Шери посмотрела на брата удручённо, пытаясь понять: говорит он серьёзно или опять насмехается над ней? Ей не нравились оба эти варианта.
– Это ужасно, – заключила она.
– Абсолютно, – согласился Бронислав. – А теперь давай доделаем упражнение.
Он снова открыл книгу, и сестра, со вздохом, придвинулась ближе, заглядывая в текст упражнения.
Воспоминание растворилось в воздухе; я чихнула от пыли. Старая книжка лежала передо мной и молчала. Значит, нужно было возвращаться к делам.
Глава 13
Сказки
Музыка прекратилась, потому что мой телефон разрядился, печально пикнув. Но я не обратила на него внимания – я всё равно уже давно не слышала мелодию, пропуская её мимо ушей. Когда я очнулась, уже смеркалось, и я обнаружила, что стою перед одной из картин в потайной комнате и ломаю голову над подписью. На портрете был изображён величественный мужчина в круглых блестящих очках, с густой серебряной бородой и умными зелёными глазами. А внизу была подпись: «Седрик Адам Патиенс. Лингвист, философ, археограф». И вот это слово «археограф» – оно не давало мне покоя! Кто такой археолог – знаю, даже знаю, кто такой хореограф, а вот археограф… Загадка.
Позади меня что-то звякнуло.
– А кто такой археограф? – громко спросила я.
– Это человек, изучающий древние тексты, – со вздохом ответил Бронислав Патиенс.
Ясное дело, он хотел подойти, но споткнулся о провод лампы и наступил на монетки, вот они и посыпались.
– На самом деле археограф он случайно, – сказал Бронислав Патиенс, – древние тексты были только источником информации.
– А что он изучал? – спросила я, обернувшись.
– Ты не поверишь: магию.
Я удивлённо уставилась на дядю, почти уверенная в том, что он шутит.
– Да, у многих вещей есть такие свойства, о которых мы не знаем, – сказал дядя Бронислав. – Раньше это никого не удивляло. Раньше люди знали о магии больше, чем сейчас…
– Но а… а зачем ему нужна была магия?
– Ах да, ты ведь ничего не знаешь… – пробормотал он. – Ладно, всё равно придётся рассказывать. Присядь пока куда-нибудь.
Бронислав извлёк откуда-то из-под завалов книг два стула и поставил один из них передо мной, а сам опустился на второй стул. Стулья, поставленные на россыпь монет, были крайне неустойчивы, при малейшем движении они скрипуче пошатывались.
– Ты не старая для сказок? – спросил дядя, когда мне удалось найти устойчивое положение.
– Вообще да, – я пожала плечами, но, раз у меня появилась возможность не убираться хоть-какое-то время, грех было не воспользоваться: – Но если она интересная…
– Пожалуй, – согласился Бронислав. – Никто, правда, не знает точно, так оно было или нет, но история передаётся в семье из поколения в поколение. Дело в том, что мы не всегда были вампирами. Нас прокляли.
Бронислав Патиенс посмотрел на меня и, убедившись, что вся во внимании, продолжал:
– Не так давно, столетий пять… или шесть назад, не важно, Патиенсы были людьми. Наши предки защищали побережье от вторжений с моря. За это им достался и замок, и обширные земли. Но какой-то злой рок свёл нас с Питиблами… Они – клан оборотней, но никто и не догадывался об их истинной сути, даже их лучшие друзья и ближайшие соседи, Патиенсы. И однажды что-то пошло не так. Случилась крупная ссора, и бывшие друзья стали врагами. Никто толком не помнит, что произошло, и за что Питиблы так жестоко отомстили… Они прибегли к помощи ведьмы, и та прокляла весь наш род на то, чтобы рождаться и жить вампирами. Вот это, – Бронислав Патиенс махнул рукой в сторону уже знакомых мне портретов молодого мужчины и девушки-призрака, – Генри и Кассандра Патиенсы. С них всё и началось, они были первыми, на кого пало заклятье. Что они могли сделать такого ужасного?
Я обернулась ещё раз взглянуть на портреты и снова уловила на себе лукавый взгляд Кассандры. Я так сильно вздрогнула, что стул со скрипом, похожим на визг, угрожающе накренился, и я чуть не свалилась с него. Я решила больше не оборачиваться.
– И Питиблы поклялись, эм, убить всех Патиенсов, так?– спросила я.
– Да. Вернее, сделать так, чтобы никто из нас не жил. Вампиры, видишь ли, не живут… Но и не умирают. Даже от сильных ран не умирают, они только лишь засыпают. Засыпают очень крепко, что еле дышат, а сердце у них бьётся очень медленно. Так они могут спать очень долго, но будут всё равно оставаться живы. Седрик Патиенс знал, как снять заклятье, – как бы между прочим заметил дядя Бронислав и кивнул в сторону старика с умными глазами. – Он был сыном Генри и Кассандры и искал способ избавиться от заклятья. И он его нашёл… Ты слушаешь? Хорошо, это ведь как бы самое главное. Седрик узнал вот что: Генри был убит, но не похоронен. Его превратили в вампира, и он ожил на собственных похоронах. Вот уж, наверное, все удивились! Так вот, снять заклятие можно, только похоронив Генри по особому обряду, когда тот уснёт. К несчастью, Питиблы и об этом пронюхали, и тело Генри Патиенса пропало. Ясное дело, они упрятали его где-то в своём замке. Я думаю, он до сих пор спрятан где-то там…
Уже совсем стемнело, так что я с трудом видела дядю Бронислава (он-то меня видел даже лучше, чем при свете), и пришлось принести лампу. Когда её включили, монетки матово заблестели, отчего казалось, что они тоже излучают слабый свет, а по стенам и картинам поползли густые чёрные тени. Бронислав не отражался ни в одном из зеркал, и, глядя в них, можно было подумать, что я сижу в комнате одна. У меня по спине мурашки пробежали.
– Питиблы явно хотели бы лишить нас всяких шансов, – продолжал Бронислав Патиенс, когда я вернулась на своё место. – Они попытались избавиться от Генри окончательно, но тут и у них не всё пошло гладко. Ведь как нет тела – нечего хоронить, нельзя снять заклятие. А тело вампира уничтожить нельзя ни огнём, ни даже временем. Они до сих пор бьются над тем, как это сделать, у них для этого созданы целые лаборатории – ты их видела – но всё пока оказывалось напрасно. Но долго это продолжаться не может…
Он вдруг поднялся и выглянул из комнаты:
– Сколько там времени?
На стене в библиотеке тоже были большие красивые часы.
– Восемь вечера! – сообщил дядя Бронислав, повернувшись ко мне. – Ну мы и опоздали – поторапливайся, Хью будет в ярости!
Разговор явно стал нагонять на него мрачные мысли, и он решил как можно скорее прервать его. Но я не могла успокоиться: он снова зацепил тему, к которой часто возвращались мои мысли.
– Дядя, – очень серьёзно сказала я.
Мы оба синхронно сели на свои стулья. Скрип монет разнёсся по комнатке. Дядя выпрямился и сложил руки в свой «домик», приготовившись
