Сид толкнул дверь, и они вошли в комнату. Навстречу им поднялась улыбающаяся Моргана.
— Наконец-то! — сказала она, — я вас заждалась, нельзя же столько времени проводить в воинских термах! Ужас как есть хочется!
— А что, намечается пир? — деловито спросил Дуэгар, — пиво будет?
— У сидов не бывает пиров, — объяснила Моргана, — у них считается неприличным принимать пищу на виду у всех, поэтому все едят в своих домах, семьями, но чаще — в одиночку. Нам накрыли стол в соседней комнате, пойдёмте туда.
Моргана отвела их в комнату, которая у сидов, очевидно, считалась столовой. Посредине комнаты стоял круглый стол, накрытый льняной скатертью. Гарри заметил, что Моргана тоже приняла ванну, но предпочла остаться в своём наряде.
Стол был накрыт на троих богато и изысканно. Посередине красовался открытый бочонок, на краю которого висел черпак. Дуэгар немедленно схватил его и погрузил в недра бочонка. В нём оказался отличный эль, от которого Моргана отказалась, а поскольку вина не было, ей пришлось пить воду. На столе красовалось большое блюдо тушеной баранины с овощами, хлеб, сыр, зелень, мёд, какие-то другие непонятно из чего приготовленные, но довольно вкусные кушанья. Дорогие кубки тусклого зеленоватого стекла с гранёными ножками дополняли серебряные и оловянные блюда. У тарелки каждого лежали большая серебряная двузубая вилка и нож.
Утолив первый голод, Гарри откинулся к стене и стал разглядывать комнату, в которой они обедали. Как и все помещения в городе сидов, комната была вырублена в скальном монолите, но никаких следов каменотёсных инструментов заметно не было. «А может быть, и не вырублена, — подумал Гарри, — может, промыта водой или, скажем, проплавлена, а может, магия поработала…» В комнате не было окон, она освещалась факелами, вставленными в кованые подставки. На стенах висели циновки, сплетённые с большим искусством. Свободные от циновок стены были покрыты затейливой каменной резьбой, которая местами стёрлась и осыпалась.
— Вход в спальни из той комнаты, — показала Моргана, — выбирайте. Моя — крайняя слева. Если поели, давайте спать, а разговоры отложим на завтра, прошу. Я смертельно устала и просто валюсь с ног…
— А как тут поймешь, когда кончится сегодня и наступит завтра? — пробурчал сытый и слегка захмелевший Гарри, — окон-то нет…
— Как завтрак принесут, так, значит, и наступит завтра, — пояснила Моргана, — сиды, как и господин Дуэгар, умеют чувствовать ход времени.
— А-а-а, ну тогда хорошо, — сказал Гарри, — а со стола убирать нужно? Тогда кто последний, тот и убирает!
— Да тут и убирать нечего, — засмеялась Моргана, — вы же всё съели! Идите спать, я распоряжусь.
Гарри пожелал Моргане спокойной ночи и отправился в свою спальню, которая оказалась не комнатой, а глубокой нишей в стене, закрытой портьерой. В нише стояла широкая лежанка, на которую были брошены волчьи шкуры. Рядом с лежанкой Гарри обнаружил заботливо приготовленный кувшин с элем и серебряный кубок. Он сбросил одежду и юркнул под шкуры. «Боги, наконец-то можно как следует выспаться! Оказывается, в пятом веке это проблема!» Гарри вздохнул, вытянулся на лежанке и закрыл глаза. Он думал, что мгновенно провалится в сон, но ошибся. За эти дни произошло столько событий, что Гарри никак не мог успокоиться. Стоило ему задремать, как перед глазами возникал злобно орущий Лот, Каменный Хоровод, разбойники, напавшие на них на лесной тропе, подземелье в пещере Балдреда, оскаленные морды рэтлингов… Гарри попытался воспользоваться приёмами психотренинга, которые когда-то изучал в академии, но ничего не помогало. Сон не шёл, его бросало то в жар, то в холод. «Заболел, что ли? — с испугом подумал он, — этого ещё не хватало! Вроде бы нет… Нервы… Надо же, — усмехнулся он, — и это декан факультета боевой магии! Сейчас бы таблетку снотворного…» Гарри лёг на спину, попытался расслабиться и начал глубоко и редко дышать, пытаясь выбросить из головы беспокойные воспоминания и мысли. Скоро спина начала затекать, и Гарри перевернулся на бок. Внезапно он ощутил, что комната залита огромной, неестественной и недостижимой на поверхности земли тишиной. Их комната казалась крошечным пузырьком, заключенным в гигантский каменный монолит. Гарри не знал, сколько футов камня отделяет его от поверхности земли, и почувствовал удушье. До его слуха не доносилось ни звука, и Гарри на секунду показалось, что он оглох. Тогда он щелкнул пальцами и, услышав сухой звук, успокоился, но ненадолго. Гарри попробовал лечь на бок, но стало еще хуже. В абсолютной, всепоглощающей тишине ток крови показался ему оглушающим шумом, а стук сердца — раздражающим грохотом. Сна не было. Гарри вздохнул, спустил ноги с лежанки и отдёрнул портьеру.
В соседней комнате спал, беззвучно дыша, Дуэгар, для которого ночёвка в подземелье была, видимо, делом вполне обычным и не стоящим волнений. Гарри даже позавидовал устойчивости психики профессора зельеварения, который спокойно спал, несмотря на недавний плен, ранение и сражения. Казалось, что полторы тысячи лет для него ничего не значили. Гарри так не мог, он понял, что ему предстоит бессонная ночь. Он снова лёг и стал ждать рассвета.
В вязкой тишине медленно текли минуты, Гарри потихоньку начал дремать, и вдруг его до предела обострившийся слух уловил шорох. Постепенно шорох превратился в лёгкие шаги. К алькову, в котором лежал Гарри, кто-то шёл. Гарри пожалел, что не сможет бесшумно одеться — идея скакать по комнате голым с волшебной палочкой, сражаясь с неведомым противником, ему совсем не нравилось. Гарри на ощупь взял волшебную палочку, на локтях отодвинулся в дальний угол лежанки и приготовился. «Сначала Люмос!, а потом Остолбеней! — прикидывал он, — а там поглядим».
— Господин мой Гэри, пожалуйста, не нужно заклятий, это я, Моргана, — шепнул женский голос, и в альков кто-то вошёл. Вошедший обернулся и задёрнул за собой портьеру. Гарри зажёг огонёк на конце волшебной палочки. Перед ним стояла Моргана, придерживая рукой у горла плед. Потом она отпустила руку, и плед соскользнул на пол. Женщина стояла перед Гарри совершенно обнажённой. Она молча сделала шаг и оказалась у ложа. Потрясённый Гарри чувствовал себя полным идиотом и не знал, что предпринять. Моргана, напротив, казалось, не ощущала ни малейшей стыдливости. Она легла, прижавшись к Гарри, подсунула ему под затылок руку и притянула голову к себе на грудь.
— Я молилась Великой Богине, — шепнула она, — и богиня благословила эту ночь. Мне суждено родить сына, который станет основоположником рода могучих воинов и чародеев. А может быть, это будет дочь, — промурлыкала она, ласкаясь к Гарри, — или сын и дочь…
