Одним словом, ждать хорошего от встречи нечего, нужно было срочно уходить. Бродяга ловко перекинул за спину котомку, зажал под мышкой посох и стал быстро отвязывать гнедого мерина, хоть и не резвого с виду, но зато не испытывавшего к чужаку явного отвращения. Маневр бы удался, пока посланные за ним в погоню стражники осматривали бы двор, он под покровом темноты смог бы оседлать бедолагу и прорваться к открытым воротам. Однако разорвавший тишину ночи гром и ударившая вслед за ним молния смешали карты беглеца. Преследователи увидели его во время всполоха и, скользя по грязи, кинулись к навесу конюшни.
– Стой, сволочь! Вот он, держи гада! – проорал самый шустрый из троих и, видимо, главный, всего за миг до того, как его ноги разъехались в стороны и он с разбегу шлепнулся лицом в грязь.
Неудача, постигшая старшего товарища, не остановила остальных. Желание поймать преступника было многократно усилено долгой дорогой и поэтому перевесило естественный порыв помочь подняться на ноги своему командиру. Двое крепких парней пронеслись мимо лужи, в которой барахтался сослуживец, окончательно запутавшийся в складках длинного плаща, и, грозно занеся кистени над головами, с криком ворвались в конюшню. Привыкшие к частым дебошам и потасовкам, крестьянские лошади даже не заржали, когда возле их прикрытых попонами крупов завязался настоящий бой.
Стражи порядка недооценили проворство и силу рослого оборванца, иначе бы взялись не за кистени, а за мечи. Удар первого кистеня был отражен играючи, легко и просто. Подставив дорожный посох под окованную железом дубину, мошенник мгновенно развернул кисть и заехал тупым концом палочки-выручалочки прямо в переносицу нападавшего. Потерявший сознание парень упал, не успев издать даже оха. Со вторым стражем пришлось повозиться на пару секунд дольше. Щуплый, но быстрый противник сделал обманный финт и, вместо того чтобы ударить бродягу по голове, ткнул его дубиной в верхнюю часть живота. Как ни странно, но скрытый под холщовой рубахой пресс оказался настолько могуч, что преступник лишь слегка покачнулся вперед, а не сложился пополам, как на то рассчитывал стражник. Последующая комбинация боковых ударов, хоть и была хорошо отработана, но не принесла ощутимых результатов, кистень лишь однажды слегка коснулся плеча умело управлявшегося с посохом громилы. Узкое пространство конюшни не позволило шарлатану использовать все преимущества длинного посоха, поэтому он нанес удар кулаком всего один раз…неожиданно и резко ткнул стража костяшками в центр груди. Нападавший завыл и, упав под копыта коней, закатался по полу калачиком.
Бродяга ехидно усмехнулся, победоносно сплюнул на плащ завывавшего стражника, а затем спокойно повернулся к нему спиной. Странник по собственному опыту знал, как тяжко сейчас приходится его противнику, и не боялся внезапной атаки с тыла. Если щуплый солдат и поднимется без посторонней помощи, то не ранее чем через четверть часа. Однако радость победы была омрачена прискорбным обстоятельством. Старший, мокрый и грязный, как свин, стражник уже успел выбраться из лужи, а ему на подмогу, побросав все дела в корчме, спешил добрый десяток привыкших к работе дубиной и мечом парней. Продолжать бой было бессмысленно, бежать – поздно, а сдаться означало обречь себя на побои и пытки, лучшим исходом которых станут переломанные кости, шрамы по всему телу и минимум десять лет каторжных трудов на рудниках. Из трех выходов был возможен только один, и бродяга выбрал тот, что позволил бы ему не потерять уважения к самому себе: стоять до конца, пока руки бессильно не опустятся, пока не померкнет взор или пока кто-то из стражей не приставит к его горлу меч.
Широко расставив ноги и раскрутив посох перед собой, преступник ожидал нападения. Но оно не последовало, бегущие на него стражники резко остановились и развернулись назад при звуках зычного и властного мужского голоса, доносившегося со стороны распахнутых настежь ворот:
– Не, вы только гляньте, до чего миокские увальни обнаглели?! Мало того, что наших купцов прижимают, так они еще и в Тарвелис приперлись! У вас чо, свои злодеи перевелись или это такой знак уважения?!
Голос принадлежал черноволосому бородатому всаднику, гордо восседавшему на вороном скакуне. Отполированная до блеска стальная кираса, окаймленный позолотой черно-зеленый плащ и герб города на прикрепленном к седлу щите не оставляли сомнений: во двор постоялого двора изволил пожаловать собственной персоной сам комендант Тарвелисского гарнизона, ставленник графа, настоящий рыцарь, а значит, персона куда важнее, чем простой начальник стражи. Естественно, сильные мира сего по ночам в одиночку не ездят, возле ворот гарцевало примерно десять жеребцов, несущих на спинах конных лучников. Не стоит и уточнять, что острия их стрел прямехонько смотрели на изумленные рожи незваных гостей из славного купеческого города Миок.
– Ну чо, языки проглотили, паршивцы?! Кто у вас старший, кого сапогом в рыло пнуть?! – рыцарь не стеснялся в подборе слов, перед ним были не только чужаки, но и простолюдины.
– Я, господин комендант, – робко подал голос и сделал маленький шажок вперед один из пришлых стражников. К удивлению бродяги, не тот, кто извалялся перед ним в грязи. – Я нижайше прошу прощения за наше вторжение, но дело чрезвычайно спешное, и мы не успели вас предупредить о…
– Спешное, это когда надо соседу рога наставить да собственную башку потом унести, – проворчал рыцарь, испепеляя командира миоксцев гневным взглядом.
Лучники за спиной коменданта дружно заржали, притом не хуже своих коней. К их веселью присоединились даже несколько стражников, но потом осеклись, преисполненные уважения к своему командиру, которому сейчас было нелегко и совсем не до смеха.
– Вот этот мерзавец, господин комендант, – командир отряда ткнул пальцем в сторону заскучавшего в стойле бродяги, – мошенник, вор, богохульник и плут. Мало того, он еще и колдун! У нас в городе…
– Да плевать мне, кому он в Миоке нашкодил! – грубо прервал его объяснения комендант. – Во-первых, вы приперлись без спроса, во-вторых, низкий плут и в Тарвелисе напакостил! В общем, так, голодрань миокская, слушай мою команду! Ворюгу связать и к воротам доставить, потом штаны подтянуть, сопли подобрать и шагом марш со двора! К завтрашнему полудню чтоб духу вашего смрадного в моем городе не было! Замешкаетесь, на воротах вздерну! Все, выполнять!
Стражники не стали перечить рыцарю, и их можно было понять, а вот почему бродяга, которому было абсолютно нечего терять, вдруг отбросил в сторону посох и сам, добровольно просунул руки в веревки, могло бы показаться странным…могло бы, если не знать одно обстоятельство. Скиталец был в Тарвелисе впервой, и за ним не тянулся шлейф грязных делишек. Невинная забава с Милвой не в счет: девица никогда, никому и ни за что не расскажет о событиях на конюшне, к тому же до подобных пустяков городским властям нет никакого дела. Благородный рыцарь вступился за него. Мошеннику стало интересно узнать, почему? А вдруг для него найдется какое-то дело, одно из тех, о которые ни комендант, ни городской глава, ни иная влиятельная персона не захотели марать руки?
