— Наверняка сказать не могу, Карл, — улыбнулся Вольфгер, — но сдаётся мне, что ты каким-то чудом превратился в медведя и перебил напавших на нас разбойников. И их лошадей — тоже…
— Ах, вот оно что… Тогда всё понятно… — пробормотал Карл.
Он не сказал больше ни слова, закрыл глаза и задремал. Но это уже было не болезненное забытьё, а сон человека, находящегося на пути к выздоровлению.
Убедившись, что Карлу ничего не угрожает, Вольфгер заставил себя вернуться на ту поляну, где на них напали. Преодолевая брезгливость и долго выбирая, куда поставить ногу, он, завязав шарфом лицо, медленно ходил по бурой от крови траве, вспугивая сыто ковыляющих ворон и разгоняя рои жужжащих мух. Среди вещей разбойников ему удалось найти небольшой охотничий лук, колчан со стрелами и котелок. Котелок он потом долго оттирал песком в ручье, а из лука сумел подстрелить фазана, ощипал его и, как умел, сварил на костре похлёбку.
Запах варева разбудил Карла. Вольфгер, придерживая голову больного, стал осторожно поить его. Карл с трудом глотал. Выпив немного, он показал глазами, что пока достаточно, и откинулся на седло, которое служило ему подушкой.
— Ну, как ты? — спросил Вольфгер.
— Спасибо, уже лучше… — ответил Карл, облизывая пересохшие и растрескавшиеся от жара губы, — сколько… сколько я был без памяти?
— Три дня и три ночи.
— Я обязан вам жизнью, фрайхерр Вольфгер, — пробормотал Карл, — примите мою нижайшую благодарность…
— А по-моему, это я тебе обязан жизнью! — мягко улыбнулся Вольфгер. — Ведь если бы не ты, разбойники разделали меня, как свинью на бойне. Но объясни мне, ради Христа, как это ты сумел превратиться в медведя? Да ещё в такого огромного, чёрного, я и не знал, что в Саксонии такие водятся!
— Такие — точно не водятся… — криво усмехнулся Карл. — Мой господин, я должен кое в чём признаться. Я — не человек. Я — вербэр, медведь-оборотень… Теперь вы можете меня убить, я не буду сопротивляться…
— Что-о?!! — Вольфгер чуть не свалился с пня, на котором сидел. — Ты — оборотень?!! Но ведь их же не бывает! Хотя… хм… я своими глазами… М-да… Ну, ладно, пусть оборотень. Хотя, знаешь, всё-таки трудно вот так сразу в это поверить…. Но скажи-ка мне, с какой стати я должен тебя убить?
— А разве ваша вера не считает оборотней исчадьями ада? Каждый христианин должен истреблять нечисть, это богоугодное дело, ну так вот, я — эта самая нечисть и есть.
— Постой-постой, ты сказал «ваша вера», значит, ты не христианин?
— Конечно, нет, — хмуро ответил Карл, — да я и не могу быть христианином, я даже не крещён, какой священник возьмётся совершить таинство крещения над оборотнем?
— Невозможно во всё это поверить, — ошеломлённо сказал Вольфгер, — если бы я не видел своими глазами… Послушай, может, будет лучше, если ты мне расскажешь всё с самого начала? — спросил он, и тут же спохватившись, добавил:
— Если ты, конечно, хорошо себя чувствуешь.
— Я расскажу, — кивнул Карл, — вставать я ещё пока не могу, а говорить в силах. И, господин барон, могу я вас попросить ещё немного похлёбки и кусочек мяса?
* * *
Карл родился и вырос в деревушке, лежавшей в предгорьях Альп. Обычная деревушка — два десятка крытых соломой низеньких домов, сараи, огородики, колодец у околицы. Только вот церкви в деревне не было, потому что люди в ней не жили. Деревня была населена оборотнями-вербэрами, у которых религии не было. Почитали духов предков и медведя-прародителя, приносили ему в жертву мёд, ягоды и лепёшки, вот и вся вера… И отец, и мать Карла, его старшие братья и сёстры, словом, все жители деревушки были полулюдьми-полумедведями. И все состояли в родстве друг с другом. Откуда в эти места пришло племя вербэров, не знал никто. В других деревнях жили обычные люди, они не любили и боялись оборотней, но трогать их не рисковали — вербэры могли постоять за себя.
Густой лес начинался сразу за околицей, и дети пропадали там с утра до вечера, зимой и летом. Лес был их другом, они знали лес и не боялись его. Сбор грибов и ягод для младших и охота для старших детей были обычной помощью семье.
В то утро Карл поднялся на рассвете, взял приготовленный с вечера мешочек с едой и ушёл далеко в лес, где, как он знал, должна была созреть малина. Без отвара малины зимой старым и малым совсем плохо — кровоточат дёсны и выпадают зубы.
Карл мог бы найти дорогу к малиннику с закрытыми глазами, погода выдалась хорошей, утренний туман быстро рассеялся, в лесу было тепло и сухо, пахло разогретой хвоей, мох пружинил под ногами, иногда виднелись шляпки грибов, в кронах деревьев возились и безмятежно чирикали птицы, но что-то было не так. На полпути Карл с удивлением почувствовал, что ему мучительно не хочется идти дальше. Никогда раньше с ним не случалось ничего подобного. Мальчик попытался пересилить себя, но скоро сдался и повернул обратно. Ему становилось всё хуже и хуже, и вскоре он уже не шёл, а бежал.
Когда до деревни было уже недалеко, Карл острым звериным чутьём ощутил запах дыма, но это не был обычный дым из печей, это был дым пожарища. Мальчик побежал со всех ног, и когда он оказался на околице, то увидел, что деревни больше нет. Она сгорела дотла, уцелели один или два дома. Не понимая, что могло случиться, Карл пошёл по единственной улице, и когда прошёл её до конца, понял всё. На запятнанной кровью траве лежали страшно изуродованные, изрубленные тела жителей деревни — мужчин, женщин, стариков и детей. Тело каждого было пригвождено к земле грубо обтёсанным осиновым колом. Очевидно, люди напали на деревню рано утром, когда все ещё спали, и поэтому застали оборотней врасплох. По следам и брошенному, изломанному оружию Карл понял, что вербэры отчаянно сопротивлялись. Сколько нападавших было убито, Карл не знал, потому что трупы своих люди унесли, но силы были очень уж неравны.
Почти не соображая, что делает, Карл отыскал тела своих родных и выдернул из них колья. Потом, напрягая все силы, оттащил мертвецов в сторону и до вечера бесцельно просидел возле них, раскачиваясь и завывая от горя. Ему не пришло в голову, что оставаясь в деревне, он смертельно рискует, ведь люди могли вернуться, чтобы довершить начатое — добить раненых и сжечь оставшиеся дома. Но убийцы не пришли. Мёртвых оборотней они боялись не меньше, чем живых.
Так судьба спасла Карла в первый раз.
До самого утра он таскал тела сородичей в один из уцелевших домов и готовил убитых к погребальному обряду, который придумал сам. Потом запалил дом с четырёх углов, дождался, пока пламя, обрушив крышу, с гулом рванулось к светлеющему небу, и ушёл из деревни, не оборачиваясь.
