Что ж, это тоже тренировка.
Пламенный возник рядом, почти сумев застать стражей врасплох. Почти.
— Ничего вредного, — заключил он, бегло исследовав завтрак. — Я отдохну. Следите.
Полдень миновал. Не удаляясь от тихих руин, Гес поймал, приготовил и разделил с Тиивом ещё двух "хомяков". Пресное мясо было не слишком вкусным, но выбирать не приходилось. Изучив растущие вокруг травы, Летун не нашёл ни одной знакомой, лишь похожие, и не стал рисковать с неизвестными приправами. Установить безвредность пищи он не умел, а беспокоить ради такой мелочи Владыку — не хотел.
Когда солнце начало заметно клониться к горизонту, Пламенный поднялся.
— Пора. Встаньте ближе.
И сеть мира снова зазвенела, прощаясь с чужаками.
Лес, оголённый дыханием близкой зимы. Дыхание — пар. В щели меж серых облачных тряпок просверк сизоватой лазури. И снова чувства напряжены, исследуя новое, и снова зелёной искрой горит внутри: опасности нет, здесь спокойно.
— Я слышу разум, — сообщил Владыка. — Идём.
Чутьё Пламенного привело их обратно в лето. Чёткая граница: позади — предзимье, лёгкий, даже приятный после мира степи холодок, мокрый слой палой листвы под ногами. И вдруг — волна тепла, колонны мощных серых стволов, шепоток зелёных крон. И свинцовый полог туч над головами редел, открывая всё больше чистого неба: не печального, а как-то по-особому глубокого и чистого. В это небо хотелось глядеть долго: до очищения, до забвения мыслей.
— Подождём, — сказал Владыка. — О нас знают.
Эхагес воспользовался остановкой, углубляясь в мир чувствами, отточенными искусством мэлль. "Море и поток" в этом месте были необычны. Энергия втекала легко, разум видел дальше. Мелькнула мысль, что здесь, оправдывая прозвище, он смог бы взлететь по-настоящему, а не просто умножить длину и высоту прыжков.
А вот и эхо мыслей, которое сай Пламенный ощутил, конечно, раньше них. Те, кто мыслят, приближаются быстро. Даже очень. И… странно, однако часть их как будто движется не по земле. Летят? Бегут по ветвям деревьев? Скоро узнаем…
— Приготовьтесь, — почти пропел Владыка. — Встреча может быть немирной, но первое слово — не наше.
Из-за стволов показались тени бегущих. Именно тени, немногим больше. Эхагес оценил искусство, с каким хозяева зелёного леса уклонялись от взгляда. Обычные люди, не знакомые с магической наукой тастаров, могли бы не увидеть вообще ничего. Гес же, пусть смутно, но различал силуэты чужих — угловатые, непривычно слепленные, о четырёх руках каждый.
Бегущие брызнули в стороны, охватывая пришельцев с трёх сторон. Внутренний сторож-искра тотчас заалела: опасность! Атака!
От размытых теней в листве прянуло что-то очень быстрое. Стрелы? Похоже. Но лучи угрозы опередили их полёт, и тастар со стражами не остались на месте. Мечи покинули ножны, и все трое бросились к границе осени. Нападавших было много, способности их оставались тайной, и бегство было самым разумным выходом.
Но четырёхрукие бежали быстрее.
Эхагес нарочно приотстал, и самый резвый из преследователей кинулся к нему. Уцепясь за подходящий "поток", Летун резко замедлился ещё вдвое, пропуская полотнище угрозы, ударил "на слух", в угаданный отточенным чутьём жизненный центр. Атакующая тень покатилась по земле, превращаясь в бьющееся, брызжущее жёлтой кровью тело. Снова ловя "поток", Летун кинулся следом за Пламенным и Тиивом.
Лес осени был близок, но чтобы достичь его, Гесу пришлось несколько раз уклоняться от стрел и вторично использовать меч, отмахиваясь от врага. А потом в лицо дохнуло холодом, и скоротечная стычка кончилась. Тени хозяев скользили по краю зелёного леса, но в осень не совались. Даже стрелять не пытались, то ли осознав бессмысленность стрельбы, то ли считая инцидент исчерпанным.
— Неприветливые ребята, — заметил Тиив, стирая жёлтое со своего меча опавшим листом. — Неужели границы их земли настолько святы?
— Всё сложнее, — сказал Владыка. — Я понял не много, но мне кажется, эти существа просто не могут жить за пределами уголка леса, изменённого ими в былые времена. И даже в нём они медленно, очень медленно умирают. Не пойму, почему…
Не закончив, Пламенный пошёл прочь от островка лета. Потом перешёл на лёгкий, только кажущийся неспешным, бег. Стражи последовали за ним.
Лес расступился внезапно. Но хотя Эхагес тратил большую часть внимания на бег, чувства его не дремали. Старую, рассыпающуюся постройку, к которой направлялся Владыка, и жизнь в её стенах страж ощутил издалека. А вместе с жизнью — эхо мысли и странную магию, похожую на висящий в воздухе шелестящий туман.
Заплывший ров. Огрызок башни. Два крыла — побольше, лишённое крыши, и другое, с виду пригодное для жилья. Из кирпичной трубы вьётся сизый дым. Окна заколочены, но от щели в одном из них сочится двойственный "запах": страх плюс интерес.
Владыка остановился и сказал:
— Разведите огонь. Небольшой. Подождём и посмотрим.
Опустившись на поваленный недавней бурей ствол, он закрыл глаза.
— Может, изловить что-нибудь съедобное? — спросил Эхагес.
— Нет. Надеюсь, — добавил Пламенный, — съедобное предложат здесь живущие.
Собрать валежник было минутным делом. Первым вернулся Тиив, и он же, сложив растопку замысловатой горкой, сделал плавный жест, от которого эта горка занялась сине-жёлтыми уютными язычками. Минута, вторая — и вот уже под осенним небом, отгоняя своим дыханием промозглую осень, танцует огонь.
— Внимание, — прошелестел Пламенный. — Не спугните!
Интерес и страх, слегка ослабевшие, по-прежнему сочились из-за досок в окне. Но в то же время из-за угла дома вышел… кто? Эхагесу показалось, что человек, но почти сразу он понял, что ошибся. На голову ниже него, закутанное в какие-то немыслимые тряпки, идущее к их костру создание имело две ноги, две руки и одну голову; но "лицо" его сплошь покрывала буроватая шёрстка с подпалинами, а вместо привычного носа имелось что-то вроде подвижной хрящевой трубки. Магия шелестящего тумана с его приближением запела громче, сгущаясь, как сгущаются тени поздним вечером.
Непринуждённо присев у костра (Тиив и Эхагес подвинулись, уступая чужаку место), мохнатый повертел головой. Расстелил на земле относительно чистую тряпицу, а затем принялся доставать из принесённого с собой мешка небогатую снедь: корешки, клубни, куски чего-то похожего на лепёшку, горсть сине-белых ягод. Закрыв мешок, мохнатый обвёл троицу странников жёлтым настороженным взглядом. Пламенный нагнулся над предложенной едой, повёл кистью. Половина корешков и кусков "лепёшки", а также все остро пахнущие красноватые клубни остались на тряпице; остальное взмыло в воздух, разделясь на три неравные части, и очутилось в протянутых руках странников. Мохнатый громко крякнул (радуясь? Пожалуй, так, решил Гес), взял с тряпицы корешок побольше и отправил в рот.
