— При ком?
— Ну да, при том самом Бертране, которого ты знаешь. Это персона не последней важности в здешних местах, и, объявись он — непонятно, куда могла бы закатиться вся нынешняя ситуация. Бертран был очень могущественным Черным и весьма одиозной личностью, но потом с ним что-то такое приключилось. Короче, до появления Сэсс ни один из местных тронов не был занят на законных основаниях, но…
— Но?
— У Черных сидит узурпатор, обладающий, судя по всему, незаурядными административными способностями. Я тут полетал, поспрашивал. Так вот, Белых нет, эльфы без Королевы в разброде, а Черные, хоть и незаконным образом, но обретают силу. Для противостояния им эльфам позарез необходимо было объединяющее начало, и они его получили.
— А ты говоришь, я поступил неверно. Вон какие тут важные дела.
— Послушай, все это вздор насчет единорогов. Перетоптались бы. Единороги — это вечно разочарованные анархисты и диссиденты Волшебной Страны. Я описал тебе Королеву эльфов. Да разве может это ветреное и обольстительное создание удерживаться в рамках, которые кто-то для нее установил? Все предыдущие Королевы, каких я знал, без угрызений совести бросали самые важные дела и имели, извини меня, Санди, кучу любовников. Дело тут не в единорогах, хотя их поддержка и могла бы стать весомым аргументом в пользу Добра, а в том, что если женщина разрывается между любовью и долгом, то в итоге она завалит и то, и другое.
— Ну, это, скорее всего, правда, — засмеялся Санди. — Послушай, Сверчок, ладно, пусть она пока позабавится. И она при деле, и у меня руки свободны. Может, мне в драку лезть придется.
— Мило, — скривился Сверчок. — А если она к тебе не вернется?
Ну, не захочет. Ты оскорбил ее. И учти, ты оскорбил не беспомощную деревенскую девочку, а Королеву эльфов. Она может захотеть отомстить тебе.
— Сэсс не злопамятна.
— А это сейчас уже не совсем Сэсс. Это очень крупная и могущественная фигура в местной расстановке сил. Погоди, она еще почувствует вкус власти. Так что простись с ней.
— А я уже простился. Сверчок, ты такой здоровенный лоб, неужели ты не понимаешь? Когда она отправилась сюда со мной, ей не из чего было выбирать. Меня она знает несколько месяцев, а увидеть единорога, может, мечтала всю свою жизнь. Я не мог заставить ее сделать выбор, не мог рвать ее сердце пополам. Я не мог лишить ребенка его сказки. Я не настолько самонадеян, чтобы предположить, будто стою всего ее королевства. И неужели я должен говорить о том, что пожертвовал здесь не только ее чувствами?
— Ладно, — буркнул Сверчок. — Я признаю, что ситуация допускает двоякое толкование. Но ты мог бы остаться с ней, войти в число ее советников и помогать ей. Они ничего не смогли бы поделать, если бы такова была воля Королевы.
Санди помолчал некоторое время, вспоминая исторические прецеденты, когда фаворит королевы оказывался неугодным влиятельным лицам из ее окружения. У него не было оснований полагать, что эльфы в этом отношении будут более щепетильны.
— Я не очень самонадеян, Сверчок. Но я и не настолько мало себя уважаю, чтобы состоять в ее свите. Теперь, Сверчок, я буду спать, а утром тронусь в путь. Мне слишком многое хочется увидеть и узнать, слишком многое, чтобы привязывать себя к какой-то политической борьбе, не имеющей лично ко мне никакого отношения. Я по характеру созерцатель.
— По-моему, — ухмыльнулся Сверчок, — все это называется уязвленным мужским честолюбием. Тебя всегда немного пугал ее темперамент. Ты уже было согласился на глупенькую, боготворящую тебя девочку, но как только оказалось, что она иерархически занимает более высокое место, — ты тут же поднялся на дыбы. Говорить об этом я больше не буду, а вот сам ты повторишь все это про себя сотни раз. Тебе не удастся так легко отделаться от Королевы эльфов. Никто из живых, кто видит сны, не вправе сказать, будто он полностью свободен от власти Королевы. Сны — ее епархия. Она также повинна в том томлении духа и тела, что заставляет молодых совершать безумства, а стариков доводит до безумия… И какого черта я тащил за тридевять земель созерцателя?
Огромный мрачный зал находился, по-видимому, под землей. Он тянулся в длину ярдов на полтораста, его свод поддерживали два ряда колонн из полированного обсидиана, такие же панели, доведенные почти до зеркального блеска, украшали стены, и зал оттого казался еще просторнее. Верх колонн был увит гирляндами из железных цветов, выкованных искусными гномьими мастерами. Все было очень стильно, во всем чувствовался мрачноватый, но не лишенный художественности вкус.
Один конец зала был приподнят. Там, под балдахином из черного атласа, на чугунном кованом троне с подушками из мха сидел темноволосый молодой человек с приятным, но несколько скучающим лицом. Внизу, на свободном пространстве перед троном, обвился вокруг ближайших колонн необыкновенно гибкий, небольшой по местным меркам дракон. Зал был освещен факелами и камином, но огонь явно проигрывал схватку с мраком и некоторой сыростью.
Пара беседовала.
— Я вижу, ты стараешься, Райан, — говорил дракон высоким приятным голосом. Видимо, это была самка. — Если учесть твои исходные данные, я вынуждена признать, что ты приятно разочаровал меня. Согласись, когда мы тебя раскопали в твоем захолустье, ты мало тянул на Черного. Но среда благоприятствовала, тем паче нам повезло с отсутствием конкурентов. Бертран основательно потрудился, расчищая нам дорогу. Клайгеля он убрал со всем его семейством, Королеву эльфов — тоже. Но что ты будешь делать, мой милый, если вернется настоящий Черный Властелин? Встанешь, почтительно уступишь ему место и, извинившись, скажешь: «Я тут поцарствовал…»?
Очевидно, разговор на эту тему велся меж ними не впервые.
— Мне кажется, ты, представляя эту сцену, более развлекаешься, Чиа, чем действительно тревожишься за меня.
— Ну что ты, — протянула Чиа. — Ты, можно сказать, выпестован мною. В своем роде, Райан, я к тебе привязана. И несмотря на то, что я довольно долго служила Бертрану, мне было бы крайне неприятно, если бы он дал тебе пинка и вышиб с этого красивого трона, из этого зала, оформленного с таким старанием. А сейчас у тебя появилась первая проблема. Я о Королеве эльфов.
Райан хлопнул в ладони. Вынырнувший из-за трона горбатый гоблин поспешил поставить перед ним низкий столик, а на него — хрустальный шар на чугунной подставке: Райан любил, чтобы мебель была комплектной.
— Что ты затеял? — с интересом спросила Чиа.
— Хочу посмотреть на нее. Вдруг мне повезет, и она купается.
