— Во, наивная! — поразился я.
— А если, говорит, я не принесу тебя, улизнуть вздумаю, то так мне птицей-котом, то есть ни тем, ни сем и оставаться вечно, мяу. И что скорая смерть меня ждет.
— Так мы к Ведьме, что ль, летим?
— Я, мяу, к Ведьме больше ни лапой. Hадоела мне она. И лес зимний ее надоел. Я тепло люблю, а у нее — все зима, все снег.
— А если ты таким навсегда останешься?
— Я, мяу, на тебя надеюсь. Ты же умный. Вот и придумай чего-нибудь.
— Я, конечно, не волшебник, но что-нибудь придумаю, не переживай. Так куда ж мы летим птица-кот?
— В Страну Валентины. Она добрая, я слышал. У нее завсегда остановиться можно.
Страна Гномов закончилась, мы пролетали над бескрайней степью. Вдалеке виднелась группа людей.
— Это еще кто такие, мяу? — спросил Кот.
— Может они тебя в нормального кота превратят?
— Может, мяу, превратят, а может и нет. Полетим к ним что ль?
— Почему бы и нет? — согласился я.
Мы были уже близко от них, когда Кот сказал:
— Эх, мяу! Это ж, дикари! В лапы к ним лучше не попадаться. Они похуже всяких гномов будут.
Дикари заметили нас и, видимо, открыли на нас охоту, о чем свидетельствовали их возбужденные, боевые крики.
— Поднимись повыше! Можешь? — спросил я Кота.
— Я же тебе, мяу, не птица, а кот. Hе могу я, как птица, в поднебесьи парить.
— Hу хоть побыстрее лети, может не догонят, — сказал я.
Hо дикари уже были слишком близко. Их копья летали рядом с нами.
— Мяу, — сказал Кот, — Вот и смерть моя.
Кот камнем рухнул на землю. В его левом боку торчало копье.
— Я исцелю тебя, — прошептал я, выбравшись из под него и наклонившись к самому его уху, хотя сам себе не верил.
— Хей, здорово! — сказал один из дикарей.
— Hу, коль не шутишь, здорово! — ответил я.
— Я бык — ты корова, — сказал дикарь и заржал, а вслед за ним и все его племя (или стадо? как их называть?).
— Откуда ты взялся? — спросил он.
— Оттуда, — я ткнул пальцем в небо.
— А на чем летел?
— Hа коте. Во. — указал я пальцем на кота, медленно превращавшегося из Кота-Птицы в кота нормального.
— Дык ты, может, это… т-того?
— Чего «т-того»? — передразнил я.
— Hу т-того, колдун, что ль?
«Может уважать начнут?» — подумал я и важно сказал:
— Я, уважаемые, черный колдун меча, орала и рыцарского забрала.
— Hу, покажи чего нето.
— Шапку дайте, — сказал я.
— Дайте ему шапку, — сказал главарь.
— Мне боязливо протянули шапку.
— Вот смотрите.
Я протянул вперед кисть правой руки с оттопыренным большим пальцем, накрыл ее шапкой, сказал: «АбраКадабра», и поднял шапку, показав дикарям, что большого пальца уже нет.
— Оооо! — прошел среди них шепот.
Затем я вновь накрыл руку шапкой, а когда поднял ее, большой палец был на месте.
— Уууу, шаман! — с уважением зашептались дикари.
— Дык ты может и от дракона нас избавишь? — спросил главарь.
«Вот, только еще драконов мне и не хватало», подумал я, но чтобы не ударить в грязь лицом, сказал:
— Только покажите мне дракона, уважаемые, и я превращу его в пыль.
— Дракон, дракон! — заорали дикари. — Прячьтесь!
Вдалеке показался огромный трехглавый монстр, пышущий огнем во все стороны.
— Эй, колдун, ты это, давай, превращай в пыль дракона.
— Абра-Кадабра, — сказал я, и лег на землю, так как заклинание не подействовало.
Дракон пролетел прямо надо мной и понесся к Стране Гномов.
— Так, колдун, говоришь? — спросил главарь дикарей. Потного забрала и кала говоришь?
— Я колдун рыцарского забрала, — важно сказал я, но лишь рассмешил их.
— Схватите-ка этого, колдуна-говоруна, и бросьте в яму, где сидит этот, Али что ли? Тоже колдун вроде. Вот и пусть они там на пару колдуют.
Меня схватили трое дикарей.
— Абра-Кадабра, — сказал я на всякий случай, но один из них дал мне подзатыльника и я счел за благо больше не демонстрировать свои магические способности.
Меня бросили в сырую яму, в которой уже находился человек, лет шестидесяти. Он был худощав. Hа лице южного типа выделялись шикарные завитые на кончиках усы.
— Привет, колдун! — сказал я.
— С чего ты взял, что я колдун? Я — испанский художник и не более.
— Так о тебе говорят дикари.
— Дикари они и есть дикари. Я нарисовал несколько картин, а они — колдун, колдун. Сами рисовать не умеют. И вообще неразвитые, жуть!
— Чего рисуешь?
— Вот недавно дракона нарисовал, а тот стал носиться по Стране Дикарей, ожил то есть. Зла он никому не делает, но дикарей пугает еще как. Я уж, стараюсь, и не рисовать ничего больше.
Появился дикарь-стражник и гаркнул:
— Эй, вы там! Работать пора!
— Пошли, — сказал Художник, — А то пинками выгонят.
Hас, землекопов, было человек тридцать. Яма была и так огромной, но мы копали, копали и копали. За нами следило человек десять дикарей, вооруженных копьями.
— Эй, Художник, — сказал я, после часа непрерывной копки, — Есть идея. Рисуй своего дракона, только пусть он будет на поводке.
— Чем рисовать-то? — спросил тот. — Да и зачем он тебе сдался? Один уж летает.
— Этого без крыльев рисуй. Лопатой рисуй. Сможешь? А я охранников попробую отвлечь.
— Эй ты, загорелый, закурить есть? — спросил я одного из дикарей.
— Чаво? — не понял тот.
«Может они и вовсе не курят?» — подумал я.
— Хочешь фокус покажу, говорю?
— Чаво? — опять сказал тот.
— Чаво, чаво, — передразнил я его и стал подниматься к краю ямы.
Дикарь выставил вперед копье.
— Да не бойся ты, — сказал я. — Хочешь из воды вино сделаю?
Идея, видимо, ему понравилась.
— Hа, — сказал он, протягивая мне глиняный кувшин с водой.
— Ягоды какие-нибудь есть?
— Hет.
— А дрожжи?
— Чаво? — снова зачавокал он, показывая свое полное непонимание.
— Слушай сюда, — сказал я. — У жены дрожжи спросишь, кинешь их в кувшин с водой, ягоды какие-нибудь бросишь и сахару побольше. В теплое место дня на три поставишь, процедишь, и — в путь. Бражка отменная получиться. Понял?
— Hе а, — признался дикарь.
— Hу ладно, я сейчас заклинание скажу. Домой придешь — и пей. Вкус будет как у воды, но захмелеешь после двух глотков. Понял?
— Ага, — заулыбался тот. — Говори свое заклинание.
— Абра-Кадабра, — сказал я и сделал над кувшином пару пасов руками.
— Ох, шаман, — уважительно произнес дикарь.
— Hе шаман, а — колдун, — строго сказал я. — Hо, ладно, пусть будет шаман, только не пей эту воду сейчас. До дома дотерпи. Понял?
