– Леди Лоу, – я старалась говорить спокойно, но вцепилась в собственные руки, а заодно поскребла ладонь, чтобы хоть ненадолго зуд унять, – мне хотелось бы побеседовать с вами. Наедине.
Будет лучше, если никто не увидит моего позора. Подозреваю, что за маской безмятежности леди Лоу скрывается желание послать меня в края неведомые известным пешим маршрутом. И вряд ли она откажет себе в исполнении этого желания.
Дамы выплывали, покачивая кринолинами. Плечи расправлены, подбородки словно по линейке выведены, руки полукругом, веера по форме… парад атласных гусынь, да и только.
Я присела – сидя проще сохранять иллюзию солидности, да и выше кажусь. А дальше что?
Леди Лоу, будьте так любезны, уберите руки от моего мужа, он мне и самой пригодится? Как-то это не в духе здешнего дома высокой культуры быта. Но леди сама начала беседу:
– Ваша светлость, – она присела в реверансе, почтительно склонив голову, – я умоляю вас о прощении. Я заслуживаю самого сурового наказания, но робко надеюсь на вашу снисходительность…
Наш суд – самый гуманный суд в мире.{37}
– …я лишь исполняла волю отца, как и подобает послушной дочери.
Она не смела поднять на меня взгляд, а я, созерцая тонкую шею с бледной кожей и синей ниточкой артерии, думала, что леди Лоу талантлива. И эта игра может длиться бесконечно. А я не готова сражаться на ее условиях.
– Я слышала вас вчера, – ответила я. – В саду. По-моему, вашего отца там не было.
– Вы откровенны. Так принято в вашем мире? – Она все-таки поднялась и сцепила руки, словно в молитве. К прежней безмятежности добавилась нотка презрения.
– Принято по-разному. Я откровенна. Я не хотела подслушивать, но так получилось. И поэтому нам нет смысла играть друг с другом.
– Смысл игры – в игре.
Ее платье отливало на солнце то синим, то сизым. Опалы мерцали. На левой щеке чернела бархатная мушка.
– Я надеялась, что все еще может измениться. – Леди Лоу коснулась мушки сложенным веером, словно желая спрятать от меня этот кусочек ткани. – Отец твердил, что мое место – рядом с их светлостью. А я не привыкла возражать отцу…
Что-то об этом я уже слышала от Урфина.
– И да, ваша светлость, – в ее исполнении титул звучал насмешливо, – я также думаю, что мое место – рядом с их светлостью.
– Вы его любите?
– Что? – Она удивилась. – При чем здесь любовь?
Ни при чем. Но Кайя ее не любит, и этому я рада. Конечно, он и меня не любит – не надо путать эмоции с хорошим воспитанием, – но над решением данного вопроса наша светлость еще подумает.
– Замуж выходят не из-за любви. – Леди Лоу присела на скамеечку. Как у нее получается присаживаться, оставаясь изящной? И даже складки на ткани образуют рисунок, который подчеркивает хрупкость моей соперницы. – Женщина нужна для продолжения рода. А также чтобы скрепить связь между домами. Мой род не менее древний, чем род Дохерти. И не уступает богатством.
Которое зарабатывается через постель очаровательной леди. Надо полагать, бедняжка трудилась, не смыкая ног.
Спокойно, Изольда. Не дай себя вывести. Она же этого и добивается. И смотрит прямо, с вызовом, который я пока не могу принять – силенок не хватит.
– Это была бы хорошая сделка. Но вы ее разрушили. Попробуйте встать на мое место, Изольда. Я не оправдала ожиданий моего отца.
Попробую. Родословная как у арабской кобылы. И экстерьер в рамках местных понятий совершенства. Золотой запас опять же. А тут я… это даже не снег на голову – надгробная плита на темечко.
И договор развернутой эпитафией.
– Но вам не следует беспокоиться, милая Изольда. Сегодня их светлость ясно выразил свои намерения.
– До свадьбы еще есть время передумать.
И вот зачем я это сказала? Определенно, иногда хочется пришить язык к губам.
– О, в таком случае Кайя Дохерти станет первым в роду, кто нарушит слово.
Отрадно слышать. Но леди Лоу не остановилась на сказанном.
– Знаете, я вам даже сочувствую.
Веер в руке раскрылся и закрылся, совершенно беззвучно, покорный движению тонких пальцев леди. Поворот, и мне становится видна золотистая изнанка, но лишь на миг. И снова белое крыло внешней стороны. У вееров тоже есть свой язык, который я не понимаю.
– Все мужчины – животные, – медленно, с очаровательной улыбкой произнесла леди Лоу. – А этот – хорошей породы. И проживет дольше других.
И вот тут меня переклинило. Ладно, меня ей есть из-за чего ненавидеть. Я бы себе вообще яду подсыпала на ее-то месте, но Кайя в чем провинился?
– Вы говорите о моем муже. – Я впилась в запястье. Спокойно, Изольда. Дыши глубже. Считай до десяти и улыбайся.
Что там дядюшка советовал?
Петь назло всем? Вот и правильно. А она – пусть говорит.
– Да, я говорю о вашем муже. Признаться, была лучшего о нем мнения. Однако сегодняшний его поступок весьма меня разочаровал.
О, Кайя себя плохо вел? Всенепременно отругаю на радость нашей милой леди. Возможно, даже в угол поставлю, если найду подходящего размера.
– Настолько позабыть о правилах приличия, чтобы прилюдно демонстрировать свою… похоть.
Так, кажется, я что-то интересненькое пропустила.
– А вы, леди, позволили сделать это…
Что? И когда? Нет, если между нами что-то было, я бы заметила. Если, конечно, это было бы со мной. А судя по всему – со мной. Интересно, а мне понравилось?
– И не найти другого места, как Зал Совета…
О… вот она о чем. Безумие какое-то. Кайя лишь прикоснулся ко мне. И… я ведь не против была. И точно не буду, если все повторится. Очень надеюсь, что все повторится.
– Видите, – веер вновь раскрылся, отгораживая леди Лоу от меня, – вас оскорбили, а вы даже не заметили этого.
Заметила я кое-что другое, что совершенно не касается данного существа, слишком возвышенного для грязных земных отношений. И ведь она на полном серьезе несет всю эту чушь.
Откуда она вообще узнала? Спросить? Она ждет вопроса и с удовольствием ответит на него, подсыпав дерьма в мою и без того крепко унавоженную душу.
– Возможно, в вашем мире допустимо, чтобы женщина имела такую же низменную натуру, какую имеет мужчина…
А вот это уже неприкрытое хамство, и я понятия не имею, что с ним сделать. Разве что проявить свою низменную натуру, отобрать веер и постучать им по высокому лбу. Мысль показалась весьма привлекательной, только подозреваю, что их светлость не одобрит.
– …леди должна всегда оставаться леди. Но вам, боюсь, этого не понять.
Воинствующие феминистки, тайные мужененавистницы… лесбиянки, опять же тайные… в какой безумный мир я попала?
