Ага, под национальную бритву. Видели, когда проезжали.
— Я вернусь через час, самое большее — через три. Если не вернусь после этого срока — уезжайте из города.
— Да, — Димка невольно задумался о возможности ситуации: бывший начальник особого королевского сыска хочет встретиться с руководителем монархического подполья, после чего собирается отправиться к главе революции и передать тому секрет новейшего оружия. Как-то это не стыкуется…
Захочет ли генерал помогать — через посредничество господина Шарля — тому, против кого борется? Конечно, один раз такое уже случилось, но повторится ли? Что думает генерал о возможности помощи революции теперь?
* * *
Господин Шарль вернулся через два часа, когда Димка уже начинал потихоньку планировать, как убираться отсюда, как выручать господина Шарля и куда тот влип.
— Добрый вечер…
Димка поднял взгляд на скрипнувшую дверь.
Господин Шарль был жив. На этом фоне пустяками казались такие мелочи, как правый рукав, испачканный чем-то слишком похожим на засохшую кровь, изодранные руки и царапины на лице.
Похоже, у генерала Юбера оказалось свое собственное мнение.
Димка вскочил. Он помнил, что походы господина Шарля могут оканчиваться ранами различной степени тяжести.
Бывший начальник особого сыска вяло отмахнулся. Судя по всему, он был цел, и при этом находился в этаком мрачном удовлетворении. Как муж, который застал жену с любовником, но зато успешно придушил эту сволочь.
— Твоя друг быть враг.
— Моя друг быть исчез. С тем, кто остался вместо него, договориться не удалось. Ф-фанатики…
Господин Шарль сел на тюк сена — Димка сидел в фургоне, который стоял в сарае, забитом различными хозяйственными припасами — и бросил на стол перед собой раскладной меч.
— Все не так плохо, как я думал. Все намного хуже…
— Хыгр… ой!
Кэтти, примчавшаяся в сарай, последовательно наткнулась на колесо от кареты, угол фургона, ноги господина Шарля и стол. Заметила меч и забыла о том, зачем пришла:
— Ой, это ваш меч? А можно…
— Можно, — стало махнул рукой господин Шарль.
Кэтти бросила деревянную коробку, которую принесла с собой и схватила меч.
— Так… как же… ага!
Она нажала на кнопку, клинок вылетел сверкающей полосой… И повис лентой из фольги, каковой он, судя по всему и был.
— Руны выгорели, — господин Шарль щелкнул зажигалкой и закурил.
Понятно… Меч неожиданно подвел и господину Шарлю пришлось заканчивать начатое вручную.
Перед глазами Димки возникла картинка: некое темное мрачное помещение со сводчатыми потолками, в темных углах лежат разрубленные тела, а посередине господин Шарль душит отчаянно сопротивляющегося противника. Тот раздирает ему руки, пытается вцепиться в лицо, но постепенно его движения слабеют… Бррр.
Кэтти продолжала осматривать меч, бормоча что-то технически-магическое. Димка протянул руку и взял со стола…
Пистолет. Обычный местный пистолет с магическим замком, но… Он вложен в деревянную коробу, из которой торчит рукоять, из-за чего оружие превращается в некое подобие космического бластера. Хоть и деревянного. Где-то уже Димке приходилось видеть нечто подобное…
— Что это быть?
— Бесшумный пистолет.
Ну да, у тролля, который покушался на господина Шарля, было такое же ружье. Правильно, Кэтти выспросила подробности у мастера Армана и сделала аналог. Это придумать что-то трудно, а повторить — проще…
Димка поднял ствол к потолку и нажал на курок. Грохнул выстрел, посыпалась труха.
— Бесшумный? — уточнил господин Шарль.
— Ну да. Только на него еще руны не нанесены.
Послышались быстрые шаги. Заглянувший в сарай хозяин гостиницы приподнял темные очки, блеснув красными глазами.
Он увидел смущенную девчонку-мышанку, безмятежно курившего высокого хуманса и застывшего неподалеку от них голема с покривившейся головой.
— Что здесь случилось?
— Голем упал, — спокойно ответил хуманс.
Голем? Хозяин гостиницы взглянул на дыру в потолке, но вдаваться в подробности не стал. Вдруг это были термиты?
— Придется дождаться Джона, — произнес господин Шарль, когда дверь в сарай закрылась, — Я опасаюсь уже даже связываться с Жозефом. Пойдем медленным, но более безопасным путем.
* * *
Джон появился только через день. Димка, который сидел безвылазно в сарае, к этому моменту уже почти закончил рисунки автоклава для стерилизации банок с тушенкой. А что? Время есть, стол, который не шатается — есть, а тушенка — это такая вещь, которая будет иметь спрос и при королях и при революционерах и даже если к власти придут престидижитаторы.
Вопрос пока упирался в жесть — Димка не знал точно, производят ли ее и в каких количествах — но это требовало минимального уточнения. Флоранс, которая помогала по мере сил — в основном, ласковыми объятьями, которые один раз прервали работу на полтора часа — в этом вопросе помочь не могла. А Кэтти, которая наверняка знала, опять увлеченно что-то то ли сверлила, то ли пилила в своей комнате.
Вот тут-то к Димке и пришли господин Шарль и Джон.
По сведениям от фокусника-убийцы ситуация в столице была следующей.
* * *
Товарищ Речник, если быть откровенным, твердо контролировал только столицу и окрестности. Он бы и дальше протянул свои щупальца, но ему элементарно не хватало верных людей. Поэтому на территории, формально находящейся под властью революционеров, творилось иногда черте что. «Циркачам» еще очень повезло, что они не столкнулись с самодурствами местных царьков, которые под зеленым флагом творили такое… Куда там обобществлению женщин и кур из ранней истории большевиков.
Представление о том, как должно быть у партийцев в маленьких городках были самые причудливые, и очень мало совпадающие с политикой партии, той, которая «Свет сердца». В одних городах казнили поголовно всех дворян, в других — именно дворяне, перековавшиеся, так сказать и составляли костяк партийной верхушки. Где-то преследовали священников, где-то — перекрашивали все, что видели в «партийный» зеленый цвет. Товарищ Речник боролся с такими «партийцами» как Лаокоон со змеями, и были некоторые успехи, но пока не очень значительные. Приказы, указы и декреты на местах понимали иногда так, как будто считали, что приказ — это нечто вроде предсказания Нострадамуса, и его нужно не исполнять, а толковать, выискивая скрытый смысл.
Короче, обычный революционный бардак.
Димка, который имел возможность для сравнения, был вынужден внутренне признать, что товарищ Речник все-таки пока шел по узкой грани между полной анархией и кровавым угаром, именуемым революционным террором. Здесь не отменялись как пережитки прошлого армия, налоги, таможня, пошлины, брак, семья и одежда. Хотя, разумеется, были горячие головы, которые предлагали проекты один лучше другого. Были и те, кто считал, что для полного счастья нужно собрать всех дворян, священников, богачей и несчастных и утопить посреди моря в одной барже. Можно в двух.
