Шу вполне разделяла его невысказанное мнение о сочетании приятного с полезным. Она не собиралась строить из себя кисейную барышню и прикидываться слабой, ранимой и капризной неженкой. Принцесса слишком хорошо видела истинные побуждения и эмоции, чтобы обманываться на предмет человеческих взаимоотношений. Сколько она себя помнила, никогда она не питала иллюзий ни по поводу любви (то есть её отсутствия) к ней отца и матери, ни, тем более, всех остальных обитателей дворца. До шести лет, пока они с Кеем не переехали в Сойку, единственным человеком, любившим её, был брат. Она привыкла быть сама по себе, ни на кого не полагаться и никому не доверять. Каково же было её удивление, когда она обнаружила, что совершенно посторонние люди — Фрай и Бертран Дуклийоны — приняли их с братом как родных. В первые же дни в Сойке Шу открыла для себя нечто новое и необыкновенное. Оказывается, кто-то может её любить! Просто так, искренне и бескорыстно. И потом, когда она познакомилась ближе с Закеримом и Эрке… сразу двое друзей, которым можно доверять, которые готовы за неё и за Кея в огонь и воду… Невероятно!
А вот Балусту Шу нашла сама. На третий год жизни на побережье в ближайшую большую деревню приехал бродячий цирк. Конечно, Бертран повел из всех на представление. Среди акробатов, клоунов, фокусников и дрессированных медведей Шу увидела Балусту. У неё был свой номер — эльфийка на глазах у изумленной публики выращивала из желудя маленький дуб. Хозяин цирка очень гордился тем, что имеет столь необыкновенную артистку. И считал совершенно естественным, что полуэльфийская девушка принадлежит ему, ведь он честно купил её. И какие могут быть претензии? Она ведь не человек! Шу поразилась, увидев на артистке железный ошейник. Принцесса знала, что в Империи существует рабство, но считала, что только преступников можно обращать в неволю. Она тут же потребовала у Бертрана, чтобы он немедленно освободил девушку, но Бертран объяснил Шу, что на эльфов и прочих диких существ законы Империи не распространяются, и любой человек имеет право поймать эльфа и делать с ним всё, что пожелает. Но Шу не собиралась оставлять несчастную обладательницу множества рыжих косичек на произвол судьбы. Разве можно позволить обижать такую милую девушку, тем более, мага? Шу никогда раньше не встречала эльфов, и не верила россказням о их дикости и жестокости. Не верила, что эльфы воруют детей и домашнюю живность, заманивают невинных девушек в лес своими песнями, и морочат голову одиноким путникам, водя их кругами по лесу.
Принцесса прицепилась к Бертрану, как репей. И после представления он сдался, и вместе с Шу отправился к владельцу Балусты. Тот поначалу ни в какую не желал расставаться с невольницей, приносящей ему изрядный доход. Частенько в городах и селах находились любители экзотики, выкладывающие за несколько часов с эльфийкой немалые деньги. К тому же, рабыня выполняла и всю черную работу для него и других циркачей. Но не зря Бертран Дуклийон многие годы управлял приграничной крепостью. Что ему какой-то бродячий циркач! Не хочет по-хорошему уступить Её Высочеству понравившуюся девушку, пусть пеняет на себя, когда не сможет больше зайти ни в один город. Да и лишить цирк лицензии — пара пустяков. Так что пришлось ему, скрипя зубами от злости, продать эльфийку принцессе за три золотых. Шу заплатила бы и десять, но больше у неё не было.
Шу потом со смехом вспоминала, как Балуста, уже получившая свободу и решившая остаться с принцессой, доказала таки ей, что не все слухи про вредный эльфийский характер — безбожные враки. Цирк, на свою беду, задержался в деревне до следующего дня, то есть не успел скрыться с глаз долой вовремя. И вполне хватило всего одной юной полуэльфийки и одной маленькой принцессы, чтобы у десятка крепких мужчин, повидавших на своем бродячем веку всякого, отбить желание хоть когда в жизни появляться поблизости от Сойки. Шу убедилась в силе природной эльфийской магии, любуясь с ветки растущего у дороги платана, как трое суток плутает цирковой фургон в рощице из дюжины-другой кипарисов. Пожалуй, их настоящая дружба с Баль началась, когда Шу для смеху напустила на циркачей холодный и противный туман, преследующий их по пятам, и каждую ночь добросовестно вымачивающий всё, что только может намокнуть. По прикидкам Шу, бедствие продержалось не меньше двух недель.
С появлением Балусты в жизни Шу произошли незаметные стороннему наблюдателю, но очень важные для принцессы перемены. Впервые у Шу завелась подруга. Разве может девочка, будь она хоть трижды волшебница, прожить без подруги? Никто и никогда так не поймет женщину, как другая женщина. И только благодаря Баль вчера на балу Шу не чувствовала себя дикой тварью из дикого леса. Конечно, королевский торжественный приём имеет мало общего с деревенскими праздниками, но если бы Шу с Балустой хоть иногда не сбегали тайком на сельские танцы, она бы вообще не представляла себе, что это такое. И, хоть изредка, но всё же, Шу беседовала с Баль на вечную женскую тему — что такое мужчины, и с чем их едят. У Баль оказалось предостаточно опыта в этом вопросе, не всегда, правда, положительного. Но она далеко не всю жизнь провела в бродячем цирке, и за свои тридцать шесть лет (по человеческим меркам, около восемнадцати) успела много чего интересного.
***
— Шу, ты вставать сегодня будешь, или как? — вот она, легка на помине. Шу вынырнула из воспоминаний и вскочила с кровати.
— Утречко доброе, Баль! Смотри, какая красота! — Шу от переполняющей её энергии приплясывала и кружилась.
— Ты свою неумытую рожицу красотой называешь? Или прическу типа помело? — Баль, как обычно поутру, страдала приступом вредности.
— Ну, посмотри! — Шу сунула розу Балусте прямо под нос, — а знаешь, откуда?
— Знаю. С потолка свалилась, — уж если на Баль нападало настроение поворчать, то делала она это на совесть.
— Именно, с потолка! Мне её Дайм подарил, — чихать хотела Шу на ворчание, брюзжание и прочую ерунду. Сегодня Шу было хорошо, а всё прочее может катиться к оркам.
— Который Дукрист?
— Который Дукрист. Он такой… такой… — выражение щенячьего восторга на лице Шу послужило новым поводом для придирок.
— Шу, надеюсь, ты не вздумала в него влюбиться?
— Хорош скрипеть, Баль. Я пока не влюбилась. Кстати, Дайм меня обедать пригласил.
— Ну и хорошо. Кстати, и позавтракать не мешало бы. И расскажешь ты наконец, что там вчера не балу было?
— Так вот почему ты вредная такая! Ты кушать хочешь! — Шу рассмеялась и полезла к Балусте обниматься. — А нам завтрак не принесли ещё?
— Принесли, только что. Давай, умывайся скорее.
