мун хотел что-то ответить, потом передумал, но в конце концов решился.
– Она с Севера, – прошептал он. – Все дело в этом.
Он кивнул на меч в ножнах и тут я понял.
– Значит ты думаешь, что меч заколдован? Северное колдовство, Северная ворожба, – я мягко улыбнулся Муну. – Послушай, сколько раз уже я тебе говорил, что магии нет. Есть мошенники, которые надувают людей, а магии не существует. На это слово ловят легковерных дураков.
Мун стиснул зубы и посмотрел на меня с вызовом. По этому вопросу мы с ним никогда не сходились во мнениях.
– Это обман, – не унимался я, – чушь. Это иллюзии, Мун. И вся эта ерунда о Северном колдовстве и ведьмах пошла из сказок, которые сочиняют на Севере. Там тоже матери рассказывают детям сказки на ночь. Ты серьезно подозреваешь, что эта женщина ведьма?
Мун не просто подозревал, он был убежден.
– Тигр, можешь назвать меня дураком, но ты просто слепец, если этого не видишь, – Мун показал пальцем на меч, лежавший у моих ног. – Посмотри на это, Тигр. Потрогай. Взгляни на руны и узоры и скажи, что это не оружие ведьмы.
Я начал злиться, но Мун вдруг успокоился. Он отошел в другой конец комнаты, где стояли курильницы, сел на ковер, и я увидел, как дрожала его нижняя губа. Мун был обижен: я не поверил ему. Теперь только мои извинения могли исправить положение (хотя я не видел смысла извиняться за бессмыслицу).
Я коснулся ножен и с легким нажимом провел пальцами по жесткой коже. Ножны были простыми, без украшений, как и у меня. Меч Северянка носила за спиной, в перевязи, а не у пояса – это меня озадачило. Хотя после потрясения, которое я испытал, услышав от Муна, что блондинка защищалась мечом, я был ко всему готов.
Рукоять меча была серебряной. Умелые руки мастера изрезали ее изгибающимися линиями. Линии шли рядом, расходились, переплетались и образовывали фантастические узоры. Я вглядывался в них и пытался найти смысл; понять, к чему стремился мастер, но линии свивались в такие хитроумные узлы, что я чуть не окосел, попытавшись проследить за одной.
Тряхнув головой, я с усилием оторвал взгляд от рукояти, плотно обхватил ее пальцами и потянул. Меч легко начал выскальзывать из ножен…
…ледяная колющая боль возникла в пальцах и тут же дошла до запястья.
Я выронил меч. Ухмылка Муна оказалась красноречивее слов. Он был удовлетворен.
Я мрачно покосился сначала на него, потом на меч. И на этот раз я не медлил. Я быстро схватился за рукоять и вырвал клинок из ножен.
Правая рука, державшая меч, тут же задрожала. Наверное от судорог пальцы сжались еще крепче. Мне даже почудилось, что причудливые линии вырезанные в металле, зашевелились и начали врастать в мою плоть, но тут уже сработали рефлексы. Пальцы разжались, отбрасывая меч, и я понял, что теперь знаком со смертью, потому что она подошла ко мне совсем близко, она уже коснулась кончиком пальца моей души.
Тук-тук. И поскребла ногтем. Тигр, ты там?
Аиды, да! Где же мне еще быть. Я и дальше намереваюсь здесь оставаться, жить и плевать на нее. Будет она меня еще спрашивать таким наглым тоном.
Но тут меч выскользнул из ладони и упал мне на колени.
Холодное, ледяное лезвие хищно прижалось к теплой плоти.
Я шарахнулся и меч соскользнул на ковер. Мне хотелось убраться от него, бежать, лететь, лишь бы он был подальше…
А потом мне вдруг пришло в голову, до чего это было бы глупо – разве я не танцор меча, играющий со смертью каждый раз, когда вхожу в круг? – и я не побежал. Не побежал, хотя все мышцы были уже готовы к броску. Я сидел и смотрел на меч. И никак не мог отделаться от ощущения, что ледяная пустота проникает в мое тело и заполняет его. Этому нельзя было поддаваться.
Северный меч. А Север это родина льда и снега.
