Рыбка глубоко вздохнул и продолжил осмотр руин в поисках уцелевших вещей. К этому моменту было ясно, что вся его жизнь, по крайней мере та, которую он представлял себе, была бесцеремонно отнята у него. На мгновение он опять ощутил приступ злости, но поборол его и присел на корточки, роясь в куче обломков под ногами.
— Какой там адрес в наряде значится? — спросил Джон Фигг, стоя у кордона.
Вейн сбегал к грузовику, припаркованному неподалеку, достал оттуда папку с бумагой и сощурился над напечатанным текстом.
— Наступил сегодня на очки, — проворчал он. — Что они на такой верхотуре делали, черт бы их побрал… Так-с. Дом… двадцать седьмой по… Соловьиной… улице.
Толпа устремила взгляд на табличку с адресом. Тем временем Рыбка выудил что-то из кучи, осмотрел и выбросил.
Джон Фигг ухмыльнулся. Ухмылка человека, отказывающегося смотреть в лицо судьбе.
— Что ж…
— Проезд, — сказал Рей. — Это Соловьиный проезд. Значит…
На лбу Джона выступили капельки пота. Вместо слов выходили какие-то хрипы.
— Вы хотите сказать, что мы снесли 27-й дом по Соловьиному проезду, а должны были снести дом 27, что на Соловьиной улице. Так? — осторожно уточнил Вейн.
— Так.
— А тут типа люди живут? — На лице Вейна читалась обида, как будто на него несправедливо наорали. Что было правдой.
— Больше не живут, — вставил мистер Харрис. — Вы что, адрес не проверили? Как такое вообще могло случиться?
— Да уж.
Многие с любопытством посмотрела на Джона Фигга. Рыбка прервал свои поиски, выпрямился и прислушался к разговору взрослых. Заметив интерес мальчика, Вейн раздраженно посмотрел на него.
Цвет лица Джона Фигга походил на сырое тесто. Он вытер пот, скособочив каску, испачканная сажей рука оставила на лбу черный след.
— Дело вот в чем… — Его взгляд затуманился. — Я сегодня на работу опоздал, потому что у меня собака взорвалась, а еще на мою машину дерево упало, такие дела. Это все из-за нервов: у меня в машине Эмили была, головой сильно ударилась, понимаете… Я, видать, адрес невнимательно прочел, перепутал все. Вейн-то без очков ничего толком прочесть не может, вот и не заметил ошибки. Мы когда приехали, он-то мне говорил, что занавески на окнах висят…
Вейн закивал.
— …да я вот только о своих бедах тогда думал.
Рыбка изучающе посмотрел на Джона Фигга. Он походил на человека, чья жизнь рушится у него на глазах. И все лишь потому, что он ошибся адресом. Мальчик подумал, что это очень жестоко. С другой стороны, сносить чужие дома, в которых живут люди, тоже жестоко.
Сгорбленная фигура мужчины перестала интересовать мальчика, его взгляд скользнул мимо толпы зевак и устремился к длинному изгибу улицы. Он увидел машины, дома, деревья, почтальона и маленькую серую кошку. Вон велосипед с вывернутым рулем прислонен к стене, вон на тротуаре — брошенная кем-то бумажка, вон там — упавшая урна.
А на той почтовой тумбе — демон.
Холодок страха пробежал по спине Рыбки, и он поспешно перевел взгляд на людей, обступивших его маму. Он не смотрел на демона в открытую, но продолжал осторожно наблюдать за ним краем глаза. Существо сидело у всех на виду, будучи уверено, что обычные люди его не видят.
Рыбка не знал, почему он был другой. Он всегда был таким и пришел к выводу, что он принадлежит к числу тех несчастных, кого судьба наделила даром родиться с экстраординарным зрением. Рыбка не видел для этого никаких причин. Вернее сказать, пока что ему не удалось придумать ни одну вразумительную причину.
За исключением Элис и Джеда, двух друзей, которым он полностью доверял, Рыбка никогда не говорил никому о своем даре, даже маме. Он понимал, как сложно ей будет поверить в такое. Она начнет волноваться, поведет его к врачу, и ничего хорошего из этого не выйдет.
Чтобы демон не догадался о его способностях, Рыбка попытался притвориться, что на тумбе никого нет. Мальчик надеялся, что он скоро уйдет, но у него было дурное предчувствие, что этого не случится, что демон имеет какое-то отношение к разрушению дома.
Рыбка не мог разглядеть подробностей, существо было почти с него ростом и издалека походило на костлявую кошку. Рыжая лоснящаяся шкура придавала ему еще более жуткий вид. Демон поднял голову и осмотрел группу людей, столпившихся неподалеку от него. Опасаясь, что существо могло заметить его интерес, мальчик принялся разглядывать обломки вокруг. Немого погодя он отважился бросить еще один быстрый взгляд в сторону демона. Удивительно, но он писал что-то в блокноте.
Ни о чем не подозревая, Гримшо перелистнул страницу и добавил к записям о Джоне Фигге: «Крайне подавлен унижением». Затем поставил галочку напротив слова «Работа». Вернувшись к странице Сьюзан Джонс, Гримшо вновь почувствовал согревающее чувство гордости. Симметрия, иначе не назовешь. На ее страничке он поставил жирную галку напротив слова «Дом». Никаких заметок еще не было. Он надеялся написать что-нибудь вроде: «Крика и истерика сменились полным отчаянием, потребовалось вызвать „скорую помощь“». Демон сидел с карандашом наготове, методично закручивая и раскручивая хвост, и подмечал каждую деталь в поведении Страдальцев.
Сьюзан Джонс нервно вздохнула, выпрямилась и в упор посмотрела на Джона Фигга.
— Мне жаль, что у вас такой ужасный день был, — сказала она с легкой дрожью в голосе, — но дело в том, что вы сейчас совершили страшную ошибку.
Гримшо дернул ушами, удивление нарисовалось на его уродливой морде. Он перевел взгляд от миссис Джонс к блокноту, затем опять уставился на женщину. Его традиционные заметки тут не подходили. Наконец, поборов внутренние сомнения, он написал: «Сохраняет чувство собственного достоинства перед лицом несчастья». Перечитав написанное, демон удовлетворенно кивнул. Формулировка была точная и вдобавок вносила приятное разнообразие. Лампвик будет недоволен, но Гримшо считал, что в его деле нужно быть честным.
К этому времени лицо Джона приобрело цвет старых кухонных тряпок. Лишенный дара речи, он молча кивал.
— Мы, конечно, свяжемся с вашей компанией, — продолжала Сьюзан. — Тем временем, полагаю, я не могу войти… слово «внутрь» тут не совсем подходит, все же… — Ее голос ослаб, она сделала над собой усилие и продолжила: — Я хочу сказать, еще можно что-то спасти… в уцелевшей части дома?
Рыбка выпрямился над обломками и посмотрел на маму. Она заметила его взгляд и вздохнула, когда тот коротко мотнул головой.
Джон был в агонии:
— М-м… Понимаете…
