– В это время он обычно спит. Он из дома только вечером выходит.
– А ты то откуда знаешь? Следил что ли? – спросил Старх.
– А может и следил, – обиделся Дамир на такое неверие. – Я летом думаешь чем занимался. У меня времени полно было. Вот как узнал об этом Шляпнике, так и решил его на чистую воду вывести.
– Мужики, вы о чем вообще говорите, – недоумевал Радим. Ему почему-то было очень неуютно на этой улочке, да и домик с кровавым флюгером не внушал доверия.
– Ну и если он сейчас спит, то чего мы делать будем? Торчать до вечера пока он на улицу не выползет? – спросил недовольно Старх.
Пообещал показать Шляпника, привел неизвестно куда, а тут ничего интересного, кроме этой старой развалюхи с неказистым крылечком, да ржавым флюгером.
– А мы сейчас подойдем поближе к дому, и попробуем в окошки заглянуть. Видите третье окошко справа от крыльца, он вот там любит днем спать на диване. Как развалится, книжками обложится. Я его там несколько раз видел, – предложил Дамир. Ему было очень обидно, что друзья не верили. Он пригласил их показать самое сокровенное, свою тайну, а они так отнеслись к нему.
– Да мало ли кто там может дрыхнуть внизу, – включился в игру Радим. – Пошли показывай свою чудо-юдо.
Дамир решительно зашагал в сторону дома. Приятели последовали за ним.
Приблизившись к неказистому крыльцу, Старх почувствовал присутствие в доме чего-то несомненно магического, обладающего очень большой силой. Существо спало, погруженное в умиротворенность. Он оглянулся на друзей, но увидел, что они ничего не чувствуют. Дамир пытался, не скрипя ступенями, взобраться на крыльцо, чтобы проверить входную дверь, а Радим примеривался к окну, оглянулся в поисках какого-нибудь приступка.
Отчего-то Старх вдруг испугался. Он твердо знал, что должен сейчас развернуться и бежать от этого мирного, уютного домика куда подальше, но он не мог с места сдвинуться. Как мальчишки посмотрят на него, если он бросит их здесь. Струсил, сдрейфил, сыкло деревенское. От этого проклятья ему будет вовек не оттереться. Откуда-то возникло ощущение надвигающейся беды. Старх вздрогнул, когда его окликнул Радим:
– Все готово. Зыреть будешь?
К указанному Дамиром окошку была приставлена перевернутая каменная урна, мусор из нее был вывален прямо на мостовую.
– Чур я первый, – взвился на урну Дамир и припал лицом к окошку. Он застыл на несколько секунд, закрывшись от дневного света ладонями, сложенными лодочками.
По телу Старха пробежали мерзкие мурашки. В воздухе разливалось что-то тягучее, угрожающее. Сущность, спящая в мирном домике с красным флюгером, просыпалась. И Старху совсем уже не хотелось знакомиться с Многоглазым Шляпником. Тьма навалилась на Старха, он с трудом удержался на ногах, казалось, небесный свод обрушился ему на плечи. И в то же время он почувствовал взгляд, спокойный до отвращения равнодушный взгляд проснувшегося зверя, оглядывающего свои владения. Только бы он не обратил на них внимания, только бы он снова заснул, не заметив маячившего мальчишку в окне. Только бы…
Зверь, словно бы услышал мысли Старха, и резко обернулся, посмотрев в окно.
Дамир внезапно вскрикнул и навзничь свалился с урны на мостовую.
Старх увидел как разбуженный зверь вскочил с постели и метнулся к входной двери.
Бежать! Не оглядываясь, не теряя ни секунды! Бежать! Старх понимал, что это единственный путь к спасению. Бежать и надеяться, что зверь не станет их преследовать. Не все любят спринтерскую пробежку сразу после сна. Старх хотел было уже припустить прочь от страшного дома с красным флюгером, уютная ловушка для наивных уличных мальчишек, теперь он верил что в этом доме обитает колдун и угодить на его алтарь под ритуальный нож Старху совсем не хотелось, но Радим застыл, словно гипсовая статуя. Дамир продолжал лежать на мостовой, даже не пытаясь встать. И в ту же секунду странное оцепенение охватило и Старха.
Меж тем входная дверь отворилась и на крыльцо медленно вышел высокий пожилой господин в темном расплывчатом костюме, словно в этом месте кто-то пролил чернильницу на ткань бытия и спешно попытался заретушировать свою оплошность. Господин в черном двигался очень плавно, словно перетекал с одного места на другое. Но не это поразило Старха. На вытянутом резко очерченном лице, лишенным растительности, на крючковатом носу с хищно раздувающимися при дыхании ноздрями сидели огромные круглые очки в красной роговой оправе. Таких больших очков Старху не доводилось видеть. Но очки были безбожно разбиты. Густая сетка трещин разделила стекла очков на сотни крохотных осколков и из каждого осколка на мир смотрел отдельный живой черный глаз. Теперь Старх понимал, почему господина в черном называли Многоглазым.
Многоглаз на мгновение остановился, спрятал руку в черной перчатке с вышитым крестом за спину и тут же, словно дешевый фокусник извлек высокую широкополую шляпу, обшитую по тулье клыками какого-то хищника, с большим кровавым глазом по центру. Он водрузил ее на голову и резким движением артиста перед публикой расправил пепельно-серые длинные волосы, лежащие на плечах и спине, будто диковинный капюшон.
Шляпник плавно спустился с крыльца и внимательно осмотрелся. Его цепкий ледяной взгляд скользнул по лежащему Дамиру, застывшему Радиму и переключился на Старха. В этот момент Старх почувствовал, как в его голову проникли чужие липкие щупальца. Они заползали все глубже и глубже, извлекая все его воспоминания, все его мысли и желания, взвешивали, оценивали и возвращали назад. Тонкие губы Шляпника растянулись в презрительной ухмылке:
– Мальчишки, дрянь, рвань, – произнес он хриплым прокуренным голосом. – Что вам надо? Как вы нашли меня?
Шляпник зажмурился и сотни его глаз, выглядывавших из осколков очков, закрылись. Он облизнулся, словно предвкушая изысканную трапезу, и расхохотался.
– Вы сами ко мне пришли. Вас никто не тянул и не заманивал. Вы сами выбрали этот путь. Теперь пеняйте на себя. Я не отпущу вас. Мне так редко удается увидеть зрячих людей.
Шляпник рассмеялся, поднял руку в перчатке с крестом и щелкнул пальцами. Распластанный по мостовой Дамир дерганными движениями поднялся на ноги, словно он был не человек, а марионетка. И порывистыми резкими шагами направился к деревянному дому с петушиным флюгером. Он шел не сам, его заставляли передвигать ноги, а в глазах Дамира плескался животный ужас и отчаянье. Вот он поднялся на крыльцо и, не оглядываясь, скрылся в доме. Внимание Шляпника переключилось на Радима, и он повторил путь приятеля.
Они влипли. Они вляпались. Они погибли. Бились хрупкими мотыльками в голове Старха обреченные мысли.
