Сэр Иоганн выступил вперед, высокий, мужественно красивый, а это выше, чем просто красавчик, с гордо вскинутой головой и развернутыми плечами.
— Ваша светлость…
— Вы новичок в нашем войске, — сказал я и обвел взглядом внимательно слушающих рыцарей, — прибыли из Вестготии за считаные дни до начала сражения, однако быстро завоевали авторитет у рыцарей, возглавили отряд и прорвали оборону на левом фланге противника!
Некоторые рыцари кивали, соглашаясь, что да, они сами видели, как это происходило.
— Это позволило, — закончил я, — зайти варварам в тыл и вызвать панику в обозе. А еще вы возглавили рейд в расположение племени пенгеров, одного из опаснейших противников, что вывело их из войны…
Мне казалось, что говорю скучно, перечисляя заслуги, о которых и так все знают, но все-таки без этого не обойтись, во всем нужна четкость, да и не нужны какие-то иные толкования.
— За несомненные заслуги, — сказал я, — жалую вас, сэр Иоганн, титулом виконта де Альгерц. В ваше владение отдаю земли племени пенгеров, которых вы сумели выбить из войны. Это малочисленный, но храбрый народ. Они уважают и чтят сильных людей, и потому в будущем станут вам верной опорой! Поздравляю вас, виконт Иоганн!
Он поклонился, я ждал наконец-то привычных слов благодарности, однако он выпрямился и бесстрашно посмотрел в мое грозное лицо.
— Ваша светлость, — прозвучал его ровный и полный достоинства голос, — я бесконечно признателен вам за высокую оценку моего пребывания в войске!.. Я польщен и растроган до глубины души. Видит Бог, я счастлив…
Я сказал благосклонно:
— Вы заслужили, сэр Иоганн. Взгляните на своих соратников!
Рыцари одобрительно постукивали железными кулаками в кирасы, на лицах полное одобрение, все видят, кто как сражался, никаких закулисных игр.
Сэр Иоганн покачал головой.
— Ваша светлость… но, увы…
Я спросил с подозрением:
— Что еще?
— Все-таки, — договорил он, — я вынужден с великой благодарностью отклонить ваш щедрый дар.
Я охнул.
— А с вами что случилось?
Он ответил громко и с пламенем в голосе:
— Мы только начали святую войну за торжество нашей веры, нашего образа жизни, нашего Господа!.. Я считаю для себя не совсем достойным принимать часть добычи, когда проклятые язычники еще не сломлены, край еще не завоеван, церкви еще не восстановлены!
Я раскрыл рот, чтобы возразить, уж что-что, а это я умею, но посмотрел на лица рыцарей, у всех на лицах такой же свет истинной веры, что и в глазах сэра Иоганна.
— Достойные слова, — сказал я громко, но сам ощутил в своем голосе неуверенность, — однако мы живем на грешной земле, где для веры в Христа нужна некая материальная основа. Потому титул и соответствующие земельные владения совсем не лишние…
Сэр Иоганн ответил коротко:
— Простите, ваша светлость. Я не могу этого принять.
Он поклонился коротко и с достоинством, сейчас он равен мне: такой же рыцарь, как и я, отступил, но не затерялся в кругу друзей, что тут же принялись тормошить и поздравлять.
Я покачал головой.
— Сэр Иоганн… простите, виконт Иоганн предпочитает получить свою долю после окончания нашей справедливой и гуманной войны. Это его право. Я же вызываю сэра Анри Готмара, который, командуя своим отрядом, ухитрился остановить большое войско полевого вождя варваров Фывапа и не дать ему успеть на поле битвы до конца сражения!
Сэр Анри, массивный и грузный рыцарь с неприятным, как мне всегда казалось лицом, и угрюмыми глазами прирожденного воина, выступил вперед и сдержанно поклонился.
— Сэр Анри Готмар, — сказал я с чувством, — вы сумели своими действиями вырвать победу над варварами гораздо более легкой для нас ценой! Мы не знаем, что бы произошло, успей они соединиться…
Граф Ришар сказал громко:
— Все равно бы их разбили!
Рыцари одобрительно закричали, над головами взметнулись закованные в стальные пластинки кулаки.
— Разбили бы, — согласился я, — но лучше бить порознь. Так легче. Спасибо вам, сэр Анри! Жалую вас высоким титулом динграфа и передаю в ваше владение земли племени алазорцев с расположенными на нем королевствами и городами…
Он поклонился, застыл так на пару мгновений, словно не решался поднять голову и посмотреть мне в глаза, но когда разогнул спину, взгляд был тверд, а лицо спокойное и уверенное.
— Ваша светлость, — произнес он густым, как жужжание в дупле роя пчел, голосом, — я польщен… и счастлив. Что еще сказать? Я уже немолод, а это столь высокая награда, что вряд ли я когда-либо получу что-то подобное еще… Однако я вслед за доблестными рыцарями, которых вы уже награждали, вынужден отказаться от столь щедрого дара.
Я вскинул брови.
— Но вам что мешает, динграф?
Тишина над лагерем стоит мертвая, слышно, как высоко в небе счастливо верещит жаворонок. Анри Готмар произнес с непередаваемым достоинством:
— Пристало ли мне принимать земли, когда более достойные рыцари отказались брать дары до завершения справедливой войны?.. Нет, ваша светлость! Благодарности моей нет границ, но я уже вознагражден Господом, что позволил мне с мечом в руке нести слово истинной веры в земли диких людей и жечь их дома для света нашего ученья. Еще раз спасибо, ваша светлость!
Он поклонился и отступил, и снова волны рыцарского моря сомкнулись вокруг него, забурлили.
Граф Ришар посматривал на меня со странной усмешкой. Я перевел дыхание, кивнул Арчибальду.
Тот провозгласил громко:
— Виконт де Голдинвуд!
Высокий поджарый рыцарь, единственный, кто из доспехов ограничился одной кирасой, в красивом камзоле, пупуренэ, рукавами шамарр и сапогах из мягкой кожи, выдвинулся из толпы, учтиво поклонился и даже помахал рукой над сапогом по придворной моде, я вспомнил, что видел его среди щеголей в королевском дворце Геннегау.
— Виконт де Голдинвуд, — произнес я, — вы показали себя неустрашимым в бою, но что важнее, вы сумели прорубиться сквозь охрану верховного вождя Митвольда и захватили его в плен, обезоружив в единоборстве!.. За этот воинский подвиг, совершенный вами на виду всего войска, я жалую вам титул стальграфа и вручаю в пользование земли племени триворов с расположенным на них королевством Высокое Залесье.
Сен-марийские рыцари кричали, поздравляя, громче всех. Виконт де Голдинвуд, а теперь уже стальграф, самодовольно улыбался, гордый и щеголеватый, даже ногу выставил вперед и поигрывал плечом, а когда пришел момент заговорить, поклонился еще учтивее, чем в прошлый раз, и поиграл рукой над сапогом.
