И конечно же, легенды о нибелунгах, которым принадлежали леса Одина севернее Вормса и западнее Майнца. Естественно, нельзя утверждать, что нибелунги действительно ими владели. Боги щедро одарили Зиглинду здравым рассудком, и она знала, что истории о нибелунгах, этих необыкновенных карликах из древних времен, были лишь жутковатыми сказками, сюжет которых звучал иначе с каждым новым рассказчиком.
Впрочем, в появлении этих легенд не было ничего удивительного. Леса Одина, густые и непроходимые, таили в себе опасность. Еще римляне много столетий назад, пытаясь завоевать германские племена и распространить свое влияние до самого побережья, предпочитали водный путь. В этих краях водилось много волков и рысей, и когда кто-то не возвращался из путешествия, о нем говорили, что он «остался в лесах Одина». Паутина мифов плелась многими поколениями, и люди боялись низкорослых лесных жителей, встреча с которыми предвещала несчастье.
Зиглинде нравился Рейн. Как только копыта лошади коснулись воды, женщина, несмотря на все горе и смерть, окружавшие ее в последние дни, ощутила в душе некие проблески спокойствия и надежды.
Рейн, могучий и полноводный, внушал мысль об устойчивости бытия. Ни война, ни смерть не могли заставить его изменить течение, и даже во времена грозных перемен он гордо нес свои воды.
Всадникам действительно удалось проскакать через лес к реке, оставшись незамеченными наемниками Хъялмара. Они дважды сделали привал, вслушиваясь в лесные звуки. До них доносились чьи-то голоса, неясный шум, но они так никого и не встретили. Теперь, добравшись до берега, они надеялись, что им удастся скрыться на юге и не оставить за собой следов.
Лоренс соскочил с лошади и, стоя по колено в воде, нагнулся и окунул голову в воду. Когда он выпрямился, капли, оставшиеся на волосах, засияли в солнечных лучах. Зиглинде это показалось не только освежением, но и крещением. Пристально посмотрев на Зиглинду, Лоренс сказал:
— Теперь война для нас закончена. Ни победы, ни славы…
— Да, закончена, — задумчиво произнесла королева.
Лоренс скептическим взглядом окинул склон у берега реки.
— Вы не хотите немного отдохнуть?
Женщина покачала головой.
— И пойти на риск, зная, что датчане могут нас поймать? Ну уж нет, лучше я буду скакать, пока мертвой не выпаду из седла.
Лоренс с искренним изумлением уставился на нее, а затем вскочил на лошадь.
— Вы — сильная королева. Должен признаться, когда Зигмунд вас выбрал, я думал…
— Ты думал то же, что и народ, — прервала его Зиглинда. — Как и все остальные, ты ошибался. Однако я еще раз должна напомнить тебе: сейчас я всего лишь сильная женщина. Сильная королева умерла сегодня на рассвете, возле своего мужа.
— Лина, — пробормотал Лоренс, с трудом выговаривая это имя. — Лина…
И они поскакали дальше. Под копытами лошадей вода разлеталась брызгами, щекоча ступни Зиглинды и одновременно охлаждая ее усталые ноги.
Регин всегда рано ложился спать. Когда темнело, в лесу Одина уже нечего было искать. Проведя в одиночестве долгие годы, он привык, что рядом с ним никого не было, — никого, с кем бы он мог поговорить перед сном.
Но сегодня вечером все было по-другому. Угли в кузнице успели истлеть, и Регин, поужинав, давно вымыл в ручье деревянную посуду.
Сейчас кузнец стоял на небольшой полянке, на которой много лет назад выкорчевал все деревья, освободив место для будущего дома и поселившись здесь. Вокруг была непроглядная тьма, сквозь кроны деревьев с трудом пробивался слабый свет луны, и даже звезды, казалось, светили не так ярко, как обычно. Регин слышал, что ночные звери вышли на охоту, но среди них не было никого, кто мог бы представлять для него опасность, да он их и не боялся. В сущности, он вообще никого и ничего не боялся. Он давно стал частью этого леса. А лес, в свою очередь, не захотел бы жить без Регина и его кузницы.
Регин принюхался. Затем прислушался.
Одолевавшее его беспокойство шло не снаружи, не от ощущения внешней опасности — оно исходило изнутри. Что-то в его душе вышло из равновесия. Казалось, что боги заново расставили фигуры в своей вечной игре, и все в мире переменилось. Регин сел на землю и прижал ладонь к почве, стараясь почувствовать эти нежданные перемены.
— Зигмунд, — прошептал он.
И земля ему ответила. Земля рассказала кузнецу о новых задачах, которые поставит перед ним жизнь.
Дни тянулись в подозрительном спокойствии, и требовались огромные усилия воли, чтобы соблюдать осторожность. Лоренс подумал, что гонцы Хъялмара, охотившиеся на королеву, успели сообщить об огромной награде за голову Зиглинды. Во всяком случае жители всех крупных городов уже наверняка знали о ее побеге. Верному воину приходилось надеяться только на то, что датский король был слишком занят укреплением своей хрупкой победы. Но Лоренс прекрасно понимал, что рано или поздно тот начнет искать их в окрестностях Ксантена.
Им пришлось нелегко. Зиглинда и Лоренс старались избегать широких дорог, городов и поселений. Такое продвижение замедляло их путь. Рейн, вдоль которого они ехали, казался Лоренсу скользкой змеей в руке охотника. Заметив корабль или суденышко, беглецы прятались, укрываясь в ветвях деревьев, и ждали. Вряд ли, конечно, их искали повсюду, но само воспоминание о странной паре в сознании любого человека, случайно увидевшего их, могло представлять опасность.
Лошади, крепкие, выносливые, держались хорошо. Учитывая неровное илистое дно из камня и гальки, животные двигались медленно, и поэтому им редко требовался отдых. Когда наступал вечер, Зиглинда и Лоренс привязывали лошадей так, чтобы их не было видно с реки, и искали место для ночлега. Лоренс добывал пищу; несмотря на свои увечья, он всегда очень быстро умудрялся поймать куропатку или кролика. Костер они разводили небольшой, чтобы не привлекать ненужного внимания. Едва успев доесть, Лоренс поспешно забрасывал пылающие угли землей.
Зиглинда изо всех сил старалась помогать Лоренсу в этом нелегком путешествии. Она собирала дрова для костра, подготавливала кол, на котором жарила добычу, и выравнивала землю для ночлега. Понимая, что воину неприятно смотреть, как его королева занимается физическим трудом, она старалась делать все это, когда Лоренс охотился. К чести Зиглинды, ей удавалось держать себя в руках.
Единственное, с чем она не могла смириться, так это решимость Лоренса ни на минуту не выпускать ее из поля зрения. Воин осознавал, конечно, что его телу тоже требуется отдых, однако не позволял себе снимать кожаные сапоги, постоянно держал под рукой меч и никогда не засыпал, не услышав спокойное дыхание Зиглинды.
