входная дверь в темницу, когда кто-то из стражников заходил проверить заключенного. Казалось бы, не было причин для волнений, и все-таки Адольф сразу понял, что что-то было здесь не так. В этой темнице он намеренно был оставлен в полном одиночестве. Когда стражники заходили проверять его, чаще всего, еще с порога они кричали что-то или разговаривали друг с другом, но в этот раз кроме плавных тихих шагов ничего не было слышно.
Приподняв голову, Адольф замер в ожидании и вскоре увидел мужскую фигуру, облаченную в белую рясу, прямо напротив камеры. Рунне Поуэл, заведя руки за спину, смотрел на бывшего рыцаря с доброжелательной улыбкой. Он не выглядел, как человек, который хотел бы навредить, и все же он скрывал под своей маской доброты и заботы очень многие тайны церкви.
— Что ты здесь забыл? — холодно прошипел Адольф, смотря в эти мелкие сероватые глаза.
Рунне улыбнулся чуть шире, радостнее. При вечернем тусклом свете его белая ряса казалась невероятно яркой, будто бы сияющей. Спокойным бархатным голосом он заговорил:
— Я пришел в это место, как священник. Не хочешь исповедаться?
— Исповедь злу? — Адольф зловеще усмехнулся. Ему даже в голову не приходило, что подобное может случиться. — Пожалуй, откажусь.
— И зря. Я бы мог тебе помочь, если бы ты того попросил.
— В обмен на что? — с ядом, раздражением и ненавистью выплюнул Адольф. — На жизнь?
— На верность и преданность, Адольф. Я слышал о трагичной судьбе твоего брата. Он был одним из нас, поэтому я очень сожалею.
— Сожалеешь, что сначала призвал его, а потом положил на алтарь своей веры?
Рунне замолчал. Его лицо, словно маска, очень быстро сменило выражение. Во взгляде не осталось прежнего блеска радости, да и улыбка исчезла за одно мгновение.
— Вот об этом я и хотел поговорить, — низким строгим тоном протянул Рунне. — Откуда тебе это известно?
Адольф молчал, и лишь зловеще смотрел на Первосвященника. Однако, подобное поведение не было удивительным. Повернувшись боком, плавными медленными шагами Рунне стал ходить из стороны в сторону. Будто просто в слух озвучивая свои мысли, он заговорил:
— Понимаешь, я сделал все необходимое, чтобы никто не узнал о том, что мне приходится делать ради поддержания мира в королевстве. И все-таки ты это узнал. Как? Меня кто-то предал?
— Поддержания мира? — повторил Адольф, невольно начиная улыбаться. Отчаяние, мелькнувшее в его глазах, показывало, насколько абсурдной была эта фраза. Не выдержав, Адольф буквально вскочил на ноги. Тяжелая цепь на его лодыжках противно заскрипела, и все же мужчина быстро подскочил к решетке. В вцепившись в нее руками, он завопил: — Не смеши! Все, что тебе нужно, это сила твоей сумасшедшей богини! Ты делаешь это ради себя, а не ради королевства!
— Вообще-то, — Рунне снова улыбнулся, будто бы его подопечная игрушка наконец-то начала вести себя ожидаемо, — именно богиня когда-то создала это королевство. Думаешь, у предыдущих королей была сила для того, чтобы объединить народы? Если бы ни Дариус Фелинче, тогда и религии не смогли бы объединиться. Только подавляющее могущество способно совместить несовместимые цивилизации.
— Объединила народ — королева Ферезия Фелинче!
Рунне выдохнул и устало отвернулся. Он не стал отрицать слов Адольфа, но и соглашаться с ними не спешил.
— Да, она была одной из тех, кто занимался этим. — Первосвященник повернулся куда-то в сторону и даже не взглянул на собеседника. — Но не забывай, что объединением занимался и ее муж — создатель человеческого королевства Флоренц, которое в последствии превратилось в империю.
Адольф быстро понял, о чем шла речь. Если Ферезия занималась объединением одних народов, то Дариус занимался объединением других. Они даже власть создавали в противовес друг другу, и потому Военная и Духовная академия были созданы королевой, а магическая и Государственная королем.
— В истории, — чуть тише и задумчивое протянул Адольф, мысленно сопоставляя все факты, — никогда не говорилось о чем-то подобном.
— Стала бы история упоминать о призыве душ из других миров? Вряд ли. О жертвоприношениях тем более.
В подобное тяжело было поверить. Обвинить в призыве людей из другого мира одного человека было проще, нежели поверить в то, что это было крупным заговором богов и отдельных высокопоставленных людей.
— Но вернемся к моему вопросу, — лукавым тоном протянул Рунне, снова оборачиваясь к Адольфу. — Раз ты не хочешь отвечать, я сам могу предположить, хорошо?
Взгляды Адольфа и Рунне, направленные друг на друга, ничем не отличались от взоров хищников, готовых наброситься друг на друга. Отделяло их лишь одно — решетка и, возможно, совсем немного, магические кандалы на ногах одного из них.
— Ты знал, что твой брат был призванным, — Рунне будто намеренно наклонился вперед, — и когда тот погиб, ты стал выискивать таких же как он, чтобы понять, что могло случиться на самом деле. Ты сразу подозревал нас, и когда понял, что призванные пропадают, ты стал следить непосредственно за церковью.
Адольф молчал и совершенно не менялся в лице. Из-за отсутствия реакции тяжело было сказать, что случилось на самом деле, но Рунне все же продолжал:
— А уже потом ты собрал горстку призванных и решил помочь им вернуться в свой мир, верно?
Мужчина так и не ответил. Продолжая столь же хладнокровно смотреть на Первосвященника, он невольно вынуждал того переживать, хотя внешне заметно этого не было.
— Значит, — столь же счастливо протянул Рунне, — я прав. Судя по тому, как ты себя ведешь, подчиняться ты мне не станешь.
Не выдержав собственной злости, сквозь зубы Адольф прошипел:
— Она тебе отомстит.
— Что?
— Она точно тебе отомстит!
Этот громкий вопль заключенного пронесся на всю темницу, эхом повторяясь в ее самых отдаленных уголках. То, с какой яростью, закричал Адольф, даже поражало. Рунне, удивленно пытавшийся понять о чем шла речь, сначала развернулся всем телом к собеседнику, потом задумчиво склонил голову, а затем, наконец-то догадавшись, с радостной улыбкой протянул:
— Ах, Сильвия Роллан.
— Пусть она тоже призванная, — Адольф сжимал решетку в своих руках так, что его руки постепенно начали белеть, — она сможет избавиться от тебя! Если не за других, то за себя она точно отомстит!
Рунне задумчиво замычал. Обдумывая слова Адольфа, а также пытаясь вспомнить их предыдущую встречу с Сильвией, он вслух прошептал:
— Но я не призывал ее.
— Что?
Атмосфера показалась странной. Рунне,
