— Выдержит. Я здесь поболее тебя, видел как её строили. Гора если рухнет, а она всё равно стоять останется. Так что...
Их прервала гортанная и командная речь темника. Судя по звукам они вскочили, вытянулись и отрапортовали старшему. Кальдур сплюнул на землю, не желая слушать дальнейший разговор предателей, потянулся слухом дальше и снова нарвался на родной язык.
— Ты бы была поосторожней, подруга.
На этот раз голоса принадлежали женщинам, и судя по их спокойному дыханию и интонациям, они точно не были в беде.
— О чём ты?
— О твоём ухажере. Осада — не время для детей. Да и зима тут непонятно какая будет. Всё вообще очень непонятно и нестабильно.
— Эм... это вообще-то не твоё собачье дело.
— Ну как это? Нам надо вместе держаться. Ты, подруга, подумай, что сама есть будешь и чем кормить... когда обозы подвозить перестанут, и голод начнётся. На отваре из башмаков и ремней такое себе молоко выйдет.
— Всех детей на остров заберут. Да и вряд ли дело до того дойдёт. Ты эти все разговоры зря слушаешь и зря веришь всему.
— А остров-то может и не уцелеет. Конец всего сущего близком.
— Тебе-то почём знать? Они бы тогда все с острова сюда поломились, нет? А монодоны-то каждый день туда народ увозят. На убой что ли, по-твоему?
— Может и на убой, — женщина хохотнула. — А мы тут Избранные, и нам жить суждено. И детей рожать, но только после того как всё устаканится.
— Ой да пошла ты.
Кальдур рывком вышел из транса, больше не желая слушать разговоры перебежчиков, и почувствовал себя ещё более отвратно. Какое-то время он сидел не двигаясь, смотря на кусок звёздного неба, и старался ни о чём не думать, не пускать в голову ни одной проклятой мысли. У него даже начало получаться, но Розари позади него вдруг дёрнулась, обмякла, оперевшись на его спину и тяжёло задышала.
— Лагерь лихорадит, — прошептала она.
— Лучше бы я не слушал, — ответил Кальдур. — Не в ту меня сторону увело. У тебя-то хоть есть успехи?
— Я не уверена.
— Не уверена?
— Я думала, что у каждого человека свой звук биения сердца... Но я нашла штук восемь схожих, но ни один из них не даёт мне уверенности в том, что это Дукан.
— Может, он всё-таки того?.. — со вздохом спросил Кальдур.
— Я не знаю.
— Хм. И что предлагаешь? Обойти их всех? Не думаю, что маскировка сдюжит долго, если мы будем просто шляться по их лагерю.
— Есть место, которое нужно проверить первым. Отсюда его не видно, оно за поворотом склона. Там очень много сердец. Там происходит что-то неприятное... Слышны крики и тяжёлое дыхание, как у людей, которые чувствуют боль, которых ранят, пытают. Но...
— Но?
— Сердцебиение, которое похоже на Дукана... оно слишком спокойное. Словно его это не касается. И оно не сбивается с ритма, как это часто у него бывало. Но мне показалось, что я слышала его голос... Правда... слова были на языке темников.
***
— Выглядит и правда зловеще, — согласился Кальдур. — И многообещающе. Я бы искал Дукана именно тут. Даже если все опасности его миновали, он бы припёрся именно сюда. Как пить дать.
Им не удалось подобраться близко по скалам из-за слишком отвесных стен, но и издалека с их острым можно было понять многое. Место, которое они осматривали, было отделено от остального лагеря аж двумя рядами заборов. За первым забором располагался военный лагерь с деревянными и каменными строениями бараков и складов, смотревшийся куда внушительнее того палаточного, из которого им удалось сбежать. За вторым забором расположилась небольшая крепость, внутренний двор который был заставлен десятками пустующих металлических клеток и небольших строений разных форм и непонятного назначения. Здание самой твердыни состояло из четырёх внушительных квадратов из плотного и тяжёлого камня, поставленных в форме креста, по центру от них, ещё на три или четыре этажа возвышалась такая же квадратная башня с узкими окнами-бойницами и покатой крышей, так же выкрашенной в чёрный цвет.
Не смотря на только приближающийся рассвет, и во дворе крепости, и в военном лагере было удивительно людно, кучки темников постоянно перемещались туда-сюда, занятые странными делами, и их было слишком много для обычной стражи или патрулей.
— Хорошо охраняется, — заключила Розари, поежившись от собачьего лая, донёсшегося со стороны укреплений.
— Более чем, — подтвердил Кальдур. — Чувствуешь? Пахнет какими-то тяжёлыми травами. Полынь, мята, шафран... и какими-то ещё. Это явно не винодельня и не приправы для сыра...
Розари подняла на него вопросительный взгляд.
— Они даже запах пытаются скрыть, — пояснил Кальдур. — Что-то там неприятное происходит. Я бы поставил на то, что это один из штабов их разведки, вот только пленников я не вижу, и очень сомневаюсь, что их перевели в помещение, чтобы они не мерзли зимой. И это странно. И я не вижу, и не чувствую бледных, чтобы это было каким-то странным местечком для их экспериментов.
— Попробуем туда пробраться?
— Это не очень хорошая идея, но конечно попробуем. Очень уж много в этом уголке любопытных глаз, да и псин их чёртовых думаю тоже немало. И это мне не нравится.
— Как?
— Просто так мы туда не проберёмся. Только фокусами. Используем туман Серой Тени. Авось колдуны слишком далеко и не почувствуют, что мы тут мутим воду. Они скоро хвататься Тэссгарта, и может даже быстро догадаются, что с ним случилось несчастье, но пока они не знают, что происходит в их собственном лагере. Используем это преимущество, как уж сможем.
***
С живыми доспехами и их опытом со скалами, они миновали обе стены на удивление быстро и безошибочно. Подождали, пока кучки темников оттянутся к другому входу, убедились что поблизости нет собак, и ветер дует в другую сторону, и быстро форсировали всё расстояние. Им хватило ума не штурмовать двери, они так же легко вскарабкались на стену тверды, нашли подходящую бойницу, и пробрались внутрь.
За щелью бойницы их встретил длинный каменный коридор без ответвлений. Через каждый метр в противположной от "окна" стене располагалась тяжёлая и обитая железом дверь. Во всю длину коридора уложилось не меньше полусотник таких дверей.
— Что нибудь слышно? — шёпотом спросил Кальдур.
— Слышу как темники спят. Много. Целый гарнизон похоже. Вверху. И внизу. А Дукана пока не слышу. Может, он ранен и его просто держат под дурманом? Хотя подожди... Вот. Похоже на него. Дыхание глубокое и ровное. Хм.
— Ну? — Кальдур ждал указаний куда им идти.
— Как-то мне тут не по себе, — Розари поёжилась. — Мы тут не одни. За вон той дверью человек. Дышит хуже. И сердце едва стучит.
— Ясен хрен, — Кальдур кивнул на ряды дверей. — Это ж тюрьма. Только ещё дерьмовее, чем та, в Соласе. Тут не камеры, а гробы какие-то, судя по размеру. Вот же ж ублюдки.
— Что сделаем? — Розари была озадачена. — Я не могу точно понять, где старик.
— В другой день, я бы предложил тихо поискать его, а на счёт остального бы ответил, что это не наше дело.
— А в этот день? — осторожно спросила она.
— А в этот день мне было бы стыдно вытащить только старика или уйти отсюда с пустыми руками. Попробуем помочь ещё кому-то. Под туманом я уже водил два десятка человек. И три выведу. А если чего на телепорте уберёмся.
— И к чёрту преимущество?
— Она всё равно ещё недолго продержится. Да и если так подумать, ты думаешь Алазам действительно верит в то, что мы просто сгинули в тоннелях? Нет. Мы его слишком недооценивали. Он ждёт нового удара, не от нас, так от кого-то ещё. Так что к чёрту всё. Будем делать то, что выходит.
Она кивнула.
Этим Розари ему нравилась. При всей тяжести её характера, она очень редко спорила, и предпочитала был ему поддержкой, а не занозой. Он осторожно прокрался к двери, за которой и сам уже слышал тяжёлое дыхание, неторопливыми движениями выдавил из неё гвозди, отогнул петли, и осторожно отставил её в сторону.
