Теперь остается только ждать. Зелью положено вызревать шесть часов. Сейчас нет и одиннадцати, значит, между пятью, когда оно будет готово, и шестью, когда все начнется, у меня будет целый час. Я старалась успокоить себя этим, отгоняя тревожные мысли. Но они все равно просачивались. А вдруг что-то пойдет не так, и зелье не успеет настояться? Или я напутала последовательность добавления ингредиентов? Или Кроверус решит не дожидаться вечера и появится на пороге, ну, к примеру, в эту самую секунду?
Я не выдержала: подбежала к двери и приложила ухо. Все тихо. Отругала себя, вернулась к раме и продолжила вышивку.
Если честно, я уже слабо верила во все эти истории про кончину в тарелке дракона с яблоком в зубах. Когда жила дома, они представлялись вполне реальными, потому что драконы были чем-то далеким, загадочным, про них шептались по углам, а нянюшка рассказывала на ночь страшные сказки. Но я не припомню никого, кто знал бы представителя их народности лично. Время от времени до нас доходили слухи об очередной принцессе, за которой явился дракон, и ни разу — о ее возвращении домой. А страшнее всего не те монстры, что выходят из тени, а те, что остаются в ней.
Теперь мне было даже чуточку неловко за гастрономический допрос, учиненный Кроверусу еще в самом начале. Но все это не означало, что я не боялась сегодняшнего вечера. Еще как боялась! Прежде всего, страшила неизвестность. Даже если мне не грозит ужасная смерть, возможно, я больше никогда не смогу выбраться из этого замка. Увидеть друзей, обнять Озриэля, помочь папе… Провести в этой башне остаток дней? Ну уж нет! Бежать, срочно бежать!
Хотя Кроверус говорил, что в замке я не останусь в любом случае… Что же будет?
Пальцы дрожали, я торопилась, то и дело колола их, роняла булавки. Старалась сосредоточиться, шептать свою мантру ниткам вдумчиво (где-то слышала, что наделить предмет магией можно, только если безоговорочно веришь в успех), но постоянно отвлекалась: в замке же вовсю продолжалась подготовка.
К трем часам дня не прошитым остался лишь правый угол. Еще два часа, у меня впереди еще целых два часа, да это же целая вечность, успею. Иголка плясала в потных пальцах, норовя выскользнуть.
Зелье тем временем меняло цвета и запахи, как модница, раздумывающая, на каком сочетании остановиться.
В четыре на лужайке приземлился ящер-тяжеловоз. Он был раза в два крупнее Варгара и того, что прилетал вчера. Сердце екнуло. Я вцепилась в решетку, не обращая внимания на впившиеся в ладони шипы. Люк открылся, и оттуда высадилась целая армия слуг: лакеи, официанты, служанки в коричневых накрахмаленных передниках и с наколками в волосах. Их тут же взял под свое начало Хоррибл, приобщив к уборке и скоблежу. Теперь он только отдавал распоряжения и координировал работу.
Возвращаясь от окна к панно, я заглянула в таз — смесь стала густо-фиолетовой и пахла грушами в вине, что указывало на предпоследнюю стадию. Отлично, зелье почти готово. Вышивка тоже скоро будет завершена: остался небольшой участок размером с кисет для огнива, работы минут на пятнадцать. Я не удержалась от еще одной предварительной проверки. Дрожащими руками сняла лоскут с рамы, расстелила на полу — уголки трепыхались то ли от нетерпения, то ли от чего-то другого, — встала на середину, сглотнула и приказала: «Вверх!»
Целую минуту, пока панно раздумывало, сердце не билось. А потом меня рывком приподняло в воздух, под пятками осталась только туго натянутая ткань. Я охнула и рассмеялась, одновременно раскинув руки, чтобы не упасть.
«Умница, а теперь лети к комоду!», «К окну», «Выше», «Ниже».
Панно-самолет послушно, пусть и не без некоторого усилия (все же оно еще не было закончено) носило меня по комнате. Ничего, сейчас доделаю и получу в свое распоряжение полноценное летательное средство.
В самый разгар испытаний из таза послышался хлопок, и бульканье, продолжавшееся последние шесть часов, прекратилось.
«Вниз!»
Не дожидаясь, пока ткань коснется пола, я соскочила и подбежала к тазу. Внутри застыла ртутным озером серебристая жижа. В ней отразилось мое взволнованное лицо с огромными от испуга и надежды глазами. От смеси пахло предгрозовым небом. Готово! Теперь только пару финальных стежков на вышивке, и…
За окном послышался гул. Небо начало на глазах покрываться мутными, быстро увеличивающимися пятнами. «Небесная аллергия», — мелькнула мысль. Веселила она меня ровно до того момента, когда воздушную завесу не начали один за другим прорезать незнакомые ящеры.
* * *
Крылья всех цветов и размеров разбили небо на мозаику.
Во дворе стало тихо, слуги прекратили возню и, задрав головы, наблюдали за невиданным зрелищем.
Первым летел огромный ящер с кустистыми седыми бровями и усами, в броне из обсидиановой чешуи, отливающей зеленым и фиолетовым. Он чем-то напоминал своего наездника, облаченного в подобие фрака пожилого дракона с бурым гребнем, бакенбардами и высокомерным лицом. Он правил уверенной рукой, на которой переливались перстни. К седлу была приторочена трость с янтарным набалдашником. За ним летели другие драконы: некоторые, как и он, верхом, другие в кабинах.
Рэймус и несколько его помощников бросились на посадочную площадку встречать гостей. Еще днем они вбили в землю рядом с ангаром колышки, к каждому из которых крепилась цепь. Теперь я поняла их назначение.
Варгар с любопытством выглядывал из-за дверей своего убежища, но подойти ближе мешала веревка. Когда Обсидиановый приземлился, к нему от замка двинулась рослая тень, в которой я узнала Кроверуса. Дракон снова был в маске. Он учтиво поклонился и поприветствовал пожилого дракона. Тот лишь надменно дернул головой и, отказавшись от помощи, соскочил с седла. Кроверус лично взял его ящера под уздцы и повел к колышку № 1. Проходя мимо Варгара, Обсидиановый клацнул зубами. Варгар отпрянул в смятении, а задира гордо продолжил путь.
Следом начали приземляться остальные, к ним уже спешили помощники Рэймуса. Одним из последних прибыл изящный ящер голубовато-стального оттенка с узкой вытянутой мордой и белыми глазами. Им правила всадница, единственная женщина среди собравшихся. Развевающееся алое платье делало ее похожей на живое пламя, а разметавшиеся волосы довершали образ, придавая драконихе дикой грации. Перед тем как сойти на землю, она сколола их небрежным жестом. Потом кинула поводья Рэймусу и придержала юбку, готовясь спуститься с седла. Вокруг тут же засуетились слуги и драконы, наперебой предлагая руку. Всадница оглядела столпившихся. В этот момент вернулся Кроверус, его-то руку она и выбрала среди остальных. Какой-то блондин выглядел особенно разочарованным таким поворотом событий. На лицах остальных было написано «этого и следовало ожидать».
