– Во-вторых, это старинный город. Известен с двенадцатого века. А с шестнадцатого столетия его новгородцы называют очень ласково – Сердоболь. На старорусском «сердоболь» – «родственник». Затем город на время перешел к шведам, пока Петр Первый его не вернул. Словом сердечный городок – всем нужен! Финны его получили в восемнадцатом году, то есть четыре года назад, как бы лучше это сказать, по местному времени, раз сейчас тысяча девятьсот двадцать второй год, а не две тысячи четвертый. Теперь он называется Сортавала. Это означает в приблизительном переводе, что «чертей здесь много». В старину здешние скалы были прибежищем нечистой силы. Русские, которым черти надоедали, все время пытались избавиться от них и прогнать подальше, поэтому частенько собирались толпой и ходили с факелами вокруг города, громко крича: «Черт, вали!» Финские крестьяне подумали, что русские празднуют день города, и переиначили на свой манер – Сортавала, что означает «Черта власть».
Варвара тут же включила индикатор нечисти на своей руке. Индикатор работал как-то вяло.
– Ничего не понимаю! Есть тут нечисть или нет? Мой прибор реагирует хуже, чем на отеть Соню. Какое-то сонное царство.
В Сортавале было множество озер, и ребята гуляли целый день между ладожскими проливами и озерами. На берегу озера Айранне, соединенного протокой с Ладогой, индикатор нечисти заработал отчетливо. На берегу сидели десятка три рыболовов.
– Это не местные рыбу ловят! Вернее местные, но домовые. Дома, видимо, есть нечего, вот они и вышли на рыбалку.
Маленькие домовята собрали всю выловленную рыбу, почистили и отнесли пожилому домовому, сидящему в беседке. Рядом с беседкой уже горел костер, а в котелке кипела вода с парой луковиц. Домовой бросил рыбу в котелок, посолил и через десять минут уже брякал тарелками, приглашая рыбаков на уху. Ребята подошли к беседке и завели разговор. Предположения Варвары оправдались.
– Нам много не надо! – жаловался на жизнь старик домовой. – Раньше хозяева хоть корочку хлеба на столе оставляли. А последнее время им и самим есть нечего. Война. Хорошо, что она наконец закончилась. Но нового урожая еще долго ждать. Может быть, тогда хозяева отъедятся и о нас вспомнят. А пока вот сами себе рыбу ловим. Щавель по берегам озер собираем. В лес лешаки за грибами и ягодами не пускают. Вы же знаете – у нас с ними вечная война.
Через речки, текущие между озерами, были перекинуты висячие пешеходные мостики с дощатым настилом на стальных канатах. А большие проливы соединяли широкие каменные мосты.
– Где такую красоту увидишь? Шхеры тянутся на десятки километров. Как будто реки среди мраморных скал. Поэтому, наверное, и финны, и шведы, и русские этот город так долго не могли поделить! – сказал Мирослав, когда они поднялись на смотровую площадку.
Улицы в центре города были узенькие, встречные экипажи с трудом разъезжались, уступая дорогу друг другу. Дома были каменные, облицованные суровым карельским гранитом, с красной черепичной крышей и в основном двух– и трехэтажные.
Зато на окраинах места было вдоволь. Здесь стояли удлиненные деревянные срубы с двускатными крышами, крытые дранкой. Вместе с хозяйственными постройками: хлевом, клетью, скотным двором – они образовывали замкнутые четырехугольные дворы.
– Настоящие маленькие крепости, – удивилась Варвара.
В Сортавале слышалась и русская и финская речь. Поэтому ребятам легко объясняли, как куда пройти. В конце своего длинного похода по городу ребята зашли на местный рынок, расположенный прямо на берегу залива Ляппяярви, и купили целую корзинку пирогов с рыбой и брусникой, а также бутыль клюквенного морса. Затем отправились на пристань и угостили Мерлина с Петером.
– Вкусные пироги, особенно с рыбой. Спасибо! – Мерлина было не оторвать от пирогов.
– Подождите, вот Надежда вас угостит на славу, – сказал Петер.
Разгрузка баржи подходила к концу. Наконец все документы были подписаны, и Мерлин освободился. Петер также справился и распределил свое имущество на трех длинных повозках, которые взял у родственников, поэтому работа извозчика нашлась и для Мерлина, и для Мирослава.
– Поехали домой!
Мужчины управляли каждый своим экипажем, а Варвара уселась рядом с Петером. Сразу за городом начался лес. На тенистых полянках цвели ландыши.
– Целое море ландышей! – Варвара была в восторге.
– А в августе здесь полным-полно белых грибов, – усмехнулся Петер. – И аромат мне намного приятнее.
Несколько раз дорогу перебегали потревоженные лоси. А зайцы совсем не боялись проезжающих и спокойно обдирали кору с молодых деревьев. Девушка не успевала вертеть головой.
– Настоящая лесная сказка!
Но самое главное чудо было впереди. Варвара даже ахнула, когда обоз выехал из леса и приблизился к хутору Петера. Перед ребятами показалось большое поле, спускающееся к полноводной реке. На широкой водной глади было несколько каменных островков.
– Петер, как называется эта река? – спросила Варвара.
– Не река это. Шхера из Ладоги тянется. А до нее отсюда пять километров. И до конца шхеры, вон туда, – Петер показал рукой, – примерно столько же.
На противоположном берегу отвесно поднимались высокие скалы. А на самом верху росли сосны.
– Какая тихая северная красота!
На поле, вдалеке друг от друга стояли четыре больших двухэтажных дома. Первый этаж, сложенный из ладожского гранита, одновременно служил фундаментом, а второй, из светлых бревен, лежал на каменной основе. За огородами находился скотный двор также из камня и дерева и хозяйственные постройки. Через поле бежал прозрачный ручей. А на ручье почти у самого леса стояла мельница.
– А кто здесь живет? – спросила Варвара.
– Мы с Надеждой и все. Дома сыновьям строил. А сыновья разъехались лучшей жизни искать. Поэтому теперь дома пустуют, – с горечью сказал Петер. – Может, когда жизнь лучше станет, сыновья и вернутся. – Петер помолчал, затем продолжил: – Когда на Рождество в восемнадцатом году мы получили независимость от России, все думали, что все скоро наладится. Дружить надо было с великой страной и торговать. Так нет! Финское правительство задумало воевать с Россией, решили, видно, еще земли хапнуть. Зачем-то отряды шюцкора на Советы послали. Ну и поддали им русские как следует. Все эти годы, пока война шла, то красные, то белые, то финны. А простым жителям приходилось всех кормить. Многих обобрали! Но вроде бы сейчас успокоились. Первого июня в Хельсинки мирный договор подписан. Не знаю, надолго ли?! После разделения с Россией работы здесь не стало, и молодежь в города побежала. Русские рабочие уехали в Питер, рыбаки – в Мурманск, финны и карелы – в Хельсинки, Выборг и Турку. Мои сыновья тоже разъехались кто куда. Мой старший сын в Россию подался, аж до Москвы добрался. В Надежду он. К вашей стране его больше тянет. А младшие в Финляндии остались. Средний устроился мастером на бумажную фабрику на севере Финляндии. Там сейчас требуются люди. Хочет заработать денег на заведение хозяйства и жениться. А младший сейчас в Хельсинки. На службу поступил к генералу Маннергейму. Любит генерала наша молодежь. И платят в армии сейчас лучше, чем везде.
